Капля огня

– Фамилия.

– Романовская.

– У нас такой нет.

– Это я.

– Что вы мне голову морочите! Сашина как фамилия? У нас этих Саш, как гуталина. Штук семь.

Ника понятия не имела о фамилии бутафора и слегка скисла. И тут позади раздался знакомый голос:

– Пропустите, Мария Степановна, это со мной.

Обернувшись, девушка увидела в дверях сияющего, словно медный таз, Коровина. Но в следующие несколько секунд сияния поубавилось - Вадим Игоревич узрел усатого красавца Реми.

– Господин Коровин, - немедленно сменила тон вахтерша, - всегда вам рады! Сейчас я предупрежу Юрия Евгеньевича!

– Вы же сказали, что его нет, - немедленно уличила её Ника, но дама даже не удостоила её взглядом.

– Предупредите, - милостиво согласился Вадим Игоревич.
– А мы пока, с вашего позволения, пройдем.

Свернув за угол, Коровин прошептал:

– Похоже, мы разными путями вышли на один след.

Ника торопливо кивнула.

– Ну вот что, пока я Коломийцеву буду зубы заговаривать, вы попробуйте тут разведать, что и как.

– Хорошо. Пошли!
– девушка ухватила Реми за локоть и потащила его по темному, освещенному редкими тусклыми лампочками коридору.
– Сегодня спектакль отменен, так что вряд ли в здании осталось много народа. Но все равно надо быть осторожнее.

Дверь в уборную Свидерко была заперта. Собственно, удивительно было бы обратное. На минуту Вероника остановилась, пытаясь сообразить, где тут мастерская, потом вспомнила место, где она впервые увидела Сашку и направилась туда. Из глубины здания раздавался звук работающего станка. Внезапно дверь распахнулась, и из неё выскочили две девицы с сигаретами в руках. Даже не глянув на Нику и Реми, они шмыгнули куда-то в сторону.

– Девушки, где у вас тут бутафоры обитают?
– крикнула им в спины Вероника. Одна из девиц обернулась и ткнула вначале налево, а затем вниз. Указания были получены верные, свернув ещё пару раз, они обнаружили лестницу в подвал и по ней добрались до мастерской. Сашка был там - распиливал на станке куски фанеры.

– Эй!
– заорала Ника.
– Привет!

– Привет!
– парень обернулся и удивленно поднял брови.
– Опять ты?

– Знакомься, это Реми, - кивнула девушка на своего спутника.
– Саш, у нас проблемы.

– У нас тоже, - Сашка вытер руки тряпкой и обменялся с усатым рукопожатиями.
– Петрович куда-то пропал. Недавно жена его прибегала, искала. Говорит, что он с утра трезвехонький на работу ушел. Значит, замылился куда-нибудь с друганами, паразит. А у нас - сдача спектакля. Я так Коломийцеву и сказал...

– Да погоди ты, - прервала го Ника.
– Никуда он не замылился. Скажи лучше, куда вы того младенца в майке отнесли?

– Младенца?
– разинул рот Сашка.
– При чем тут младенец? А, хочешь сказать. Что, нашли его мамашку? Так я точно не знаю. Вроде бы, в милицию отнесли, но ведь там его держать не станут, так что, скорее всего, в больницу сдали, у нас Дома Малютки в городе нет.

– Как нет?
– удивился Реми.
– Совсем?

– Совсем, есть только детский дом. Но он не в Репьевске, а в Тучине, вроде бы. Короче, не знаю я. Мне бы Петровича найти, а чужие младенцы...

– Это и есть Петрович!
– заорала Ника.
– Только маленький?

Тут Сашка разинул рот ещё шире.

– Как, то есть, Петрович? Ты имеешь в виду, что ребенок - его?

– Нет, это сам Петрович твой. И не смотри на меня такими глазами, у меня с головой все в порядке. Лучше скажи, у тебя его фотография есть?

– Где-то была, - выдавил из себя окончательно ошалевший бутафор.
– О, в стенгазете в коридоре висит, там его после очередной корриды в обнимку с зеленым змием нарисовали, а лицо из фотки вырезали.

– Ладно, если другой нет, то и эта пойдет. Но сейчас не это важно. Нам надо срочно попасть в уборную Свидерко. Не знаешь, где ключи от неё добыть можно?

– Зачем?
– нахмурился бутафор.
– Ты там что-то оставила?

– Нет, я думаю, что там спрятано нечто, из-за чего они со Ступиным постарели, а Петрович твой наоборот... сильно омолодился. Саш, мы же туда с тобой зайдем, и ты сам убедишься, что мы ничего не сопрем.

– А что за вещь?
– озадаченно почесал нос парень.

– У моей бабушки, ты её наверное знаешь, Антонии Романовской пропала одна драгоценная безделушка. И есть все основания считать, что она попала в руки Свидерко.

– Ты - внучка Романовской?
– удивился Сашка.

– На, убедись, у меня и фамилия такая же.

Ника достала из сумочки паспорт и сунула его под нос бутафора.

– Вероника Романовская?! То-то мне твоя личность знакомой показалась. Только ты в кино вся в буклях была и с веером.

– В каком кино?
– заинтересовался Реми, до этого изображавший полную индифферентность.

– Да в этом, как его... "Петербургские страсти" что ли? Или "Страсти по Петербургу" - не помню. Ух ты!

Усатый искоса глянул на Нику, но промолчал. Наверное, вспомнил свою реплику насчет того, что в театре ей делать нечего.

– У нас слишком мало времени, - едва не затопала ногами девушка, - а вы тут про букли и веера! Говори, как нам в запертую гримерку попасть.

Сашка задумался и снова принялся чесать нос, словно собираясь содрать с него всю кожу. Потом кивнул:

– Могу попробовать! Ждите меня за углом около туалета.

Спустя минут пять, которые Ника посвятила отрыванию фотографии Петровича от стенгазеты, бутафор появился, стряхивая с себя пыль, и продемонстрировал ключ.

– Точно, никакой фантазии у нашей примы, в ящике с гидрантом прятала. Она как-то свой ключ посеяла, вот и пришлось ей дубликат вытачивать на нашем станке. А она попросила ещё один сделать, на случай, если и новый потеряет или дома забудет. Чтобы дежурные лишний раз не злословили.

– Ты прямо Шерлок Холмс, - восхитилась Ника.
– Пошли скорее.

Но в гримуборной Свидерко их ждало разочарование - тщательно проведенный обыск не дал никаких результатов. Реми и на шкаф забрался, и даже подоконник подергал в поисках тайника, а Вероника перерыла ящики туалетного столика и сам шкаф - там, кроме дюжины запасных колготок и других тряпок ничего не обнаружилось.

– Пролетели, - констатировала она, тыкая пилочкой для ногтей в содержимое огромной пудреницы.
– Сань, в вазу с цветами ещё загляни... Да осторожней ты!