Караси и щуки
Шрифт:
— Готово, предводитель. Тутъ же на Загородномъ въ двухъ шагахъ. Уже много гражданъ съ нетерпніемъ ждутъ результата суда.
– Значитъ, формальности вс? Взять его!
Желзныя руки схватили Саламаткина.
– Извозчикъ № 100! Это вы хотли взять съ этого сдока рубль за конецъ съ Литейнаго театра въ Троицкій?
— Да какъ же, господа, ежели будемъ говорить овесъ… опять же хозяинъ…
— Это насъ не касается. Свидтельство двухъ уважаемыхъ гражданъ имется? Фонарь крпкій? Значить все формальности на лицо. Мистеръ
– Это — комиссіонныя дла нашего банка и они васъ не касаются!! Нашъ овесъ — мы его купили и можемъ выпустить его на рынокъ, когда намъ заблагоразсудится. Вы не смете меня брать — нтъ такого закона…
Предводитель нагнулся съ взмыленнаго коня и заглянулъ прямо въ глаза банкиру.
– Нтъ, есть такой законъ, холодно сказалъ онъ. Калифорнійскій законъ — законъ Линча!
…Фонарь ласковымъ мирными свтомъ освщалъ приблизившееся къ нему недовольное лицо банкира…
– Господинъ! Ежели вы находите, что этотъ хлбъ не совсмъ пропеченъ — я отржу другой кусокъ.
– Нтъ, что вы! Хлбъ великолпно выпеченъ.
— A то скажите только. Потомъ тутъ y насъ такса вывшена; такъ мы съ ней не особенно считаемся: на копеечку все дешевле продаемъ. Все-таки, знаете спокойне — хе-хе!.. Мишка! Дверь открой господину.
– Извозчикъ! Къ Народному Дому — восемь гривенъ.
– Это съ угла-то Морской и Невскаго? Что вы, господинъ, — и половины довольно!
– Ну ты тоже скажешь! Бери шесть гривенъ.
— Да вдь зды здсь хорошей 10–12 минуть — за что же тутъ? Полтину извольте больше никакъ невозможно! A то иначе и не поду.
– Слушайте, г. банкиръ! У меня есть партія овса. Вы понимаете, 800 вагоновъ по пустяшной цн. A если мы потихоньку перевеземъ его сюда да припрячемъ…
— Эй, кто тамъ! Ильюшка, Семенъ! Гд мой большой револьверъ… Держите этого субъекта, я сейчасъ буду стрлять ему между глазъ!!!
– Ну, хорошо… Ну, вотъ я уже и ушелъ!.. Очень нужно кричать…
ОДЕССИТЫ ВЪ ПЕТРОГРАД
Утро въ кафе на Невскомъ, гд «все покупаютъ и все продаютъ»…
– А! Кантаровичъ! Какъ ваше здоровье?
– Ничего себ, плохо.
– Слушайте, Кантаровичъ… съ чмъ вы сейчасъ занимаетесь?
– Я сейчасъ, Гендельманъ, больше всего занимаюсь діабетомъ.
– Онъ y васъ есть? Ого!
– И много?
— То-есть, какъ много? Сколько угодно. Могу вамъ даже анализъ показать.
– Хорошо; посидите. Я сейчасъ, можетъ быть, все устрою.
Убегаетъ.
Наталкивается на Шепшовича.
— Гендельманъ! Куда вы бжите?
— У меня есть дло, не задерживайте меня. Я продаю.
– Что вы продаете?
– Діабетъ я продаю.
– Діабетъ? Гм… Много его есть y васъ?
– Положимъ, онъ есть не y меня, a y одного человчка.
— У
какого?– Вы замчательный наивникъ. Я, можетъ быть, на этомъ заработаю — такъ я ему обязательно долженъ сказать, чтобъ онъ изъ-подъ носу вырвалъ!
– Вы мн можете не говорить, но я васъ завряю, что вы безъ меня діабета не продадите.
– Серьезно?
– Онъ спрашиваетъ! Я вамъ скажу, что теперь весь діабетъ проходитъ черезъ мои руки.
– Кому же вы его ставите?
– Гендельманъ! Не надо считать меня идіотомъ. Это настолько мой хлбъ, что я вамъ даже ничего не скажу.
– Ну, хорошо. Такъ сдлаемъ дло вдвоемъ.
– A вагоны?
— Ой, эти вагоны — вотъ y меня гд сидятъ. Чистое съ ними наказаніе. Ну, y насъ, впрочемъ, есть спеціалистъ по вагонамъ — Яша Мельникъ.
— Яша! Здравствуйте, Яша. Вы бы могли достать намъ вагоновъ?
– Подъ чего?
– Подъ діабетъ.
– Что это за діабетъ?
– Здравствуйте! Только сегодня на свтъ родились! Діабетъ — есть діабетъ.
— Можетъ, дрянь какая-нибудь?
— Дрянь? A если я вамъ покажу анализъ — что вы скажете?
– Если анализъ есть, такъ какой тамъ разговоръ? Вагоны будутъ.
– Значить, все и устроено!!
— A y кого діабетъ?
– Это еще пока секретъ. Но мн сказано, что я могу имть его сколько угодно.
– Почемъ?
– Что почемъ? Вы раньше скажите вашу цну, a потомъ уже мы поговоримъ о моей цн.
— Слушайте! Вы мн должны рубль на пудъ уступить.
– Рубль? Я вамъ тридцать копеекъ не уступлю. Вы же знаете, что сейчасъ діабетъ съ руками отрывается.
– Серьезно?
– Онъ спрашиваетъ! Вотъ, смотрите: Моносзонъ! У васъ есть діабетъ?
– Нтъ.
– Видите? Эй, молодой человкъ… Какъ васъ… Вотъ вы въ коричневомъ. У васъ есть діабетъ?
– Нтъ.
– Вы видите? Вы разспросите все кафе — и почти ни y кого не будетъ діабетъ.
— Хорошо. Мальчикъ! Дай, милый мальчикъ, перо и чернила — мы напишемъ куртажную расписку. Значитъ, будемъ работать на процент. Мои — пятьдесятъ (я же продаю!), Яш за вагоны — двадцать и вамъ, Гендельманъ, за то, что вы найдете намъ діабетъ — тридцать процентовъ? Согласны?
– Еще я буду торговаться? Хорошо. Но гд же вашъ покупатель?
— Я сейчасъ буду къ нему звонить. Мы въ три дня это все и покончимъ! Сдлаемъ хорошія деньги. Яша! Я пойду въ комитетъ звонить, a вы работайте насчетъ вагоновъ.
— Уже!
— Алло! Это военно-промышленный комитетъ?
— Да.
— Слушайте! Вы интересуетесь діабетомъ?
– Что? Алло! Что вы говорите?
— Діабетомъ интересуетесь?
– Чмъ?
— Діабетомъ! Вы только скажите: хотите вы имть діабетъ? — такъ вы его будете имть.
– Вы — идіотъ!
– Что?! Алло! Разъединили! Эта центральная — прямо какой-то бичъ народовъ. Центральная!? Дайте мн 628-62. Это что такое? Это военно-промышленный комитетъ? Слушайте… Вы можете черезъ меня очень быстро имть діабетъ — хотите?