Караван к Наташке. Дилогия

– Подбери себе троих опытных воинов для сопровождения. Теперь ты, барон Тоногава, – герцог повернулся к высокому сильному мужчине с забинтованной левой рукой, уложенной на груди в черной косынке. А вот повязка, прикрывающая выбитый глаз, была серой. В бою у Нижнего перевала ему отрубили кисть с уже воткнутым во врага кинжалом. Ладонь и запястье – это только часть конечности, но все равно на регенерацию уйдет пару месяцев. А потом еще минимум три недели потребуется на тренировки, чтобы заново накачать силой мышцы руки и полностью восстановить навыки. С глазом все-таки проще – через неделю-другую уже можно будет снять повязку. – Поедешь с такой же миссией в Срединную империю. Прадед, конечно, несколько скуповат, но сколько-то воинов даст без сомнения. И не только воинов, но и денег. Сразу закупишь как можно больше лошадей, пригодных для боя, и всю необходимую для всадников амуницию. Степняки круглый год в Равеншир табуны гоняют. Дорога у тебя дальняя, но, надеюсь, за полтора-два месяца обернешься. Вот только придется тебе, сэр Герхард, двигаться прямо в Черный лес. С крупными силами противника ни в коем случае в бой не вступать. Вообще, желательно, ни в какие стычки с врагом не ввязываться. Пойдете налегке, без обоза, максимально возможно быстро. И никакой реквизиции продуктов у населения, даже у баритцев – за все будешь платить.

– Все исполню как надо, твое высочество, не сомневайся, – с достоинством ответил статридцатилетний воин. В Сангарии у него остались младшая жена и маленькие дети. Старшая и две взрослых дочери погибли в том бою на Нижнем перевале. Вырвался барон только с восемнадцатилетними близнецами Ребеккой и Александром. – Я детей могу взять с собой?

– Конечно. И еще двоих-троих человек подбери себе в помощь, – согласился герцог и без перерыва обратился к барону Стоджеру. – Сэр Алексий, доложи о составе наших сил.

Будущий министр обороны – во всяком случае, лучшей кандидатуры на эту должность Кирилл пока не видел – даже не подумал заглядывать в свои записи. Начал сразу отвечать по памяти:

– Двести сорок семь бойцов, включая тридцать восемь ограниченно годных с различными ранениями. Срок полной реабилитации от трех до одиннадцати недель. Гражданских подданных вашего высочества четыреста одиннадцать. Двести девяносто четыре дворянина. В общем числе триста восемьдесят женщин и двадцать семь детей от грудных до семи лет. Сто тридцать четыре неграмотных – слуги из простонародья.

– Кузнецы есть? – спросил Кирилл.

– Шесть человек, – опять не заглядывая в записи, с удивлением ответил барон, – На что они тебе сейчас сдались, твое высочество?

– Вызови всех сюда. Кажется, я знаю, как существенно увеличить скорость нашего продвижения по Баритии, – Кирилл перевел взгляд на сэра Кирпатрика: – Генри?

– Из ста восьмидесяти трех джурцев сто четырнадцать женщин. Грамотные поголовно. Профессиональных воинов только двадцать четыре. Благородных сто девятнадцать – все согласны на срочную клятву, хотя большинство желают стать твоими вассалами, сир, навсегда. Кузнецов только двое, – вспомнил барон интерес Кирилла к этой профессии, – есть скорняки, торговцы и даже один каретный мастер.

– Отлично! – воскликнул герцог. – Вот его-то со всеми кузнецами сюда сразу после совещания, – юноша ненадолго задумался, потом начал говорить, обращаясь уже ко всем присутствующим: – Завтра, после того как я приму присягу джурских дворян, разбить всех на отряды, вперемешку своих и пришлых добровольцев, – Кирилл хмыкнул и начал объяснять примерную структуру своей будущей армии: – Самые малые отряды по десять человек будут называться отделениями. Пять отделений – взвод. Три-четыре взвода плюс два отделения – хозяйственное и управления – маршевая рота. Три маршевых, рота обеспечения и рота разведки – батальон. Два-три батальона – это когда у нас народа прибавиться – полк, – Кирилл прикидывал штаты пока на глазок, ориентируясь на кавалерию начала двадцатого века, с учетом несколько лучших, чем у землян, понятливости и обучаемости модификантов. – Подчиняется каждый боец непосредственно своему командиру отделения и всем вышестоящим начальникам подразделений. Две роты полностью верховые. Все остальные – смешанные. Лучники, копейщики, мечники на двух и четырехколесных повозках и опять-таки всадники. От пешего передвижения в походе полностью отказываемся. Все командиры – только опытные воины. Начиная со взвода – дворяне. Во всех подразделениях от роты и выше – свой штаб. Завтра-послезавтра, как время будет, я составлю специальный табель с назначением соответствующих званий и знаков отличия командирам всех уровней. Позже, уже в Черном лесу, займемся пошивом единообразной формы неяркого цвета, дабы быть менее заметными для противника. Старшим командиром с присвоением звания полковник назначаю барона Стоджера. Тебе все понятно, сэр Алексий?

– Так точно! – вскинул ладонь к виску барон. Отдание чести среди дворян появилось на Наташке в незапамятные времена еще от родных детей Создателей. – Есть, конечно, технические вопросы, но, я думаю, их можно будет утрясти позже.

– Правильно. Сразу начинай подбирать себе старших командиров и с ними вместе разбивай людей на подразделения. Все молодые сангарцы, учившиеся в научной академии Санкт-Михаэля и леди Астория, – герцог бросил взгляд на молча слушавшую принцессу, – отходят в мой личный штаб, – Кирилл, оглядел всех присутствующих. В шатре были только благородные за одним единственным исключением – у входа на раскладной табуретке примостился и внимательно слушал его слуга Сашка.

– На сегодня все. И чтобы кузнецы с каретником через десять минут были здесь. Да, еще хорошего пекаря и парочку поваров мне найдите, – распорядился Кирилл и распустил совещание.

Глава 9 Решение проблемы с ментоснимками для замены объектов привязки в генных картах нашел, как это ни странно, подполковник, а не Сюзанна. Он, почти забросив все свои дела – постоянно контролировать работу горнопроходческого комплекса не требовалось – сосредоточился на качественном отдыхе для девушки.

– Ты что, действительно не пустишь меня все эти десять дней в лабораторный блок? – спросила она утром, по привычке проснувшись полседьмого.

– И не только, – подтвердил Павел, накрывая стол к завтраку, – ты на декаду лишена допуска ко всем вычислительным мощностям. Разрешен только голосовой интерфейс для решения бытовых вопросов.

– Тиран! – констатировала девушка, пытаясь стащить из-за его плеча свежую румяную булочку с тарелки.

– И горжусь этим! – попытка воровства была предотвращена легким шлепком по кисти. Он повернулся, окинул ее взглядом – рубашонка мало того что была короткая, чуть прикрывала бедра, так еще почти прозрачная, она совсем не скрывала девичьих прелестей – и потребовал: – Халат накинь – пожалей седины старого вояки.

– Пашка, – удивилась она, все-таки выполняя требование, – ты же полночи меня насиловал!

– Кто кого насиловал – это еще вопрос! – хмыкнул подполковник, отрезая кусок истекающего соком горячего, только что со сковородки, мяса и с заметным удовольствием отправляя его в рот. – Память девичья? Совсем ничего не помнишь?

– Прожуй сначала, – попеняла Сюзанна, с треском сдирая пленку с большой упаковки персикового йогурта, – и вообще – замнем для ясности. Пока я ем – я глух и нем! – вспомнила она к месту старинную поговорку.

Затонов очень язвительно улыбнулся, но промолчал – спорить с женщиной в таких вопросах смерти подобно.

А после завтрака она выгнала подполковника из каюты:

– Убирайся! Я сначала спать еще буду, а когда высплюсь – в душ и, в кои-то веки, появилось время марафет навести.

– Баба с возу, – философски заявил Павел, отправляясь в свой отдел лабораторного сектора. У него-то работы еще выше крыши.

А когда прозвенел мелодичный сигнал вызова – на мониторе высветилось требование Сюзанны немедленно явиться в каюту на обед – и подполковник, поднявшись в жилой сектор, открыл дверь…

В первый момент он просто не понял, где находится. На столе среди сервировки, у стен с неизвестно откуда взявшихся высоких подставок, и даже под самым потолком на подвесах горели свечи, сотни свечей, освещая своим ярко-призрачным колеблющимся светом… Сюзанна в длинном бело-розовом платье с высокой прической и в ажурной белой мантилье стояла в туфельках на длиннющих шпильках, чуть смущаясь произведенным эффектом. Длинные и тоже ажурные серьги из белого металла при малейшем движении издавали тихий, но отчетливо слышимый хрустальный звон.