Кардонийская петля

Оружие разномастное: пистолеты, револьверы, карабины и винтовки; у некоторых стволы свои, некоторые сняли их с трупов и ушерцев, и приотцев; кто-то догадался прихватить у мёртвых десантников подсумок, кто-то – нет, вот и приходится делить патроны на всех. Один из солдат воспользовался передышкой, чтобы перевязать окровавленную руку, всё правильно, если есть бинт, сейчас самое время им воспользоваться.

«Двадцать штыков…» Дер Даген Тур тихонько вздыхает, прикидывая, что можно сделать со столь небольшим отрядом.

Несколько минут назад их было почти пятьдесят, и командовал ими капитан-лейтенант морского десанта. Который, несмотря на царящий вокруг хаос, точно знал, что делать, и повёл отряд на выручку вице-адмиралу Мальдо, держащему круговую оборону в своей резиденции. Однако в двух кварталах от здания они напоролись на парашютистов, попытались атаковать, получили из пулемётов, потеряли больше половины бойцов и теперь уносили ноги.

Разгром.

– Нужно уходить! – громко произносит Помпилио. К аэродрому не добраться, а ему необходимы крылья, иначе о путешествии в Линегарт можно забыть, и следующая фраза очевидна: – Нам нужен паровинг.

Предложение вызывает скепсис.

– Видите зарево? – осведомляется лейтенант-панцирник. – Это как раз паровинги горят.

– Все не сгорят, – подаёт голос кто-то из лётчиков. – Нужно подобраться к берегу, найти лодку, переплыть на паровинг…

– Глупо…

Но на противоположной стороне улицы появляются парашютисты, и все понимают, что отступать, собственно, больше некуда: только к Аласору, широкая грудь которого давно перестала быть спокойной. Многочисленные взрывы взбаламутили воду, а многочисленные паровинги подсветили её оранжевым и украсили обломками, горящими, дымящимися или же просто – обломками. И ещё – трупами. Восходящее солнце прячется за тучами чёрного дыма, и кажется, что рассвет запаздывает, что не хочет приветливая звезда наблюдать за катастрофическим разгромом островитян.

Ибо гордость ушерской армии – ударная группировка паровингов – перестала существовать.

Крылатые машины горели, тонули, гибли, всхрипывая взрывами, и Кира поблагодарила святую Марту за то, что не увидела их смерть своими глазами. Точнее, потом поблагодарила, а тогда, в предрассветном фадикурском пожаре, она задыхалась от ярости, мечтая как можно скорее прорваться к озеру, но высадившийся с катеров десант не подпустил их небольшую группу к берегу.

– Ненавижу!

Бомбежка прекратилась, но над городом неспешно проплывают приотские импакто, огромные серебристые киты, оседлавшие океан чёрных туч. И киты эти – злые, бьющие по скоплениям ушерцев из пулемётов и автоматических тридцатимиллиметровых пушек, а ещё – из восьмидесятимиллиметровых «Эффет». Алхимические снаряды способны выкорчевать небольшой дом, оставив на его месте метровую воронку, поэтому тень гигантского кита является верным признаком беды.

Впрочем, на земле немногим лучше. В Фадикуре хозяйничают парашютисты, и у каждого взвода один или два «Шурхакена» на передвижной станине – этот факт стал для островитян неприятнейшим сюрпризом. Ушерцев больше, чем землероек, но любой очаг сопротивления приотцы тут же подавляют пулемётным огнем, свинцовый поток которого без труда сносит вооружённых лишь карабинами и пистолетами островитян.

– Проклятье! – Накордо громко ругается и смотрит на Киру: – Патроны есть?

– Нет. – Последнюю обойму девушка зарядила минуту назад, но ещё ни разу не выстрелила с тех пор, ожидая, когда парашютисты рискнут атаковать.

– Тогда у меня только револьвер, – хрипло сообщает Драмар, и бесполезный карабин летит в сторону. – Дерьмо.

Хотя их дела обстоят не так уж и плохо. В полуразрушенном здании порта – правое крыло горит после попадания из «Эффеты» – не меньше сотни ушерцев при трех «Шурхакенах», которые заставляют землероек держаться на почтительном расстоянии; из каждого окна торчат стволы винтовок, среди стрелков бамбальеро нет, но сотня винтовок на небольшой площади примерно так же хороша, как тяжёлый пулемёт. Но главное: все уверены, что сумеют продержаться до прихода подкреплений. Все уверены, что землеройки рискнули на лихую атаку, чтобы угробить воздушную группировку и, возможно, штаб. Все знают, что у землероек получилось – паровинги горят, штаб разбомблен, судьба вице-адмирала неизвестна, но… НО! Все твёрдо уверены в том, что через полчаса, максимум – через час, ближайшие панцирники вышибут наглых землероек из города.

«Кира могла направиться только к паровингам!»

Первая разумная мысль после панической: «Куда подевалась эта сука?!» После обнаружения пустого дома и спальни со следами торопливых сборов. Впрочем, сегодня весь Фадикур собирался с необыкновенной поспешностью.

«Только к паровингам!»

Они опоздали на несколько минут, не больше: неопытный приотский цеповод ошибся, поторопился с приказом десантироваться, и группе пришлось добираться до дома Дагомаро на двадцать минут дольше запланированного. Собственно, они вообще не должны были добираться: Орнелла планировала приземлиться прямо во двор – опыта хватало, но планы благодаря тупой землеройке полетели псу под хвост.

Двадцать минут. Мелочь, если вдуматься, но сегодня фадикурские минуты стоили часов. И жизней.

Один взвод приданных Орнелле парашютистов взял дом в кольцо, второй прочёсывал соседние улицы. Приотцы мечтали пострелять волосатиков и злились на штабных, определивших их роту в помощь неизвестным уродам. Но на чувства землероек Орнелла чихать хотела.

– У них было только личное оружие, – зачем-то сообщил Хайнц, успевший заглянуть в кладовку и шкаф.

Карабин Хайнц закинул за спину, пижонски закинул, стволом вниз, и успел раскурить папироску, добавив к запаху фадикурской гари лёгкий аромат виринского табака. Выглядел наёмник расслабленно, однако Григ знала, что это напускное, в действительности опытнейший Хайнц был собраннее всей команды, включая её саму.

– Сарай обстреляли из «Марту», – доложил заглянувший в окно Копатель. – Вся крыша в дырках, но внутри пусто.

– Дерьмо! – Эбби растерянно посмотрела на Орнеллу: – Куда могла податься эта курица?

– К озеру, конечно! – фыркнула Григ. – Она же паровингер. – И очень уверенно, ухитрившись скрыть только что закончившийся приступ паники даже от Колотушки, распорядилась: – Кратчайшей дорогой к озеру, в драки не ввязываемся, ищем самый большой очаг сопротивления.

– И она будет там? – недоверчиво прищурился Якорь.

– Должна быть там, – уточнила Орнелла. – Если она хороший офицер.

– Генерал Гехам сообщает, что…

– Короче! – рявкает командующий.

– Наступление развивается согласно намеченному плану, – лепечет ошарашенный радист. – Хома форсирована, колонны движутся на Банигарт. Волосатики опрокинуты и стремительно отступают.

– Отлично! – Селтих кивает и отворачивается.

«Всё по плану», ничего больше о делах южной группировки командующий знать не хочет. Не было у него сейчас ни сил, ни времени, ни желания отвлекаться на успехи Гехама, поскольку то, что разворачивалось сейчас в Межозёрье, превосходило самые смелые ожидания.

– Паровинги на Бранисоре уничтожены!

– Третья бронебригада в двадцати лигах восточнее Фадикура! Запрашивают приказ на продолжение наступления.

– Гибель вице-адмирала Мальдо подтверждена.

– Уничтожено шесть ушерских цеппелей, четырём удалось уйти на восток.

– Наши цеппели контролируют всё воздушное пространство Межозёрья.

– Седьмая бронебригада разгромила Эдльманскую дивизию волосатиков, соединилась с десантниками и продолжает продвижение на восток. Их прикрывают цеппели.