Кардонийская петля

У Сантеро отваливается челюсть.

Сила удара такова, что трубка входит в голову несчастного до самой чаши.

Кто-то из солдат реагирует на резкое движение и поворачивается.

Офицер хрипит, лысый выдёргивает из его кобуры револьвер, солдаты хватаются за оружие. Адам, неожиданно для себя самого, лопатой бьёт запутавшегося в гимнастёрке напарника по затылку.

Пауза.

Которая кажется бесконечной. Они смотрят друг на друга: шесть уже вскинутых солдатских винтовок и одинокий шестизарядный револьвер. Медленно поднимаются ещё три винтовки – их владельцы никак не могут справиться с затворами, – но они опаздывают, потому что оружию надоедает смотреть, и начинается стрельба. Сантеро ныряет на дно ямы и не видит мягкие, плавные, но необычайно стремительные движения лысого. Не видит, как тот уходит с линии огня, уклоняется, изгибается, словно в причудливом шаманском танце, резко меняет направление движения, вновь изгибается и стреляет. Движется и стреляет. Шесть выстрелов слева направо, шесть выстрелов справа налево. Кровь на рукаве цапы слева, шесть простреленных голов справа.

Но есть ещё трое.

Пауза.

Адам рискует высунуться и вскрикивает от неожиданности: в шаге от него лысый. Уже вскидывает винтовку землекопа. Но справа таких винтовок три.

Выстрел.

К изумлению Сантеро, адиген успевает первым, сносит одного из троих.

«Он бамбальеро!» – запоздалая мысль.

Бамбальеро, но не волшебник.

Пальцы солдат давят на спусковые крючки, и всё, что остаётся лысому, – демонстрация знаменитого на весь Герметикон «маятника». Адиген уклоняется от первых пуль, но поскальзывается и оказывается на земле. Винтовка падает рядом.

«Всё?»

Выстрелы.

За мгновение до них Сантеро вновь ныряет в яму и только там понимает, что выстрелов слишком много и пришли они не справа. Сантеро понимает, что на поляне появились новые действующие лица, и вновь выглядывает из ямы.

«Святая Марта, помоги…»

– Адам! – Расстрельная команда перебита, а из леса выбегают кирасиры в полном своём благлитовом облачении. Вперёди – высоченный здоровяк, лицо которого скрыто под маской. – Адам!

Голос глуховат, но достаточно звучный.

– Аксель! – От нереальности происходящего голова идёт кругом. – Аксель?

– А кто же ещё? – Крачин помогает другу выбраться и трясёт за плечи. – Укромные уголки ценят не только палачи, но и беглецы.

Аксель здесь! Не убит, не ранен, жив и пришёл на помощь! Друг!

– Как? – лепечет Сантеро.

Он в полной прострации.

– Случайно, – не скрывает эрсиец.

– Случайно, но вовремя, – ворчит поднимающийся с земли адиген.

«Он всегда такой спокойный, чтоб его трижды в левый борт?»

Самого Адама продолжает потряхивать, он ещё не отошёл от горячки последних минут и с изумлением смотрит на хладнокровного, как сытый крокодил, лысого.

«Его ведь едва не убили!»

– Вы ранены, – Аксель кивнул на рукав.

– Ерунда, – хмуро ответил лысый, стягивая цапу. – Пусть принесут бинт и мазь Кольского.

– У меня с собой. – Крачин расстегнул один из подсумков, достал баночку с густой жёлтой пастой, излюбленным средством всех вояк Герметикона, открыл и протянул адигену. Сантеро же изумлённо крякнул: не ожидал, что эрсиец отнесётся к незнакомцу с таким почтением.

«Кто же этот лысый?»

А его следующая фраза и вовсе повергла Адама в оторопь.

– Почему так долго думал? Не хотел рисковать?

Адиген, возможно, и не выговаривал Крачину, но был весьма близок к этому. Вопросы, во всяком случае, он задавал недовольным тоном.

– Вы нас видели? – Аксель поднял брови.

– Слышал, – уточнил лысый и скривился, неосторожно надавив на рану. – Твои люди топтались по лесу, как взбесившиеся лоси. И слишком долго думали, нападать или нет.

– Мы, знаете ли, отступаем, – сообщил Крачин. – Бежим.

– Без драки не прорвётесь.

– Согласен.

– Мы так и не познакомились, – напомнил Сантеро. Ему надоело молча стоять рядом, и Адам рискнул предложить лысому вернуться к забытой теме: – Может, теперь вы назоветесь?

– А что изменилось? – равнодушно спросил адиген.

– Расстрел отменился.

– Я не собирался расстреливаться, – хмыкнул лысый и отвернулся.

Ярко выраженное пренебрежение окатило Сантеро ушатом холодной воды, заставило стиснуть кулаки. Заставило подумать о том, что всё слышанное им об адигенах оказалось правдой! Что все они – заносчивые, высокомерные ублюдки, презирающие всех, кто им не ровня. Лысый стал противен.

«Его нужно поставить на место!»

Однако Крачин, к безмерному удивлению Адама, не стал реагировать на высокородное хамство. Вздохнул неодобрительно, взял бинт: перевязать себя лысый не смог бы, и произнёс вполне нейтральное:

– Кажется, я знаю, кто вы.

В Хоэкунс Аксель достиг лишь титула бамбини, но этого было достаточно, чтобы сделать правильный вывод из увиденного: восемь трупов и знаменитый «маятник» внятно говорили о том, что кирасиры спасли от расстрела бамбадао. И Аксель знал которого.

– Три года назад я видел вас в Химмельсгартне.

– Я приезжал на юбилей Гантерперкерийской школы, – кивнул адиген. – Назовись.

– Аксель Крачин, обер-шармейстер Чернарского гвардейского кирасирского полка, – представился эрсиец, заканчивая с повязкой.

– Я тебе должен, Аксель Крачин, – ровным тоном сообщил адиген, опуская рукав рубашки. – Одна просьба ценой в жизнь, прибереги её на крайний случай.

Несмотря на простоту слов и будничный тон, фраза прозвучала настолько весомо, что даже Адам почувствовал тяжесть услышанной клятвы. Высокородный адиген пообещал Акселю рискнуть ради него жизнью. Вот так, запросто. Правда, в обмен на спасение собственного живота.

– Теперь я абсолютно уверен, что вы – это вы, – рассмеялся Крачин.

Он в отличие от Сантеро ожидал услышать нечто подобное.

«Надо будет расспросить его о лысом!» – пообещал себе Адам и задал давно заготовленный вопрос:

– Аксель, как ты здесь оказался?

– Проводил разведку. – И было неясно, отвечает ли эрсиец на вопрос или докладывает адигену обстановку. – Кстати, нам пора уходить.

– Что у тебя есть? – Лысый не двинулся с места.

– Четырнадцать бронетягов и около тысячи человек личного состава. Движемся на восток.

– Аэроплана, случайно, нет?

– Простите?

– Мне нужен аэроплан, Аксель Крачин, – повторил адиген. И уточнил: – С этими вашими наступлениями и отступлениями я потерял уйму времени.