Карнавал Хилл

— Тебе не следовало так убегать из клуба, — прошипел Джей-Джей, как только убедился, что Фокс находится вне пределов слышимости.

— Ну, ты не оставил мне особого выбора, — ледяным тоном ответила я, подходя к нему и вытаскивая конверт из заднего кармана. — Мне нужно было убедиться, что ты получишь деньги за всю свою тяжелую работу. — Я шлепнула конвертом ему по груди, и он автоматически поймал его, уставившись на наличные, когда несколько стодолларовых купюр упали на пол от удара. — Теперь мы в расчете, да?

— Роуг… — начал он, хватая меня за запястье, когда я попыталась отвернуться от него, но я прервала его, развернувшись, чтобы свирепо взглянуть на него.

— В чем дело? Ты надеялся на чаевые? — Спросила я насмешливым тоном. — Потому что должна сказать, Джонни Джеймс, мне кажется, ты завышаешь цену. Так что не волнуйся, я не вернусь за повторным обслуживанием в будущем. Но я уверена, что теперь ты доволен, что получил от меня то, что хотел.

Его губы приоткрылись, и что-то в его взгляде пронзило мое сердце, но мне было все равно, и я не хотела этого слышать. Он сделал этот выбор, когда свел все наши отношения к детализированному счету.

— Пошел ты, Джонни Джеймс, — прошипела я. — Все, что ты сделал сегодня, это доказал мне, что я была права, когда сказала, что никогда не хотела сюда возвращаться. Я надеюсь, что эти деньги помогут тебе компенсировать то, что ты потерял, когда начал отказывать клиентам из-за меня, но не волнуйся — теперь ты можешь вернуться к своей обычной работе.

Я отвернулась от него, выдергивая свое запястье из его хватки, и бросилась за Фоксом, игнорируя Джей-Джея, когда он позвал меня обратно, и молча поблагодарив Дворнягу, когда он нырнул между нами, чтобы помешать ему снова схватить меня.

Слезы жгли мне глаза, и я знала, что сегодня ночью мне не удастся избавиться от кошмаров. Потому что все, ради чего я работала, пошло прахом. Чейза больше нет, Джей-Джей покончил со мной, и я никогда не смогу стать такой, какой хотел меня видеть Фокс. А Рик… Господи, Рик, возможно, был даже более испорчен, чем я, и я знала, что меня никогда не хватит, чтобы исправить его.

Фокс уже собирался выйти из моей комнаты, когда я ворвалась в дверь, и когда он подхватил меня на руки, мой самоконтроль рухнул. Мои губы нашли его, и из меня вырвался всхлип, когда слезы покатились по моим щекам и тоже встретились с его кожей.

Фокс застонал, уступая тому, что я от него требовала, его сильные руки обвились вокруг меня и притянули ближе, когда он поцеловал меня в ответ.

Я обвила руками его шею и углубила поцелуй между нами, когда вскочила и обвила ногами его талию. Он поднес меня к стене и прижал к ней, а его бедра двигались между моими бедрами, заставляя меня стонать.

Мне нужно было остановиться. Это было эгоистично и глупо, и от этого стало бы только хуже, потому что я все еще не могла быть такой, какой он хотел меня видеть. Но когда его язык прошелся по моему, я поймала себя на том, что хочу быть такой. Это было все, чего я когда-либо хотела. Быть для него и для всех них всем, чем они были для меня. Но это была не та реальность, которой я когда-либо смогла бы овладеть, и я не могла дать Фоксу обещание, в котором он нуждался.

— Я не могу, — всхлипнула я, заставляя себя прервать наш поцелуй, даже когда мои ногти впились в его шею сзади, и я начала сжимать в кулаке его футболку. — Если я не остановлюсь сейчас, то не остановлюсь вообще. Пожалуйста, не позволяй мне причинить тебе такую боль, Фокс, — прошептала я, когда он начал целовать мою шею, и от ощущения его рта на моей коже все мое тело загорелось.

Он замер, услышав мои слова, вздохнул, впитывая их, и медленно отстранился, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Я больше беспокоюсь о том, чтобы не причинить тебе боль, пока ты в таком состоянии, — пробормотал он. — Но я обещаю, что это не зайдет дальше, если ты позволишь мне остаться с тобой сегодня вечером. Я не знаю, что случилось, но эта боль в твоих глазах причиняет боль и мне, колибри. Позволь мне позаботиться о тебе.

Я хотела сказать «да», но мысль об этом ужасала меня даже больше, чем мысль о том, что я останусь одна. Потому что, если я позволю ему обнимать меня, пока я чувствую себя так, и позволю ему увидеть, какой я была под всей этой чушью, бравадой и маской, которую я показывала миру, тогда он больше не будет смотреть на меня так, как раньше. Он точно узнает, почему ему не следует хотеть меня, и он точно поймет, что я имела в виду, когда продолжала пытаться предупредить его о том, насколько я испорчена.

— Мне нужно побыть одной, — выдохнула я, опускаясь на пол и сжимая руки в кулаки, пытаясь удержать себя в руках еще несколько минут, несмотря на слезы, которые не переставали катиться по моим щекам.

Фокс колебался, но я решительно подтолкнула его к двери, и он сдался, несмотря на то, что явно не хотел.

Я не могла смотреть ему в глаза, когда закрывала дверь между нами, и мое сердце болело еще сильнее, зная, что я причиняю ему боль, закрываясь от него. Но я не могла впустить его. Если я это сделаю, то знаю, что потеряюсь в нем, а я просто не могла позволить этому случиться. Я не могла позволить никому из этих мужчин снова завладеть моим сердцем, иначе знала, что потеряюсь в них навсегда.

Я повернула замок на двери, затем повернулась и побежала в ванную комнату, упала на колени рядом с ванной и погрузила голову в горячую воду, которую Фокс набрал для меня, и я позволила себе закричать там, где меня никто не мог услышать.

Но я все еще слышала их. Все воспоминания о самых худших моментах, через которые мне пришлось пройти. Людей, которые ранили и использовали меня, и те шепчущие слова, что Шон вбил мне в душу, как гвозди в гнилое дерево.

Я была девушкой, которую никто не хотел.

Я была шлюхой, которую все отвергли.

И что еще хуже, я была мертвой девушкой, которая не знала, как умереть.

Сегодня я снова играл в игру сожалений. В этой игре моя глупость была на первом плане. Десять лет. Десять гребаных лет я верил, что Роуг выбрала Маверика, отдалась ему за нашими спинами и приняла решение, которое покончит с нами навсегда. Я затаил столько гнева из-за этого, позволил ему просочиться во все, чем я был, пока он не запятнал меня. И все из-за того, чего на самом деле, никогда и не было.

Мой отец был прав, тогда я был тупым ребенком, и казалось, что ничего не изменилось. Если там, на небе, и был бог, я думаю, он был чертовски сбит с толку тем, как один человек мог принять столько глупых решений в своей жизни. Когда я все это обдумал, я даже не удивился, что оказался здесь. В конце концов, это должно было случиться. Итак, теперь я был в чистилище, ожидая отправки в ад, но не раньше, чем каждое сожаление в моей жизни посмотрит на меня из темноты и назовет дураком.

Единственное, что я понял о своей юности, это то, что я был счастлив до того, как подумал, что Роуг выбрала Маверика. Меня устраивало, что она не выбирает, потому что я знал, что все равно никогда не стану тем, кого она выберет. Пока она не выбирала, у меня оставались она и мои мальчики. Я мог удержать их всех, а это было единственное, чего я когда-либо хотел. Мы и Сансет-Коув. По крайней мере, теперь у нее это есть, даже если я не являюсь частью этого.