Карнавал Хилл

— Как я и говорил, — спокойно сказал он, пока я прикусывал язык от мучительной боли, пронизывающей мою гребаную ногу. — Я заставил тех охранников сделать себе татуировки «Арлекинов», чтобы убедиться, что Маверик точно проглотил ложь. И знаешь что? — Он посмотрел на меня сверху вниз, ухмыляясь, и его светло-голубые глаза заблестели. — Я никогда никому этого не рассказывал. Я думал, что через какое-то время секрет раскроется, но не мог поверить своей удаче, когда этого не произошло. Я вышел из тюрьмы задолго до него, но я не мог дождаться того дня, когда он вернется в Сансет-Коув, и когда я услышал, что Маверик переехал на остров и сколотил целую банду, чтобы уничтожить Лютера, Фокса и его парней, что ж, я хохотал до упаду. — Он снял с бедра пистолет, покрутил его на пальце, прежде чем направить мне в голову. — Но теперь, боюсь, мои слова умрут вместе с тобой, прелестные глазки. С меня хватит твоих плотно сжатых губ и всех этих секретов, запертых в твоей голове. Интересно, они разлетятся по всей комнате, когда я вышибу тебе мозги?

Я выдохнул сквозь зубы, превозмогая боль в ноге, и закрыл здоровый глаз, заполняя голову мыслями о Роуг, а не об этом мудаке, убеждаясь, что последним, что я увижу, будет она, а не он. Он был никем. И он не укоадет ее у меня в мои последние минуты.

— Сделай это, — процедил я сквозь зубы. — Сделай это, гребаный мудак. Но знай, что моя семья убьет тебя. Они убьют тебя чертовски красиво, и я буду там, чтобы поприветствовать тебя в аду.

Мое сердце бешено колотилось, пока я ждал взрыва и того, что все погрузится во тьму, что мир, наконец, подарит мне немного чертового покоя. Не думай о нем. Не позволяй ему забрать ее у тебя.

Я изо всех сил сосредоточился, выводя ее на первый план в своем сознании и находя покой среди хаоса.

— Ты уверен, что здесь достаточно глубоко? — Спросила Роуг, стоя рядом со мной на перилах в дальнем конце «Игровой Площадки Грешников».

— Я клянусь в этом, — пообещал я, протягивая ей руку, и она переплела свои пальцы с моими, заставляя мое сердце учащенно биться. Она широко улыбалась, и в ее глазах была необузданность, которая меня покорила. Сам прыжок меня не пугал, но вот она — да. Она заставляла мое сердце биться сильнее и наполняла абсолютным страхом, что однажды я потеряю ее. Я крепче сжал ее руку, желая сохранить этот момент навсегда, чтобы, когда наступит тот день, когда ее не будет рядом, я все равно мог найти ее.

— Готова, малышка? — Спросил я, и она энергично кивнула.

Мы одновременно прыгнули вперед, пронеслись по воздуху, прежде чем столкнуться с водой и погрузиться глубоко в синеву. Весь шум в мире стих, и остались только я и Роуг под волнами, плывущие в бескрайнем океане.

— Шон? — позвал мужчина откуда-то сверху. — Шлюхи здесь.

— О, шлюхи. — Пистолет отодвинулся от моего лица, я приоткрыл единственный работающий глаз и увидел, что Шон встал с довольной улыбкой на лице. — У тебя появилось время насладиться сломанной ногой, прелестные глазки. Я убью тебя в следующий раз, когда приду сюда. — Он позаботился о том, чтобы пнуть меня по больной ноге, прежде чем пойти к двери, и я подавил болезненный крик, едва не потеряв сознание от агонии.

Он направился наверх, и я был почти уверен, что потерял сознание, потому что следующее, что я помнил, — мягкие руки убрали прядь волос с моего лба, и я обнаружил там Мейбл.

Я с удивлением посмотрел на нее, когда она взяла меня за руку, не понимая, почему она, казалось, не возненавидела меня после того, как я рассказал ей, что сделал с Роуг и моими друзьями.

— Мы найдем выход из этого положения, Чейз, — уверенно сказала она, но, когда она посмотрела вниз на мою изуродованную ногу, ее брови нахмурились с выражением, которое точно сказало мне, в каком плачевном состоянии я был. Я знал это. Она знала это. Гребаный Шон знал это. И скоро наступит время взглянуть правде в глаза.

Я понял, что оставить её здесь было одним из худших последствий следующего визита Шона, когда он придёт убить меня. Она этого не заслуживала. У неё было доброе сердце, и она потеряла последние годы своей жизни в этой тюрьме.

— Мне жаль, что я не могу вытащить тебя отсюда, — прошептал я ей, и она сжала мои пальцы.

— О, милый мальчик, — вздохнула она. — Жизнь слишком коротка, чтобы сожалеть о вещах, в которых нет твоей вины.

Я стояла перед зеркалом в своей комнате в Дом-Арлекинов, поправляя завитые локоны, в которые уложила свои радужные волосы, готовясь к встрече с Татум.

Сегодня был лучший день.

На мне был светлый джинсовый комбинезон с шортами, завязки от которых спускались по бедрам и щекотали мои татуировки. Я решила обойтись без лифчика, несмотря на то, что мой мозг продолжал заполняться мыслями о том, что, блядь, сказал бы Шон о боковой части груди, которую я демонстрировала.

Я ненавидела то, что иногда он все еще жил в моей голове. Я даже не могла понять, показываю ли я больше кожи, чтобы доказать себе, что больше не должна подчиняться его бреду, или просто выбираю то, что хочу надеть сама.

Дворняга заскулил со своего места на кровати, когда я попала в ловушку своего отражения, и я судорожно сглотнула, прежде чем взять складной нож, который дал мне Фокс, и сунуть его в карман.

Татум собиралась заехать за мной через полчаса по пути к месту проведения подпольных боев в клетках, и я разрывалась между волнением по поводу поездки и непреодолимой потребностью забраться обратно под одеяло и еще немного поплакать.

Но я уже достаточно наплакалась прошлой ночью. Я погрузилась в темноту внутри себя и позволила себе ощутить всю ту пустоту, которая была внутри меня. Я тонула в своем горе по Чейзу и распадалась на части, пока не убедилась, что никогда не смогу снова собраться с силами. Но потом я это сделала. Каким-то образом я собрала свои разбитые осколки воедино, когда взошло солнце, и заставила себя снова функционировать.

Я вышла на пляж, чтобы заняться серфингом вместе с Ди, Лайлой и Беллой, и, хотя они заметили, что я была тихой, но не стали на меня давить. А океан был тем бальзамом, в котором нуждалась моя душа, чтобы удержать себя в руках, несмотря на небольшой взвод «Арлекинов», которых послали присматривать за мной, если Шон заявится на пляж.

Я провела пальцами по ключу от склепа Роузвудов, который все еще висел у меня на шее, и мои мысли вернулись к ключам Чейза и Рика, которые я спрятала под половицей в углу комнаты. Мне нужно было поговорить о них с Фоксом. Этот груз, который висел у меня на шее, никогда не исчезнет, пока наши секреты остаются похороненными в этом склепе, и я была почти уверена, что нам пора очиститься от них раз и навсегда.

Прошло много времени с тех пор, как мы похоронили эти воспоминания там и поклялись никогда больше не говорить о них, но теперь это место стало для нас обузой. Нам нужно было изгнать наших демонов и уничтожить вещи, которые мы там спрятали, чтобы у них не было ни малейшего шанса когда-либо снова увидеть дневной свет.

Когда нам было по пятнадцать, это казалось невозможным, но теперь я знала, что мы сможем это сделать. И как только эти секреты исчезнут, возможно, появится какая-то надежда на то, что мы снова обретем покой.

Я выдохнула, подкрашивая губы помадой цвета сахарной ваты, затем повернулась и направилась к двери.

Фокс и Джей-Джей разговаривали у бассейна, и мое сердце сжалось, когда я в нерешительности остановилась у подножия лестницы.

Я не видела Джонни Джеймса с тех пор, как отдала ему свой долг, и сейчас у меня тоже не было желания его видеть. Но этому не суждено было случиться. Он жил здесь, и я тоже — по крайней мере, не все время. И Фокс не должен узнать о нас двоих, так что я не могла просто так его избегать. Во всяком случае, не так тщательно, как мне бы хотелось.