Карнавал Хилл

— Ты лжешь, — прорычала она.

— Я лгу, Кайзер? — Крикнул я, и его плечи напряглись, он не обернулся и что-то пробормотал себе под нос. — Не совсем понял, старина, и я думаю, что из-за французских тостов мой палец на спусковом крючке стал немного скользким.

— Он не л-лжет. Прости, любовь моя, — выдавил Кайзер, и Жасмин в шоке поднесла руку ко рту, крепче прижимая к себе Мию.

— Ну же, не будь такой. Ты должна была знать об этом. — Я протиснулся между Жасмин и Мией, положив руки им на плечи, пока Кайзер отпирал свой кабинет и вел нас внутрь.

Он начал рыться в ящиках в поисках документов на это место, а я посмотрел на его жену, которая была у меня под правой рукой, и по ее щекам потекли слезы. — Ты знала, брось это. Кайзер — грязный извращенец, это любому ясно. Скажи мне, ты хотя бы раздобыла себе приличный член, пока была в своих морских путешествиях?

Она покачала головой, беззвучно всхлипывая, и я посмотрел на нее с жалостью. — Ну, милая, ты определенно была доступной для меня, не так ли? Мне стоит только расстегнуть ремень, и ты бы сняла для меня трусики, не так ли? Я не опоздал принять твое предложение? Трах из мести, — лучший вид секса.

Она издала сдавленный вопль и покачала головой. — Пожалуйста, отпусти Мию, — взмолилась она.

— О, разве ты не хорошая мамочка? Моя мама тоже хорошая, благослови господь ее душу. Я думаю, ей бы понравилось это место, но не декор, он чертовски отвратителен, — сказал я, отталкивая ее от себя, так что она, пошатываясь, наткнулась на письменный стол. Она поспешила обойти его, оглядываясь на нас, когда я опустил руку на задницу Мии и крепко сжал.

— Отстань от меня, — прошипела Мия.

— Просто поцелуй меня, милая. Один поцелуй, и, может быть, я не вышибу мозги твоим маме и отчиму. — Я посмотрел на нее сверху вниз, крепко прижимая к себе, когда ее рука легла мне на грудь, пытаясь оттолкнуть меня. Я поморщился, когда она надавила на рану у меня в боку и зашипел сквозь зубы.

— Осторожнее со мной, солнышко, у меня несколько боевых ранений после схватки с дерзкой маленькой радужной акулой. Так, где мой поцелуй?

Она посмотрела на свою семью, потом снова на меня со слезами на глазах, а затем приподнялась, чтобы поцеловать меня в губы.

Я усмехнулся, когда она отстранилась, запустив руку в ее волосы и проведя языком между ее губами, наслаждаясь грязным поцелуем на глазах у ее родителей, а мой член дернулся от интереса. Хотя сейчас с ней было слишком легко. Я не нагибал девушек и не трахал их, пока не становился центром их вселенной.

Но пока я ждал, когда домой вернется мой настоящий вызов, она выглядела довольно интересным отвлекающим маневром, чтобы продержаться до тех пор. Я полагал, что через несколько недель она упадет передо мной на колени и будет умолять о моем члене. Именно такими они мне и нравились — разрушенными изнутри, а затем привязанными ко мне так, как они даже не могли себе представить. Я проникал глубоко в сознание женщин и подсаживал их на себя, как на наркотик. Я заставлял их любить меня, быть одержимыми мной, а затем трахал их как хороших маленьких шлюшек, которыми они были, когда мне этого хотелось. Это был мой любимый способ трахать девушек, когда они были сломлены и растеряны, их мысли уже не принадлежали им самим, и единственное, что они знали, — это то, что я — их восходящее солнце. Они хотели поклоняться мне, потому что я был их богом, тем, кто давал им цель. Тем, кто наказывал их, когда они были плохими, и возвышал их, когда они были хорошими. Нет ничего лучше, чем когда девушки, утверждавшие, что ненавидят меня, превращаются в маленьких податливых шлюх, раздвигающих ноги по команде.

Роуг была единственной, кого я не чувствовал полностью в своей власти. Она никогда не смотрела на меня с любовью, хотя и была достаточно хороша в том, как принимала мой член. Но я так и не достиг эйфории от осознания того, что она полностью и бесспорно попала под мои чары, и именно поэтому я так долго держал ее рядом. Конечно, все хорошее достается тем, кто ждёт, и теперь, когда она восстала из мертвых ради меня, я был более полон решимости, чем когда-либо, завершить то, что начал с ней.

Когда я оторвался от губ Мии, я толкнул ее на пол, размахивая пистолетом, и направляя его на Кайзера. — Почему так чертовски долго? — Я рявкнул, и он подпрыгнул, его руки дрожали, когда он вытаскивал документ из железного сейфа на полу.

— В-вот, — пробормотал он, заикаясь, взял ручку и начал переписывать собственность на меня.

Я обошел стол и склонился над его плечом, чтобы убедиться, что он все сделал правильно. Когда он закончил переписывать все на мое имя, мой взгляд зацепился за дневник, который он пытался быстро засунуть под стопку бумаг. Я оттолкнул его руки, вытащив его, и мои брови поползли вверх.

— Итак, что у нас тут? — спросил я. Я открыл дневник в коричневом кожаном переплете, на первой странице которого было написано имя Кайзера, и обнаружил множество страниц с перечёркнутыми местами и нарисованными от руки картами окрестностей Сансет-Коув, на которых стояли огромные кресты.

— Что ты ищешь, а, Кайзер? — Я подтолкнул его локтем, приставив дробовик к виску, и помахал одной из страниц перед его лицом. — Начинай говорить.

Он тяжело вздохнул, и тогда я увидел в нем демона, а не испуганного маленького мальчика, который был близок к тому, чтобы обмочить свои трусики. Что бы это ни было, что бы он ни скрывал, он не хотел, чтобы я знал об этом.

— Тик-так, — подбодрил я, направляя пистолет вместо этого на его жену. — Или мы все узнаем, можно ли раскрасить лицом Жасмин стену.

Она взвизгнула, ныряя за стол, как будто это могло спасти ее от моего гнева.

Кайзер молчал, а мои брови продолжали подниматься. Очень интересно.

— Что он ищет, Жасмин? — Я обошел стол, чтобы наставить на нее пистолет, и она задрожала, а Миа закричала, умоляя меня не стрелять.

— Пожалуйста! — Мия плакала.

Это было похоже на небольшое превью к тому, как она будет звучать, когда будет умолять меня трахнуть ее. Я подмигнул ей, когда ее мать несколько раз покачала головой.

— Я не знаю, клянусь, я не знаю. Я никогда раньше не видела этого дневника.

Я усмехнулся, снова взглянув на Кайзера. — Ты плохой человек, не так ли, Кайзер? Парень мне по душе. Но почему, почему ты прячешь этот дневник от своей единственной и неповторимой?

Глаза Кайзера перебегали с меня на Жасмин и обратно, как будто они играли в пинбол. — Я поговорю с тобой наедине. Ты и я, Шон. Как мужчина с мужчиной.

— Ты не будешь говорить при собственной жене? Женщине, которую ты поклялся любить, обнимать и все такое прочее дерьмо? — Я фыркнул, и он бросил на меня умоляющий взгляд.

— Хорошо, хорошо, я и ты, — согласился я, но затем он бросился на меня, пытаясь выхватить дневник, и я выстрелил из пистолета. Взрыв прогремел с грохотом, от которого все мое тело затрепетало, а голова Жасмин разлетелась по комнате, когда крики Мии наполнили воздух. Это была чистая музыка.

— Ты ублюдок! — Кайзер взревел, бросаясь на меня в явной атаке, но я просто направил на него ствол, и он попятился прямо к стене, когда дикие крики Мии перешли в рыдания.

Чёрт возьми, теперь он всё усложнил, и его падчерице будет труднее стать одержимой мной. Не невозможно, но определённо сложнее.