Карнавал Хилл

Мой кулак врезался ему в лицо еще до того, как он осознал, что происходит, и мой вес обрушился на него через полсекунды после этого.

Лютер слетел со своего стула, и я полетела вместе с ним, мы вдвоем рухнули на пол, когда я окончательно потеряла самообладание и начала наносить ему дикие удары со своего места сверху.

Лютер выругался, схватив меня за руку и пытаясь удержать, в то время как Фокс и Джей-Джей что-то яростно кричали позади нас. Но Дворняга ринулся в драку раньше, чем кто-либо другой успел это сделать, его острые зубы впились в другую руку Лютера и дали мне возможность ударить его снова.

Костяшки моих пальцев были в крови, а сердце бешено колотилось от охватившей меня слепой ярости, и все, о чем я могла думать, — это уничтожить мужчину подо мной. Дотянуться до его груди и вырвать жалкое подобие сердца, которое он там держал, прямо из нее, чтобы он не прожил больше ни одного дня, чтобы наводить страх и мучить кого-бы то ни было.

— Снимите ее к чертовой матери с меня, пока мне не пришлось оттолкнуть ее силой, — потребовал Лютер, явно сдерживаясь от того, чтобы ударить меня, потому что я была девушкой или еще по какой-то там херне. Но к черту это. Его не волновало это, когда он выгнал меня из города и бросил на растерзание волкам.

Руки Фокса обвились вокруг моей талии, когда он попытался оторвать меня от своего отца, но я сопротивлялась изо всех сил, пинаясь и извиваясь, кусая его за предплечье и наступая на ноги Лютера, когда он подался назад подо мной.

Джей-Джей выкрикивал мое имя, а Дворняга перешел от раздирания руки Лютера к нападению на Фокса, когда тот поднял меня в воздух.

Фокс выругался, когда острые зубы впились в его лодыжку, и мне удалось вырваться из его хватки, снова бросившись на Лютера с яростным воплем, но Джей-Джей поймал меня прежде, чем я смогла дотянуться до него во второй раз.

Фокс тоже схватил меня, и они вдвоем снова оттащили меня назад, в то время как я продолжала бороться с ними изо всех сил.

Лютер вскочил на ноги, выхватил пистолет и, шагнув вперед, с усмешкой приставил его к моему лбу, в то время как другой рукой вытирал кровь из своего кровоточащего носа.

— Назови мне хоть одну вескую причину, почему я не должен всадить пулю тебе в череп прямо сейчас! — взревел он, его глаза превратились в темную, яростную бездну, жаждущую моей смерти.

Я плюнула в него, все еще сопротивляясь хватке Фокса и Джей-Джея, державших меня, и мне было наплевать на пистолет, приставленный к моему черепу.

— Ты должен! — Взревела я. — Ты должен нажать на курок и прикончить меня сейчас, потому что, если ты этого не сделаешь, я буду приходить за тобой снова и снова, пока от тебя не останется ничего, кроме грязи в земле, ты, безжалостный ублюдок. Я убью тебя за то, что ты с ним сделал! Я, блядь, убью тебя!

Лютер переместил палец на курок, и в его глазах сверкнула моя смерть, но Фокс успел первым, выхватив свой пистолет и направив его прямо на отца.

— Я не знаю, о чем, блядь, идет речь, — прорычал Фокс. — Но ты знаешь правила. Тронешь ее — умрешь. Ни на секунду не думай, что этого не произойдет.

— Что, черт возьми, это значит? — Потребовал Джей-Джей, его руки крепче обхватили меня, когда он попытался оттащить меня на шаг назад, а я продолжала бороться за свою свободу.

— Спроси его, — выплюнула я. — Спроси великого Лютера Арлекина, что он приказал своим людям сделать с Мавериком, пока тот был в тюрьме. Спроси его о четырех охранниках, которым он приказал вытаскивать его из камеры каждую гребаную ночь, чтобы избивать до полусмерти. Спроси его о сокамернике психопате-насильнике, с которым, по его договоренности, Маверика запирали каждую ночь!

Глаза Лютера расширились от моих обвинений, его пистолет отодвинулся на дюйм, когда он перевел взгляд с меня на Фокса.

— Я ни хрена не понимаю, о чем ты говоришь, — сказал он, нахмурив брови, и в его глазах вспыхнул страх, словно для него это была чертова новость.

— Лжец! — Я закричала. — Ты сделал это с ним. Ты ненавидел его за то, что он любил меня. Ты наказал его за попытку пойти за мной. Ты загнал его в тот ад, а когда этого оказалось недостаточно, чтобы заставить его приползти обратно к тебе, ты повысил ставки. Я услышала правду из его собственных уст, я увидела ее в его глазах, и я почувствовала ее в своей душе. Он должен был быть твоим сыном. Как ты мог так поступить с ним? — Мой голос был хриплым и надломленным, когда боль от этой правды вырвалась из моей груди, а щеки стали мокрыми от слез, но они никак не уменьшили во мне желание оторвать гребаную голову Лютеру Арлекину.

— Это правда? — В ужасе спросил Джей-Джей, и его хватка на мне немного ослабла.

— Что ты, блядь, натворил? — Спросил Фокс своего отца, на его лице была написана боль, когда он поднял пистолет чуть выше, а в его глубоких зеленых глазах сформировалось решение, когда его палец лег на спусковой крючок.

Лютер покачал головой, подбирая слова, когда понял, что его сын действительно собирался это сделать. И я была готова увидеть, как он умрет за свои преступления.

— Остановись! — С лестницы прогремел голос Чейза.

Я не могла не посмотреть в его сторону, когда до нас донесся звук его падения, и он оказался на спине у подножия лестницы, проклиная свою сломанную ногу.

— Это неправда, — выдохнул он. — Это был не Лютер, это был Шон. Гребаный Шон и его игры разума. Он рассказал мне об этом, пока держал меня взаперти в том гребаном подвале. Он сказал, что Маверик прибыл в тюрьму, когда тот уже отбывал там срок, и воспользовался возможностью поиметь «Арлекинов». Он подкупил охранников, заставил их сделать татуировки «Арлекинов», чтобы это было более убедительно.

Я покачала головой, пытаясь все обдумать. Это не имело смысла. Зачем Шону было прилагать столько усилий, чтобы нанести удар по Маверику тогда? Рик был всего лишь ребенком, едва ли вообще членом команды «Арлекинов», и никакой реальной угрозы он не представлял.

— Зачем ему это делать? — Рявкнул Джей-Джей, явно думая о том же, о чем и я.

— Потому что Лютер убил его брата, — объяснил Чейз, хватаясь за дверной косяк и приподнимаясь на здоровой ноге, бросая на всех нас страдальческие взгляды. — Разве это не так?

Он повернулся к Лютеру, который молча кивнул, казалось, пребывая в шоке от обрушившихся на него новостей, опустил пистолет и перевел взгляд со всех нас на него. Пистолет Фокса по-прежнему был направлен ему в голову, и он, казалось, не собирался опускать его, пока не получит больше доказательств.

Чейз продолжил: — Это прокручивалось в моей голове снова и снова с тех пор, как Шон рассказал мне, но я не знал, чему верить. Он вложил в мою голову столько извращенных идей, что все они начали сливаться. Простите, я должен был вам сказать.