Карт-Бланш для Синей Бороды

Упоминание об убийце взбодрило не хуже розги:

— Мы не знаем доподлинно, что именно эта дама — убийца! — возразила я.

— Единственное, в чем я уверен, что убийца — не я, — сказал Ален. — Поэтому рядом со мной ты точно будешь в безопасности. Ложись спать, только свечу не гаси.

Он отвернулся к стене, давая таким образом мне возможность раздеться.

Но я колебалась. Первую брачную ночь мы провели в одной постели весьма спокойно, только сможет ли граф сдержаться сейчас?.. Смогу ли я противостоять… своим собственным желаниям?

— Хочешь, чтобы я помог тебе раздеться? Так я готов, — сказал граф, и я поспешно начала распускать шнуровку на корсаже.

Через несколько минут я на цыпочках пробежала к дальнему краю постели и забралась под одеяло, стараясь быть как можно незаметнее. Я лежала спиной к графу, и любой шорох с его стороны заставлял меня вздрагивать и замирать, желая и опасаясь, что вот сейчас на мое плечо ляжет тяжелая рука. Да, раньше я и подумать не могла, что можно и бояться, и ждать мужских прикосновений. Как резко изменилась моя жизнь, и всему виной — тот странный человек, который был моим мужем.

— Бланш, — от звука мужского голоса я подскочила, словно ужаленная. — Какая ты пугливая, — произнес Ален, укутывая меня одеялом и прижимаясь со спины.

Я ощущала его присутствие ближе, чем собственную кожу, и подумала, что вряд ли смогу уснуть при таком соседстве. Собравшись с духом, я пожелала:

— Спокойной ночи, милорд.

— Спокойной ночи, — сказал он, а потом добавил: — Все изменилось, когда я встретил тебя. И сам я изменился… хочу измениться…

— Бог вам в помощь, милорд, — ответила я. — Стать лучше — это прекрасно, хотя и трудно. Я уверена, что вы справитесь. И моя помощь вам ни к чему.

Он тихонько поцеловал меня в затылок и больше не заговаривал. Прошло около четверти часа, и дыхание графа стало ровным — он уснул. Только тогда я осмелилась выбраться из-под его руки и свернулась клубочком на самом краю кровати. Я думала, почувствую себя свободнее, но мне, наоборот, стало пусто и холодно, хотя в комнате теплилась жаровня, а камин вечером основательно протопили.

71

Проснулась я поздно, и первым делом посмотрела на постель рядом с собой. Графа не было, и только смятая подушка напоминала, что вчера он спал рядом со мной. Я умылась и оделась, и вышла из спальни мужа, намереваясь приступить к своим каждодневным обязанностям. Пепе сидел на полу у стены, и при моем появлении вскочил, кланяясь.

— А где ваш хозяин? — спросила я.

— Уехал, миледи.

— Уехал?

— В Анже, миледи. С Гюнебрет.

— Ах, вот как.

Наверное, Гюнебрет понравилось быть на виду, и они с отцом уехали с визитом, или прикупить чего-нибудь в лавках. Я почувствовала разочарование, что не позвали меня, но тут же напомнила себе, что сама вчера отказала в нежности графу, а поэтому вполне понятно, что он не захотел видеть меня сегодня.

В кухне сновала Барбетта, и при моем появлении бросилась ко мне, осыпая благодарностями. Из ее сбивчивых объяснений я поняла, что граф пришел к ней с утра, был необычайно милостив и сказал, что пока прощает ей небрежность, потому что об этом просила жена. Еще он передал служанке десять серебряных монет «за то, что вчера был слишком резок».

Но хотя Барбетта так и светилась, мне было совсем не радостно. Вчера граф готов был наказать невиновного, а сегодня привычно откупился. И хотя он прав — в этом мире деньги лучше всего устраняют разногласия и заставляют молчать недовольных — мне стало совсем тяжело на душе.

Весь день мы приводили замок в порядок после прошедшего праздника. В саду с деревьев сняли фонари, на первом этаже снова раскатали ковры, и дом обрел уют и спокойствие.

Когда все дела были закончены, я ушла к себе. Граф с дочерью так и не вернулись

— возможно, решили задержаться в Анже. Я села на кровать не раздеваясь и вспомнила вчерашний вечер. Правильно ли я поступила, отказав графу… в нежности? Не обидело ли это его настолько, что теперь он и видеть меня не захочет? Не лучше ли было уступить? Разве не этого мне хотелось?

Я со вздохом упала на кровать, сложив руки на животе и глядя в полог балдахина. Раз за разом повторяя наш с графом разговор, я все больше убеждалась, что поступила правильно. Желания нашего сердца не всегда разумны, а подчас и безумны, и я стала бы безумной, если бы подчинилась им.

В дверь тихо постучали, и я решила, что это Барбетта принесла мне горячий чай или Пепе зачем-то решил меня побеспокоить. Он весь день ходил за мной тенью, а на ночь — я была в этом уверена — устроился в коридоре, чтобы охранять меня.

— Сейчас открою, — сказала я, отодвигая засов, и, распахнув двери, застыла на месте, а сердце мое, наоборот, пустилось в безумный пляс.

Передо мной стол граф де Конмор, и судя по всему он только что вернулся — даже не снял меховой плащ.

— Добрый вечер, Бланш, — сказал он необыкновенно приветливо. — Набрось что- нибудь потеплее и обуйся. Хочу кое-что тебе показать.

— Добрый вечер и вам, милорд, — ответила я, чувствуя, как предательски загорелись щеки. — Мы куда-то пойдем?

— На башню, — он ткнул пальцем вверх. — Собирайся поскорее.

Оставила дверь открытой, потому что мне показалось невежливым закрывать ее перед мужем, а он не пожелал войти. Он стоял на ковре в уличных сапогах, и растаявший снег уже основательно промочил ворс. Но я посчитала, что не надо вываливать на графа очередную порцию нравоучений по поводу того, что в доме необходимо переобуваться, потому что не хотела показаться занудной сварливой женой.

Я на бросила накидку хотела идти, но граф настоял, чтобы я надела еще и шаль, и натянула зимние сапожки.

— Там холодно! — сказал он, и глаза его смеялись.

Но мне эта таинственность нравилась все меньше и меньше. Что он задумал? Не было ли это местью за мой отказ?

Он держал меня за руку и шел впереди, поднимаясь по бесконечной винтовой лестнице. До этого я была на башне всего один раз и убедилась, что вид с вершины замка был великолепен. Но идти туда ночью…

— Разве мы что-то увидим сейчас, милорд? — спросила я. — Даже луны нет…

— Для того, что хочу тебе показать, — ответил он загадочно, — луна не нужна.

Когда он толкнул дверь на самом верху лестницы, морозный воздух сразу опалил мне легкие. Здесь было гораздо холоднее, чем внизу, и я поняла разумность совета относительно шали и теплых сапог. Даже закутавшись в накидку, я мгновенно продрогла. Граф заметил это и встал позади меня, обняв со спины и укрыв дополнительно полами своего плаща. Стало теплее, хотя его близость беспокоила меня куда больше, чем мороз. Я сделала попытку освободиться, но Ален не позволил, прижав меня покрепче.