Карта Анны

Когда поезд прибыл на Центральный вокзал, девушка попрощалась и вышла среди первых. Раздосадованный юноша снял с багажной полки рюкзак, взял со столика книгу, чтобы ее убрать, и тут заметил лист бумаги. С одной стороны — ксерокопия, какой-то антропологический текст (девушка, видимо, училась в одном из столичных университетов), с другой — номер телефона. Юноша растерянно огляделся. Высунулся из окна, но девушки на перроне уже не было. Снова посмотрел на листок, усмехнулся и спрятал его в книгу.

Когда он вышел из здания вокзала, было уже совсем темно. Он долго протискивался в толпе, раздал мелочь трем бедолагам, которые околачивались возле касс, потому что им не хватало пары крон на билет. Остановился под фонарем и в его желтом свете углубился в карту города. Он снял комнату в квартире, где обитали студенты, но предыдущий жилец должен был съехать только через несколько дней. До тех пор юноше предстояло пожить у будущего однокурсника, с которым он познакомился на вступительном экзамене. Слово за слово они разговорились, после обменялись парой сообщений.

Дом он нашел на удивление быстро. Здание выходило на шумный проспект, вдоль которого по обеим сторонам тянулись карликовые городские деревца, растущие из отверстий в металлических решетках. На перекрестке перед светофорами образовалась пробка, со всех сторон — пешеходы, бегуны, женщина с чихуахуа под мышкой. И все это двигалось, юноша за всем этим наблюдал и чем дальше, тем больше нервничал. Вновь долго жал на кнопку звонка. Достал телефон. Абонент недоступен. Юноша отступил немного назад, посмотрел наверх на темные окна. Раскрыл кошелек. Пара монет. Позвонил в дверь. То же самое.

3 /

Архитектор остановился на перекрестке и ждал, пока загорится зеленый. Левретка на заднем сидении поднялась, безо всякого повода тихо два раза тявкнула и забавно, по-кошачьи переступила с лапы на лапу. Архитектор протянул руку назад и почесал собаку за ухом. Левретка успокоилась и снова легла, закрыла нос лапой и глубоко вздохнула. В боковое стекло Архитектор заметил юношу, который стоял у дома и не мог дозвониться в дверь, лицо его казалось знакомым. Словно они где-то встречались, но трудно вспомнить, где именно. Загорелся зеленый, Архитектор нажал на газ и сразу же забыл о юноше.

Стройка. Площадка, разъезженная грузовиками и тяжелой техникой. Архитектор вышел из машины и хлопнул дверцей. Ведя левретку на поводке, он устремился навстречу хаосу. Собака держалась рядом с хозяином, поджав хвост, в смятении от грохота стройки, который перекрывал все другие звуки. Столбы с галогеновыми прожекторами, вокруг них — тучи мошкары. Люди в оранжевых касках и защитных жилетах — ходят туда-сюда, о чем-то говорят, но в этом шуме не разобрать ни слова. Всё устремляется к могучему жерлу — котловану здания. Повсюду кисло пахнет цементом. Опорные конструкции из арматуры, пучки кабелей по стенам, стоячая вода. В котловане идут работы.

Чуть в стороне — археологический раскоп. Искатели костей и черепков, рассыпавшиеся по площадке, утыканной бумажными метками. У них всего пара дней, они ничего не успевают. Вскоре весь их неолит зальют бетоном. Суетливые, порывистые движения костлявых фигур с бегающим взглядом, сутулые, сгорбленные спины, под драными свитерами остро выступают плечи. Они и сами похожи на археологические экспонаты. Держа в нетвердых руках щетки, они осторожно прикасаются ими к глине. Архитектор представил себе звук, с каким портится их зрение. Слабое шуршание, скрип роговицы, которая после целого дня работы уже не способна фиксировать занесенные землей предметы. С наступлением сумерек зажигаются прожектора, археологи будут продолжать работы до глубокой ночи.

Архитектор подошел к неказистому строению, собранному из блок-контейнеров. Привязал собаку к перилам и поднялся по металлической лестнице. Левретка, растерянная и напуганная грохотом, заскулила. Она трясла головой. Сновала из стороны в сторону. Архитектор вошел внутрь и захлопнул за собой дверь. Грохот прекратился, Только металлические стены время от времени дребезжат, когда мимо проходит очередной грузовик. Яркий свет лампочек. Внутри все белое. На стене — выгоревшая красотка с огромной искусственной грудью, ладонь зажата между ног. Несколько человек в оранжевых спецовках и касках. Сидят за хлипким столом, стиснув в руках пластиковые стаканчики и молча уставившись в телевизор, висящий в углу. Архитектор поднял глаза на экран и увидел себя: он сидит в телестудии и что-то говорит. Запись интервью. Напротив него — рыжая женщина в костюме. В ушах — красные сережки.

— Изначально речь шла о реконструкции, но теперь создается впечатление, что вы строите здание заново. По мнению экспертов, ваш проект совершенно не учитывает окружающую застройку, — напирает она.

— В любом стоящем здании содержится элемент насильственности, — медленно и негромко отвечает Архитектор. — Оно либо заискивает перед окружающей застройкой, либо ведет с ней войну. В определенных условиях возможны оба варианта. Я выбираю второй.

— Вы же не можете вот так взять и отмести все возражения. Мнения по этому поводу сильно расходятся! — горячится ведущая.

Архитектор внимательно ее разглядывает. Он еще не знает, как она запрокидывает голову, когда занимается любовью, какие созвездия родинок скрываются под ее блузкой, не знает, как решена ее конструкция. Они подрались уже после интервью.

— Проект победил на конкурсе, — наконец произнес Архитектор спокойным голосом, — подобные претензии в настоящий момент совершенно беспочвенны.

— А как вы относитесь к петиции протеста, под которой уже подписались тысячи человек? Многие считают, что этот проект сильно исказит облик города…

Архитектор с улыбкой посмотрел на ведущую.

— Все здания в округе — лишь копий копий. Ни одно из них не несет в себе оригинальной идеи. Ни одно нельзя назвать по-настоящему ценным. Искажать здесь нечего.

— Однако после вчерашнего происшествия остро встал также вопрос безопасности. Каким образом в столь масштабном проекте могло произойти что-то подобное?

— Это скорее вопрос к инженеру-проектировщику, — сухо отрезал Архитектор.

— Вы же знакомы со всей документацией.

— В будущем подобные инциденты исключены.

— Как вы можете заявлять об этом с такой уверенностью? Это уже второй случай…

— В обеих ситуациях, — медленно отчеканил он каждое слово, как будто оно весило по меньшей мере тонну, — имел место человеческий фактор.

— Ваши последние проекты вызывают массу критики…

— Нет. Они вызывают абсолютное непонимание. Люди не улавливают то личное, что есть в настоящей архитектуре, они воспринимают эти здания чисто механистически.

— Нельзя ли конкретнее?