Картограф

Если их, как говорит Данилыч, полсотни человек, то пытаться переправиться через Волгу в районе Самары, в которой на секундочку базируется целый драгунский полк, это чистейшее самоубийство. По всему выходит: на нас они попереть не должны. Даже если их не пятьдесят человек, а сто. Даже если двести. Ведь не факт, что они всей бандой там напали на одинокий обоз.

Я, конечно, могу заблуждаться на предмет численности драгунских полков, но мнится мне там никак не меньше тысячи вооружённых и обученных бойцов. Но это только если полк полностью укомплектованный по штатам, а не кадрированный какой-нибудь.

Блин! А чего я гадаю?

– Парни, а у полковника в Самаре много народу под ружьём? Сотен пять наберётся?

Заурядные землемеры уставились на меня как на дурака. Нет, ну, если я чего-то на самом деле не знаю, это же ещё не значит, что дебил? Геодезисты переглянулись, и Старинов решил-таки меня просветить:

– Сотен пять вряд ли, а вот пара тысяч – это наверное. А ты будто не знаешь?

Откуда бы знать-то такое? Полки, они ведь тоже разные бывают. В мотострелковом, например, две с половиной тысячи. Это если по штату. А если полк кадрированный, то и ста человек может не набраться. Драгуны – они, по сути своей, как бы тоже мотострелки, только без бронетехники. Получается, и у них мог случиться недобор. Или какие-то другие мероприятия.

– Да это я так, на всякий случай, а то мало ли. Вдруг в поход какой умотали, а тут такое… Вы же сейчас из Самары? Значит, должны знать точно. Вот и спрашиваю.

Поручик усмехнулся:

– Нет, не умотали.

Уже хорошо. Но на главный вопрос ответа пока всё равно нет:

– А вот скажи мне, Рома, если это те самые люди, про которых ты думаешь, то есть беглые с рудников, куда они двинутся дальше? Будут пробиваться на Дон, или, может быть, ещё куда-то?

Рома ответил с чисто военной уверенностью:

– Откуда я знаю? Может, будут пробиваться, может, не будут. Может, на Дон, а может, и к степнякам.

Отлично! Елизарыч не знает. Хоть какая-то определённость. Ладно, зайдём с другого края:

– Алексей, а ты как думаешь? Что наши заклятые друзья предпримут?

Тот пожал плечами:

– Да пёс их знает, лиходеев-то этих. Чего только в дурную башку не придёт?! Может, на Дон, а может, на Пермь пойдут. А то и впрямь, к степнякам подадутся.

– Да как они на Пермь-то пойдут? – взвился поручик. – Им же вона какой крюк-то давать надо. И через Каму переплывать. Да и что им там делать в Перми-то в этой?

– А им хоть, Каму, хоть Волгу, всё одно переплывать что-то надо. А волга, она ещё и пошире Камы выйдет.

Тут он прав, но что в итоге? Кто они, и куда пойдут дальше?

Чёрт меня подери! У нас же Данилыч есть. Он же с гонцом разговаривал, наверняка тот ему что-то сказал.

– А что, господа офицеры, – обратился я к господам офицерам. – А не послать ли нам за Прокоповым?

И я напомнил обоим заурядствам про утреннюю встречу ихнего же сержанта с посланцем к полковнику за помощью в борьбе… защитой… ну и, так далее…

– По всему выходит, Данилыч сейчас среди нас самый осведомлённый человек. Имеет смысл поинтересоваться и его мнением. Не находите?

Поручик кивнул подпоручику, и тот, ни слова не говоря, отбыл. Надо полагать, на поиски сержанта. Когда за Раковым закрылась дверь, Елизарыч спросил у меня:

– Андрей, а зачем тебе понадобилось знать, кто они и куда дальше пойдут? Разве всё это так важно?

– Рома, оттого кто они, зависит, какие действия они предпримут дальше. Куда и зачем пойдут. А уже от этого – что нам самим дальше делать? Тут сидеть, или идти по своим делам. А мы, кстати, куда сейчас направляться должны?

Поручик повернул к себе карту и, быстренько глянув на неё, ткнул пальцем в один из немногих населённых пунктов, имевших честь быть отображёнными на «чертеже».

Я наклонился посмотреть, как называется то место, в которое мы должны проследовать. Нурлатынский острог. Точно! Именно про него Рома первым делом и спросил вчера.

Нурлатынский, так Нурлатынский. Острог, так острог. Вот только одно мне не нравилось: если я всё правильно понял, то добираться туда нам предстоит как раз через те места, в которых сейчас орудовала банда мятежных шахтёров с неизвестных мне рудников.

Хреново. Может быть, тогда не ходить мне с ними? Страшно, не страшно – это другой вопрос. Воевать мне с рудознатцами нечем, вот это проблема, так проблема.

Хозяйка принесла нам с поручиком по миске щей. Карте на столе места оставалось уже не так много, и я предложил Елизарычу её временно убрать. В принципе, всё что на ней можно было увидеть, я уже увидел.

Вернулся Раков. Вслед за ним пришёл и Прокопов. Хозяйка принесла три деревянные ложки и плошку с кусками ржаного хлеба, ойкнула и убежала. Алёшка уселся за стол, а сержант остался стоять. Видимо, садиться за один стол с господами офицерами ему не позволяла субординация. Или нечто подобное ей.

Я решил начать и встал, а то как-то нехорошо получается: я сижу, как барин, а Прокопов стоит, как провинившийся школьник.

– Скажи, Данилыч, ты вот сегодня утром с гонцом разговаривал, он что сказал? Кто напал на обоз на этот? Разбойники или другой кто-то?

Сержант на меня аж глаза выпучил:

– Дык, эта… знамо дело, разбойники. А хто ж ищщо?! Добрые-то люди, оне жа вот эдак-ту не нападают, а так, чтобы до смерти кого поубивать, так это уж и вовси… Разбойники, вашзрятство, как есть разбойники!

– Данилыч! То, что они разбойники, понятно. Ты вот что скажи: они местные или пришлые?

Тот снова поглядел на меня непонимающим взглядом:

– А не один ли чай хрен? – и сразу рот ладонью закрыл: – Звиняюсь, вашзрятство, само вырвалось!

Поручик, который в принципе-то разделял мнение своего сержанта на предмет однохренности территориальной принадлежности лихих людишек, и полагал её параллельной и фиолетовой, даже ультрафиолетовой, так вот этот самый поручик соорудил у себя на лице чрезвычайно сердитое выражение и раздражённо прикрикнул:

– ПРОКОПОВ!!! Ты смотри у меня! Ты с офицером разговариваешь, а не с торговкой на базаре!

– Виноват, вашзрятство! – сержант вытянулся по стойке «смирно». – Само как-ту вырвалось. Виноват. Ни сдиржалси.

– Смотри у меня! – прошипел поручик и очень грозно постучал пальцем по столу.

Сочтя экзекуцию законченной, я продолжил:

– Господин поручик считает, что это беглые каторжники, а я боюсь, как бы они степняками не оказались. Алексей Николаевич тоже полагает их беглыми, а ты что скажешь? Степняки это, или всё-таки беглые?