Каторжница

Уж не приворот ли?

Кивнула им, а сама заняла место на первой парте прямо перед стойкой преподавателя. Зал стремительно заполняют адепты, многие из которых выразительно поглядывают в мою сторону.

«Это она?» «Уложила Соло?» «Быть такого не может!» Да уж, в первый же день нашла на свою головушку славу сомнительного толка, а выделяться совсем даже не хотела.

Голоса затихают, когда появляется принцесса. Не узнать ее трудно — ярко-голубое воздушное платье, длинные ниже пояса белые волосы, золотая диадема. Единственный студиозус без мантии. Спешно отворачиваюсь, хотя и очень хочется ее рассмотреть. Миниатюрная с несколькими похожими друг на друга девушками позади себя, она определенно привлекает внимание. Мой слишком пристальный интерес к ней сейчас может вызвать ненужные вопросы. Делаю вид, что вот совсем не интересуюсь королевской особой. А особа эта теряется в компании адептов на задних партах. Быть может, сейчас ей рассказывают о моей тренировке. Хорошо. Путь к королю лежит через неё.

— Добрый день!

В дверях возникает низенькая профессор с очками на макушке и стопкой разновеликих фолиантов в руках. Ее зрелый возраст выдает только приземистая походка и старинная высокая прическа. Студентки такие не носят.

Небрежно она вываливает свою ношу на кафедру, а сама надевает очки и щурится. Взгляд останавливается на мне.

— Ага!

Вот тебе и «Ага». Видимо, судачат обо мне не только студенты.

— Новенькая Рриэль?

— Я.

— А по виду и не скажешь…

Интересно, не скажешь что? Что я победила Соло или в фаворе у Макса? Смотрю на Леди Радону (именно это имя указано в расписании напротив названия предмета) прямо и терпеливо.

— Тишина! Поприветствуем новую адептку Рриэль!

Сначала робкие, а затем все более звучные аплодисменты проносятся по залу.

— Красотка!

— Здорово ты его!

Улыбаюсь и киваю ребятам позади себя, хотя ничего и не чувствую на самом деле. То, что моя рука оказалась возле горла воина, — чистой воды случайность. Иначе я бы не победила. Не озвучь Соло свою принадлежность к боевой касте, я бы даже подумала, что он специально поддался, имея скрытые мотивы, однако воинам такое не свойственно. Они прямолинейны и честны. В отличие от прочих магов и конкретно меня.

— Адептка Рриэль прибыла из Академии Дальнего Залесья… — хорошо, что сие утверждение не вопрос, а лишь констатация фактов из какой-то записки в руках Радоны. — На первых двух курсах я преподавала историю мира магов. Ты проходила этот предмет?

— Я изучала подобное.

Глядит на меня поверх очков. Оценивает.

— В курсе «Основы магии древних» мы часто делаем отсылки к истории. Если твои знания не соответствуют, будет сложно.

До самой своей смерти историю магического мира нам с девочками преподавал лично Гор. Он не был похож на ученого, но называл себя таковым. Говорил, что в бытность свою на большой земле притязательно изучал чародеев. Врага нужно знать.

Поднимаю вверх подбородок.

— Проверьте меня.

— Мага огня видно сразу. Вызов во всем, — это она обо мне что ли?! — Ну, хорошо, проверю. Что ты можешь рассказать о битве трёх земель?

— Это было около четырёх тысячелетий назад, когда прапрадед нынешнего короля издал указ о совместном правлении трёх своих сыновей после собственной кончины. Ни одного из них он не хотел оставлять без царства, потому решил это царство разделить.

— И причем здесь битва?

Что-то подсказывает мне, что не следует слишком блистать знаниями в этой области, и потому я сознательно умолчала об истинных мотивах каждого правителя, а также о том, как их умело стравливала друг с другом младшая сестра. После небольшой паузы добавляю:

— Каждый желал владеть большим, чем дал родитель, особенно старший сын, истинный наследник царства, поэтому вскоре начались междоусобицы, перетекшие в полномасштабную войну. Положила точку этой войне заключительная битва трёх земель, во время которой все правители были убиты.

— И кто же занял престол?

— Тринадцатилетняя девочка, последний ребёнок Себастьяна второго.

— Неплохо. А что ты знаешь о ее магии?

Пожимаю плечами.

— Она была магом огня.

— Да, была. Кто вспомнит, как погибла Габриэлла?

Голос из зала:

— Воспламенилась и спалила весь дворец.

— Прекрасно, адепты. Но что стало причиной воспламенения?

Все это я знаю, но молчу. Дальнее Залесье лучше каторги в моей биографии.

— Заклятие нижнего мира, — узнаю выговор Сержа.

— Какое именно?

Над аудиторией повисла тишина. Стало слышно как потрескивают магические лампы, оттого очень отчетливо и громко прозвучал стук в дверь.

— Прошу прощения за опоздание, профессор.

На пороге стоит симпатичный широкоплечий молодой маг.

— Прощу, если ответишь не вопрос, Таш.

— Весь внимание.

— Каким заклинанием была убита Королева Габриэлла?

Парень с длинной чёрной чёлкой и замершими в причудливом беспорядке взъерошенными волосами присвистнул.

— Вот так вопросики! Заклинание нижнего мира Аххара. Проклятие покойника. Даже мертвые умеют мстить.

— Садись, — удовлетворенно кивает Радона и обращается к аудитории. — Таш прав, это была Аххара, заклятие мертвых. Только из потустороннего мира маг не ниже сорокового сана может до тла выжечь силу живущего. Габриэллу проклял кровный отец за то, как она поступила со своими братьями.

Краем глаза я отмечаю, как Таш поднимается вверх по лестнице и занимает место рядом с Селеной, после чего целует принцессу в щеку. Они вместе?

Над кафедрой появляются формулы и знаки, совершенно мне не знакомые. Одолжив у соседа по парте самопишущее перо, я старательно вывожу те же символы на обратной стороне листа с расписанием.

— Как вы видите, адепты, в формулах заклинаний нижнего мира помимо вектора, амплитуды и компоненты стихии присутствует ещё одна составляющая. О чем я веду речь, Эйдж?

В нескольких метрах позади меня сидит парень со стадиона. Сперва я не понимаю, почему так пристально вглядываюсь в его черты. Что-то в юном приятном лице присутствует совсем неправильное. Тёмное, гнетущее, мрачное. Таких людей, отмеченных печатью смерти, я встречала на острове. Они потеряли всякую надежду и умирали быстро, без видимых на то причин. Но здесь что-то иное. Неужели…

— Маги нижнего мира или воскресшие после упокоения общались со смертью. В каждом их заклинании присутствует темное плетение, не доступное живым.

— Как ты ощущаешь это?

У меня перехватывает дыхание. Вернувшийся из-за грани, поднятый из могилы, прошедший путь туда и обратно. Его глаза мертвы, голос обладает потусторонними нотками. Про таких говорят, что дело их жизни слишком велико, потому смерть даёт отсрочку и пускает их обратно. Но уже иными.

— Спросите у неё, — и длинным узловатым пальцем указывает на меня.

— Причём здесь я?

— Нити?

Все взгляды вновь устремляются в мою сторону.

— Тебе знакома компонента загробной жизни?