Каждую среду сквозь оптический прицел

— И что же ты выяснил?

====== Эльза: Всем нужен свой свет ======

Лаксас что-то говорил, излагал свой план нападения на территорию Брейна, но Эльза не слушала его. Зачем? Все равно когда они столкнуться с противником лицом к лицу все пойдет, так, как пойдет. Планы никогда не осуществляются, ведь враг не знает о том, как должен себя вести. Нет. В бою главное иное — спокойствие, хладнокровие, наблюдательность и желание убивать. Нельзя видеть в том, кого хочешь пристрелить разумное существо, у которого есть свои мысли, эмоции, чувства и желания, не стоит размышлять о том, что этот человек кому-то дорог и нужен. Иначе просто не получится нажать на спусковой крючок или перерезать глотку тому, кто окажется у тебя на пути. За долгие годы Скарлетт привыкла убивать, это стало для нее нормой и единственным средством выживания. Но, несмотря на это иногда в душе Эльзы возникали сомнения, которые терзали её душу, заставляя вспомнить о том, что её душа все еще жива. А что если однажды им придется напасть на группировку Жерара? Что будет тогда? Сможет ли она убить того, кто дает ей силы, сможет ли он пристрелить её при таких обстоятельствах? Все чаще девушка задумывалась о том, что люди избрали неверный путь, вместо того, чтобы объединиться и дать отпор врагу, они разбились на группы и теперь пытаются перегрызть друг другу глотки, словно бешенные звери. Хотя… Выбора у них не было изначально. Гиганты, самые страшные из теней нападали именно на большие группы, их привлекали скопления людей, так что чем меньше группировка, тем безопасней. Тени намеренно все устроили именно так… Но зачем? В чем смысл происходящего?

Эльза оглядела людей, собравшихся в комнате Дрейара, почти всех их она знала уже несколько лет и вполне могла бы назвать их друзьями и близкими людьми. Близкими… Их небольшая группировка стала для нее семьей, но тепла не дарила, каждый человек здесь был замкнут в себе, словно никто не желал обретать духовные связи, которые однажды принесут нетерпимую боль. Если бы у Миры не было брата и сестры, их гибель не стала бы для нее таким ударом, а тени не взывали к ней из темноты ночи, доводя до безумия. То же самое было и с другими, все боялись полюбить, пустить кого-то в свое сердце, привязаться к кому-либо. Все знали, что за этим последуют только страдания и боль. Взгляд Скарлетт остановился на Нацу, наверное, он был единственным человеком, что еще мог улыбаться, хотя и его улыбка все чаще не выглядела искренней и светлой. Несмотря на то, что он многих потерял, Драгнил не унывал и верил в то, что найдет своих близких, ведь ни брат, ни отец, ни его девушка так и не приходили к нему ночами. Да… У него еще была надежда, которой не было у других. Но Эльза понимала, что это не так уж хорошо — группировки в Магнолии разные и еще неизвестно, что стало с близкими Нацу. Вполне вероятно, что для них было бы лучше умереть… Для них для всех это было бы благом, но отчего-то люди продолжают отчаянно хвататься за жизнь.

Девушка осторожно прикоснулась к своему автомату, поглаживая холодный металл — так успокаивающе… Это стало нормой — теперь уже никто не расстается с оружием, ведь оно может понадобиться в любой момент. А ведь раньше было иначе, и чем дольше длилась эта война, тем чаще Скарлетт вспоминала о своей другой жизни, сожалела об упущенных возможностях и беззаботном существовании. Может быть, это ностальгия… Вот только прока от нее нет.

На мгновение Лаксас затих и Скарлетт вновь подняла взгляд, рассматривая собравшихся. Годы не пощадили никого и не только мир потерял свои краски, люди тоже потускнели. Вот, к примеру, Биска, потерявшая мужа и дочь, больше не была сильной и яркой, она стала блеклой, безжизненной куклой, которая живет лишь ради того, чтобы уничтожать теней, отнявших у нее все. Месть стала смыслом её жизни, единственным, что удерживает её в этом проклятом мире. Оттого-то она и отправляется каждый день в город, чтобы отстреливать тварей, что все еще бродят по Магнолии. Всем нужен свой свет, то, что заставит пусть и ненадолго забыть о войне и вечном отчаянии. Но где его взять? Эльза понимала, что должна что-то предпринять, но что? Эти мысли сводили с ума!

— Скарлетт, ты меня слушаешь, или как всегда будешь импровизировать? — недовольно поинтересовался Дрейар, буравя девушку взглядом.

— В импровизации нет ничего плохого, она не раз спасала нам жизнь, — пожала плечами девушка, совершенно не чувствуя вины за то, что пропустила речь главы. — Лучше скажи, когда выдвигаемся. Лишь это имеет значение.

— Завтра в полдень. Времени на операцию — три часа, а после возвращаемся, для перегруппировки и отдыха, — устало ответил блондин. И зачем он только распинается?! Никто же не слушает… Все слишком вымотаны и действуют на автомате — он приказывает, другие беспрекословно исполняют. Но они не думают, не пытаются что-то предлагать, словно и не желают победы, а готовы умереть. — Идите. Сегодня в город никто не выходит. Биска это тебя в первую очередь касается. Проверь винтовку и боеприпасы, я на тебя рассчитываю.

— Как скажешь.

Люди начали расходиться, но только не Эльза, продолжавшая сидеть в своем любимом кресле, несмотря на то, что в задницу что-то впивалось, не давая сидеть спокойно. Двигаться было лениво, да и не хотелось… Легко сказать, в город никто не выходит… А чем заниматься тогда? Разве что сходить с ума, изводя себя удручающими мыслями.

— Как твое свидание, — неожиданно спросил Дрейар, присаживаясь на пол рядом с креслом девушки. Как же давно они не разговаривали просто так, без приказов, спешки и необходимости обсуждать дела.

— Я так понимаю, об этом знают все?

— Да, вот только большинство думают, что у тебя воображаемый друг. Ну, помнишь, поговаривали, что такие бывают у детей…

— Помню… Свидание хорошо… Теперь остается прикончить людей Брейна и дожить до следующей среды.

— Да…неплохой план.

— Ты же осознаешь, что нужно что-то делать?

— Ты о Брейне и Тенях?

— Нет, я о наших людях и нас самих. Мы не лучше мертвых… Ходим, говорим, едим, убиваем, но при этом в душах пустота. Нет никакого желания что-то делать. Нет ничего, что бы вывело нас из тьмы и мрака. У меня есть среды… А других ничего… Зачем жить так, как сейчас, это и не жизнь вовсе.

— Согласен, но что мы можем? Все бесполезно и бессмысленно.

— Ты глава, так что должен думать о своих людях. Нам нужны не только пища и одежда, не только убежище… Они должны почувствовать себя живым, показать теням, что они не сломили нас и не важно, что это обман!

— Что ж, давай подумаем… Если будут стоящие мысли, после разборок с Брейном попытаемся их осуществить, — устало пробормотал Дрейар. — Но учти, я тоже вымотался, и никаких идей у меня нет.

— Никто и не говорил, что будет легко… — Эльза всегда верила в то, что Лаксас сильный, уверенный, бесстрашный, но эта война и его доконала. Ему приходилось отвечать не только за себя, но и за других, принимать решения и нести за них ответственность. Именно он был повинен во всех преступлениях и достижениях их группировки — такое любого сломает… И все же, девушка надеялась на то, что еще не поздно попытаться все исправить.

====== Жерар: Пришествие зимы ======

Жерар не понимал, почему не убьет Гилдартса, ведь это было бы самым разумным, учитывая сложившиеся обстоятельства. Зачем продолжать слушать эти странные речи, словно в его душе все еще есть надежда на то, что все может стать, как прежде? Возможно, все дело в усталости, с которой было невозможно совладать, а еще в желании быть с Эльзой и спасти Венди, чьи глаза все чаще тускнеют, лишаясь жизненного блеска. Мужчина хотел слышать смех дорогих ему людей, видеть их искрение улыбки, жить обычной жизнью, в которой не будет место страху и отчаянию. Если бы только было можно разбавить окружающую его серость иными красками — яркими, сочными, живыми. Появление Клайва, которого давно все считали мертвым, было чем-то необычным, странным, мистическим, сродни чуду. Возможно, это именно то, чего он ждал все эти годы.

— Мне повторить вопрос? — устало произнес Фернандес. Как же раздражают все эти паузы, выжидание, многозначительные взгляды! Если так пойдет дальше они здесь до ночи проболтают, а этого допускать нельзя. Он должен вернуться к сестре, сделать все, чтобы она не плакала и не страдала от гнетущего чувства одиночества, не всматривалась в темноту, боясь увидеть среди теней лицо брата. — Что ты выяснил? Кто такие Тени и что им от нас нужно?

— Это сложный вопрос и я не уверен в том, что ты готов услышать ответ, хотя… думаю, что в глубине души каждый выживший давно знает ответ. Чем больше я узнавал, тем больше возникало у меня вопросов, одно цепляется за другое, вытаскивает на свет божий столько всего, что становится тошно. Это как решать головоломку, где каждая новая отгадка открывает новую загадку. Этим заниматься можно бесконечно.

— Так ты узнал что-то или нет? — Жерар даже не думал скрывать своего раздражения. Все эти разговоры ни о чем злили, пробуждая желание пристрелить давнего знакомого. Никто не узнает, никто не осудит, так будет намного проще, но снайпер держался, понимая, что эти мысли губительны. Он не может сорваться, не может превратиться в тупого убийцу, который любую проблему решает оружием. Нельзя убивать всех без разбора, особенно тех, кого ты знаешь. Нельзя… И все же, он частенько делал это не испытывая сожалений. Смерть стала обыденностью и нормой, но Фернандес желал это изменить, вырваться из замкнутого круга, в котором оказались все люди.

— Да… Ты никогда не задумывался, почему Тени принимают образы умерших, почему приходят и взывают к нам?

— Потому что так больнее, именно так они выманивают людей из убежищ, — устало ответил Жерар, вспоминая, что никто и никогда не говорил о том, что среди Теней видел Гилдартса. Странно. Обычно мертвые приходят сразу, на следующую же ночь. Раньше он не задумывался об этом, но, похоже, зря. — В начале войны многие погибли именно так, а сейчас… сейчас это прекрасный способ самоубийства. Те, кто устали, просто уходят к Теням, сами становясь ими.