Каждый за себя

В центре стола, уставленного грязными тарелками (похоже, о том, что существует раковина, куда можно сложить посуду, в этом доме никто не догадывается), возвышается широкая стеклянная ваза с конфетами. Рядом, тоже в центре, располагался Патрик, который зубами доставал шоколадные конфетки и лапочкой, аккуратненько, не сдвинув ни одного предмета и не издавая ни единого звука, подгонял ее к краю стола и сбрасывал на пол. А на полу, ровно в том месте, куда падали конфеты, устроился Аргон. Конфеты он съедал, а бумажки выплевывал. И что самое удивительное, тут же находилась и Каська, взирающая на это безобразие с полным кошачьим равнодушием. Конфеты она не любила. И если бы в деле участвовал только один Патрик, она бы, вероятнее всего, наябедничала на него Наталье, но, поскольку подельником был еще и Аргон, она молчала. Доносить на Аргона ей было не с руки, потому как на нем еще кататься и кататься…

Ну вот, оставила хозяйство на Наталью, понадеялась.

И не в том дело, что мне или кому-то из хозяев конфет жалко, а в том, что у Аргона аллергия на шоколад. Он шоколад любит, а ему злые люди не дают. Зато вот добренький Патрик, дружок закадычный, не пожалел добра, от души отсыпал. Через два часа Аргон покроется волдырями и начнет чесаться, скулить и всячески страдать.

А Наталья-то где? Ну так и есть, спит в гостиной, укрывшись леопардовым пледом "на три тона темнее ковра", да крепко-то как! Алена, судя по всему, пообедала и ушла с подружками, как обычно. Уроки она делает вечером, когда родители дома и есть перед кем выглядеть пай-девочкой. С Главного Объекта спроса нет, потому как он в своей комнате живет и вообще слабенький и больной Хорошо, что я не послушалась ее и вернулась, хотя бы убраться на кухне успею. И хорошо, что я застукала Аргона за непотребным занятием, сейчас вкачу ему укол антигистаминного препарата, и, может быть, все обойдется. Если бы я не вернулась, никто вовремя не спохватился бы, и пришлось бы потом лечить пса от полноценной аллергии.

Приговаривая маленьким язычком все, что думаю о матери и дочери Сальниковых, я быстро навела порядок, разложила в холодильнике купленные продукты, отсчитала в своей комнатушке тысячу семьсот долларов, сунула их в сумку и помчалась на "Новокузнецкую".

Всеволод Огородников встретил нас с Никотином смущенной улыбкой, признавшись, что отчет не готов, потому что дядя Назар сказал, что мы приедем только завтра.

–  Это ничего, - великодушно простила я его, - мне главное расплатиться с вами, вот сегодня мне удалось уйти из дома, а потом неизвестно как будет. А я не люблю быть должна и не платить вовремя.

Мне показалось, что Сева даже несколько обиделся.

–  А как же отчет?

–  Отчет я сам заберу, - вмешался Никотин, - и Нике передам при случае. Давай зови своего бухгалтера, пусть приходный ордер выписывает, и считай деньги.

–  Мы вот как сделаем.
– Сева покрутил в пальцах шариковую ручку и решительно бросил ее на стол.
– Вся сумма складывается из затрат на наружку и затрат на работу с фигурантами. Наружка свое дело сделала, ребятам надо заплатить, и эти деньги я сейчас приму у вас по ордеру. А платить за работу с фигурантами вы пока погодите, мы должны убедиться, что все сделано эффективно и грамотно и что фигуранты нас правильно поняли. Давайте подождем недельку. Если в течение недели шантажист вам больше не позвонит, у нас будут основания считать, что работа выполнена качественно, тогда и оплатите.

–  А если позвонит?
– холодея, спросила я.

Господи, я-то думала, что все решено окончательно и бесповоротно, а оказывается, еще ничего не известно…

–  Если позвонит, вы с ним договаривайтесь о встрече, принимайте любые его условия и немедленно сообщайте нам. Дальше уже наша работа.

–  И что вы будете делать?

–  Вероника, ну какая вам разница?
– рассмеялся Сева.
– Это наши маленькие профессиональные тайны. Но могу вам гарантировать, что после второго нашего вмешательства вас уже никто никогда не побеспокоит.

–  А разве нельзя было сразу сделать так, чтобы никогда не беспокоили?

– настырно допытывалась я.

–  Ну, Вероника, - Сева развел руками, - вы же сами просили, чтобы подешевле и чтобы без насилия.

–  А это…, второе вмешательство…, оно сколько будет стоить?

–  Да нисколько не будет стоить, - Сева начал сердиться.
– Бесплатно сделаем, поскольку считается, что исправляем брак в работе. Ну, не совсем, конечно, бесплатно, каких-то денег это будет стоить, но очень небольших, я надеюсь. Однако я уверен, что до этого не дойдет, мне кажется, ребята поработали на совесть, а фигуранты в этом деле хлипкие.

Он пересчитал протянутые мной купюры и разложил их на две кучки. Мне показалось, что они были примерно одинаковыми, но спросить я отчего-то стеснялась. Потом зашел бухгалтер - молодая красоточка в хорошем дорогом костюме, и по взгляду, который кинул на нее Сева, я поняла, что он с ней спит. Бухгалтер выписала ордер, приняла деньги и вышла, сексуально качнув бедрами.

Вторая кучка моих трудовым потом заработанных долларов сиротливо валялась посреди Севиного стола, будто бы и не нужная никому.

–  Ас этими деньгами что?
– робко спросила я.

–  Забирайте их, - Сева протянул мне купюры.
– Принесете, когда будем считать контракт выполненным.

–  Сева, ты не понял, - вмешался наконец Никотин, до того момента хранивший какое-то странное молчание.
– Вероника не может приезжать к тебе, когда тебе это удобно. У нее такой режим работы.

–  Да об чем речь, дядя Назар, пусть приезжает, когда ей удобно!

–  Сева, ты снова не понял, - заговорил Никотин уже строже.
– Вероника вообще не распоряжается своим временем, она никогда не может заранее сказать, в какой день и в котором часу ей разрешат уйти из дома. Ты ставишь ее в весьма затруднительное положение.

Сева немножко подумал, потом кивнул:

–  Хорошо, дядя Назар, я все понял, только злиться не надо. Вы хотите оставить деньги здесь, у меня?

–  Да, если можно, - попросила я.

–  Можно, отчего же нет, - вздохнул Сева Огородников.
– В сейф положу, и пусть себе лежат. Только как я их потом приму? Самому себе, что ли, приходник выписывать? И ваша подпись, Вероника, нужна будет, что вы согласны оплатить работу и она вас удовлетворяет. Как же быть?

–  Вероника тебе все подпишет сейчас, что ты дурака-то валяешь, ей-богу?

–  Да, подпишу, - пискнула я из глубины продавленного кресла.

–  Она все подпишет, - на соседнем кресле сидел Рутгер Хауэр и царственно отдавал приказания, - ты все примешь по ордеру, никаких поддельных подписей и прочих глупостей. А если результат окажется не таким, каким мы хотим его видеть, ты все исправишь быстро, эффективно и бесплатно. То есть заплатишь из собственного кармана. Ты понял, Севочка?

–  Да понял я, понял, дядя Назар, чего вы, в самом деле…

И снова пришла красавица-бухгалтер, и снова Севочка метнул в нее плотоядный и недвусмысленно-интимный взгляд, мне выдали еще один приходный ордер и подсунули на подпись еще две бумажки, которые Сева распечатал на своем компьютере.

И тут я вспомнила, что сам Сева и его сотрудник по имени Алеша работали на меня бесплатно. Мне стало неловко.

–  Сева, я хотела бы отблагодарить вас хоть как-то, - сказала я, - ведь вы и Алеша не взяли с меня денег за работу. Я вам очень благодарна. Но я даже не представляю, что я могла бы для вас сделать.

–  Плов, - быстро встрял Никотин.
– Севка, попроси Веронику сделать нам с тобой настоящий узбекский плов. Я черт знает сколько лет не ел хорошего плова.

И манты пусть сделает. В Москве никто не умеет толком манты готовить.