Каждый за себя

–  А что?
– оживился Сева.
– Хорошая мысль. Соберемся у меня…

–  Лучше у меня, - перебил его Никотин.
– Твоя жена меня не жалует, а если еще и Вероника придет, она вообще черт знает что может подумать.

–  Тоже верно, - согласился Огородников.
– Значит, У вас, дядя Назар. Алешку пригласим как главного исполнителя.

–  Ага, и бухгалтершу свою не забудь, - ехидно поддакнул Назар Захарович.
– Только о сроках пока договариваться не будем, я тебе уже объяснял, что Вероника своим временем не распоряжается. Но как только у нее будет ясность, я тебе дам знать.

–  Лады.

Мы распрощались и вышли из Кощеева гнезда таким же сложным путем, каким пришли, мимо бдительных охранников и через двери с кодовыми замками.

–  Ты уборку-то сделала сегодня?

– огорошил меня вопросом Никотин, когда мы шли по Садовнической в сторону метро.

–  Уборку?
– Я даже не сразу поняла, о чем он спрашивает.
– Нет, сегодня я только кухню мыла, но зато два раза. А в чем дело?

–  Так сегодня же Чистый четверг, а в воскресенье Пасха. Забыла, православная?

Забыла. Правда, в семье Сальниковых верующих не было, никто не ходил в церковь и не помнил о религиозных праздниках, поэтому и разговоров о генеральной уборке в Чистый четверг, о куличах, крашеных яйцах и Пасхе не велось. А я со всеми этими тревогами вообще обо всем забыла. Я сокрушенно покачала головой.

–  Все с тобой понятно, - усмехнулся Назар Захарович.
– На крестный ход пойдешь?

–  Нет. Мне в половине шестого вставать каждый день. Я и так не высыпаюсь. А вы пойдете?

–  Не знаю еще. Подумаю. Наверное, пойду. Но если пойду, так уж всю службу полностью отстою. Раз в году надо душой очиститься.

–  Вы веруете?
– удивилась я, так не похож был хороший опер Бычков по прозвищу Никотин на истинно воцерковленного человека.

–  Не в том дело, верую я или нет, а в том, что в храме на меня благодать нисходит. Она, благодать-то эта, не спрашивает, веруешь ты или так зашел, из любопытства, она нисходит - и все. И за это я ей всей душой благодарен. Жизнь у меня суетная, хлопотная, с интригами, конфликтами, так что хотя бы раз в год дать душе отдых надо обязательно. А где еще душе отдыхать, как не на пасхальной службе?

–  На рождественской, - предположила я.
– Рождество ведь тоже великий праздник - Ничего-то ты не понимаешь, Ника, - вздохнул дядя Назар.
– Радоваться рождению легко, это все умеют, и никакой особой душевной работы тут не требуется.

А вот попробуй-ка порадоваться воскрешению из мертвых. Ведь для этого в воскрешение надо поверить, а это не так просто. Ты за последние дни напереживалась, натревожилась, издергалась. Плакала небось каждые два часа. Было?

–  Было, - призналась я.
– Ну и что? Ведь все закончилось благополучно.

–  В общем, да, - согласился он, - если не считать денег, которые ты все равно что потеряла. А деньги-то большие, это шесть моих зарплат вместе с пенсионными и доплатой за выслугу лет. За такие деньги мне надо полгода работать и при этом не есть, не пить, не курить, за квартиру не платить и на метро не ездить. У меня бы сердце кровью облилось, если бы пришлось их отдать за просто так, за чужую глупость, жадность и любовные шашни. Представляю, сколько душевных сил ты израсходовала за эти дни. Да и раньше еще, когда муж тебя бросил и когда ты потом к новому своему положению приживалки привыкала. Так что мой тебе совет: сходи если не на службу, то хотя бы на крестный ход, дай душе благодатью напитаться. Душевные силы, Ника, надо восстанавливать, иначе превратишься в злую мегеру, которая никого не любит и всех ненавидит.

–  И вы на мне из-за этого не женитесь, - рассмеялась я.

Мне вдруг стало легко и радостно. И денег было совершенно не жалко. Даже удивительно. Сколько слез я над ними пролила! И когда мысленно уже платила их, мне казалось, что я отрываю от себя кусок мяса с кровью.

А теперь вот заплатила, и не мысленно, а в реальной жизни, и ничего. Никакого мяса с кровью, никаких слез, и ни грамма сожалений. Как будто так и надо, так и должно быть, так и правильно.

–  Я на тебе в любом случае не женюсь, - строго проговорил он, но глаза его глядели на меня весело и хитро.

–  Почему это?
– я решила изобразить обиду.
– Чем это я вам, дядя Назар, не хороша? И красавица, и умница, и образование есть, и профессия, сами же говорили. Ну вот разве что бедная. Не хотите жениться на бесприданнице?

–  Экая ты шустрая, - он шутливо ткнул меня локтем в бок.
– Тебе, детка, не такой нужен, как я.

–  Откуда вы знаете? Может, мне именно такой, как вы, и нужен.

–  Согласен, - задумчиво проговорил он.
– Такой шустрой стерве, как ты, нужен именно такой мужик, как я. С другим тебе скучно будет, а от скуки ты разбалуешься и совсем от рук отобьешься.

–  Ну вот видите!
– торжествующе воскликнула я, не обращая внимания на "шуструю стерву".

–  Вижу. Тебе и вправду нужен именно такой, как я.

Только лучше.

В ДОМЕ НАПРОТИВ

–  Сегодня у Светки Мойченко день рождения, она приглашала, - глядя перед собой на забитое машинами Садовое кольцо, сказала Мила.
– Пойдем?

Костя помолчал немного. Он очень хотел пойти. Это ведь нормальная студенческая жизнь - встречаться с девушкой, которая нравится, ходить на вечеринки к сокурсникам, пить пиво в недорогих уютных барах, ходить в кино на новые голливудские блокбастеры, не довольствуясь домашним просмотром видеокассеты и предпочитая широкий экран и звук "долби сэрраунд", танцевать в ночных клубах. А он? Привязан к дому, к отцу, к своим таким непонятным и в последнее время кажущимся сомнительными обязанностям.

–  Не смогу, наверное, - со вздохом ответил он.
– Хотя и очень хочется.

–  Так почему же не сможешь, если хочется?
– удивилась Мила.
– К брату твоему мы уже съездили, так в чем проблема?

Проблема была в том, что теперь по вечерам он должен изображать влюбленного идиота перед этой немолодой теткой с собакой - женой Врага. И отец, разумеется, ни за что не позволит Косте пропустить свидание, во время которого придется вести идиотские разговоры, вытаскивая из Вероники по крупицам сведения о ее супруге. А вдруг отец смилостивится и разрешит пойти на день рождения? Вдруг за сегодняшний день уже произошло что-нибудь такое, после чего эти странные мучительные прогулки станут больше не нужны?

–  Надо попробовать, - нерешительно произнес Костя.
– Дашь мобильник? Я домой позвоню.

Мила молча протянула ему телефон, и Костя снова остро почувствовал свою ущербную непохожесть на сокурсников; у всех есть мобильники, и никто из них не должен отпрашиваться у родителей, чтобы провести вечер вне дома. И у него тоже был бы телефон, если бы они продолжали жить в своей квартире, а не тратили зарабатываемые матерью деньги на аренду грязного запущенного логова. Их временное жилье слова доброго не стоит, но ведь в центре, рядом с Садовым кольцом, и поэтому ежемесячная плата отнюдь не маленькая. Если бы они снимали квартиру на длительный срок, да еще платили бы за год вперед, цена была бы куда ниже, а так… Мама как-то, в самом начале еще, заикнулась было о том, что, пока они живут в съемной квартире, их собственную тоже можно было бы сдать, и на довольно выгодных условиях, учитывая месторасположение, размеры и недавно сделанный ремонт, но отец встал на дыбы и орал, что не позволит чужим людям ходить по его комнатам, трогать руками его вещи и мыться в его ванной. И про пользование унитазом тоже прокричал что-то грубое. Теперь их квартира пустовала, но даже в "интимных" целях Костя не мог ею пользоваться: во-первых, он же наврал Миле, что квартира сдается и тем самым решаются финансовые проблемы, а во-вторых, туда почти ежедневно заходила мама - полить цветы, переодеться, да просто передохнуть между переговорами и занятиями с очередным учеником. Когда она набирала уроки, то ориентировалась как раз на то, чтобы ученики жили поближе к их дому, она ведь не знала, что какое-то время придется пожить совсем в другом месте. Так и вышло, что на мамины заработки и одну Костину стипендию нужно не только оплачивать жилье, но и кормить троих взрослых, и постоянно покупать книги и "вкусненькое" для Вадика, и "совать" персоналу клиники. Какой уж тут мобильный телефон!