Казнь по кругу

— Займусь завтра прямо с утра.

— А я тебе в одиннадцать позвоню.

— Не бросай трубку, не бросай трубку! — криком просил Демидов. — Даю слово, что тебя сейчас не ловят.

— Не бросаю. Так что?

— Сам хочет поговорить с тобой.

— Пробздится.

— Не хами, этот разговор в первую очередь необходим тебе.

— Ты веришь, что я завалил инкассаторов? — вдруг спросил Сырцов.

— Нет.

— Вот и хорошо, — решил Сырцов и повесил трубку.

Не хотелось в пещеру, ох, и не хотелось! Но он бросил казаряновскую «восьмерку» у церкви на Краснобогатырской и пешком отправился туда. Под пол, в конспирацию, в безопасность.

31

Он позвонил в половине одиннадцатого. На всякий случай. Не то что надеялся опередить прослушку, а просто так, для неожиданности: пусть растерянно посуетятся. Удовольствием было услышать ласковый голос Кэт.

— Я вас обожаю, Кэт! — привычно объявил он в трубку.

— Георгий! — восхищенно узнала его Катерина. — Господи, как я рада, Георгий!

— И чевой-то ты так обрадовалась? — неискренне удивился Сырцов.

— Тому, что вы — живой, невредимый и веселый.

— Извини, Катюша, но давай поскорее бугра, а то меня ваши молодцы засекут, схватят и в узилище повлекут.

— Бу сделано! — радостно копируя своего сослуживца Игорька Нефедова, Катерина перевела разговор на Демидова, который тотчас откликнулся:

— Слушаю вас.

— Это я, Володя. И слушаю тебя.

— Опоздали, Жора. Сегодня ночью Сергей Сергеевич Бойцов скончался от острой сердечной недостаточности.

Нечего было сказать Сырцову, и он повесил трубку. Теперь ноги в руки и с концами от этого телефона: оперативники наверняка уже на подходе. Звонил он от Красных ворот, от конструктивистского верхнего вестибюля, а машина стояла на Грибоедова. Рысью до нее добежал и, уже на колесах, переулками рванул к Покровке. По Лялину — поближе к Москве-реке. У Крутицкого подворья он наконец укротил свой бег.

Тоска, зеленая тоска безысходности…

32

А эти заседали. В шикарном банковском конференц-зале происходило расширенное собрание акционеров. Докладывал Юрий Егорович, председатель:

— Последние удачные операции позволили нам расплатиться с вкладчиками как по процентам, так и по общим расчетам…

Аплодисменты. Юрий Егорович достойно переждал их и продолжил:

— Теперь конкретные цифры…

Лева зевал необъятной пастью, демонстративно не прикрывая хлебало рукой. Зевал затяжной серией.

— Челюсть вывихнешь, — предрек мелодичный женский голос. Лева обернулся. Светлана стояла рядом и, чтобы не мешать докладчику и массам длинным словесным приглашением, просто манила его пальчиком. Лева выпростался из кресла и пошел за ней.

В предбаннике спросил:

— Что случилось?

— Витольд Германович хочет нас видеть, — ответила Светлана, с брезгливостью глядя на его необъятную утробу.

— Кого это — нас? — раздраженный этим взглядом, резко поинтересовался Лева.

— Тебя и меня. Стариков не хочет беспокоить.

— А мы — молодые.

— Во всяком случае, я, — смущенно улыбнулась девочка Светлана Дмитриевна и погладила Леву тонкой прохладной рукой по пухлой щеке. Лева забыл про ее брезгливый взгляд и на лету поцеловал холеную ладошку.

— Где он, ласточка?

— В отцовском кабинете.

Витольд Германович специально сидел как чужой: не в кресле, не за заседательским столом — на стуле у стены, сидел, подобравшись и официально прямя спину. Встал, увидев Леву и Светлану.

— Вы еще «Здравия желаю!» забыли гаркнуть, — насмешливо заметил Лева и — опередил — поздоровался первым: — Здравствуйте, Витольд Германович.

— Здравия желаю, Лев Семенович, — откликнулся соответственно просьбе трудящихся Витольд Германович. Лева заржал и, оторжавшись, спросил:

— И что же горячительного вы собираетесь нам сообщить?

— Горячительными бывают только напитки. А новости делятся на два сорта: хорошие и плохие.

— Начинайте с плохих, — посоветовала Светлана и приказно предложила: — Давайте за стол сядем.

— Записывать ничего не надо, — предупредил Витольд Германович, отодвигая от стола стул. Уселись, вздохнули втроем как по команде. Лева ногтем невидимо начертил на зеленом сукне слово из трех букв.

— Лева… — укорила вице-президента банка Светлана, проследившая за его хулиганской рукой. И Витольду Германовичу: — Прошу вас. Итак, плохие…

— Сырцов в Москве, — индифферентно сообщил Витольд Германович.

— Но вы этого ждали, не правда ли? — сказала Светлана.

— Я ждал его. Но подобной его активности — не ждал.

— Он что, достал вас? — спросил Лева.

— Еще не достал, но уже заставляет нас идти на ненужные крайности. Его активность весьма опасна.

— От активности очень хорошо помогают снайперы, — мечтательно произнес Лева.

— Снайперы хороши только тогда, когда перед ними объект, цель…

— Так найдите им цель! — звонко приказала Витольду Светлана Дмитриевна.

От приказа он расслабился. Поставил локти на сукно уперся подбородком в сцепленные ладони и ликующе посмотрел на Светлану.

— Это не просто цель, Светлана Дмитриевна. Это Сырцов. А вы ведь хорошо знаете Сырцова.

— Ваши комментарии не по делу, — недобро заметила Светлана. — Первоочередная задача — найти Сырцова и обезвредить.

— Открыли глаза, Светлана Дмитриевна. Как это я раньше не догадался!

— Молчать! — завизжала Светлана.

Мало что понимая, Лева тяжело переводил взгляд своих бычьих глаз со Светланы на Витольда и с Витольда на Светлану. Понял только одно: пора кончать базар. Вовремя спросил:

— А еще плохие новости есть?

— Есть, — спокойно подтвердил Витольд Германович, не глядя на Светлану. Светлана молчала: запоздало стыдилась своего визга. — Оставшийся на свободе и в живых блатной пахан по кличке Большой вчера вместе со своими людьми убил двух моих агентов, которые вели наблюдение за домом Смирнова.

— Этот Большой, судя по кличке, самый главный у них? — спросил Лева.

— Да.

— Значит, самого главного не завалили, — огорчился Лева.

— Он — один. Что он один может? — вопросом возразил Витольд Германович.

— А двоих наших убрал. Значит, кое-что может.

— Только это. И не более того.

— Не так уж и мало. Сначала ребят, потом нас…

— Исключено, — твердо заверил Витольд Германович.

Светлане надоела поза молчаливого наблюдателя. Но общаться с Витольдом она не желала. Она поведала зеленому сукну: