Казнь по кругу

— Насколько я понимаю, прямых доказательств того, что это, — она вдруг стала избегать слово «убийство», — сделал именно Большой, нет. Вполне вероятно, что с нашими людьми мог расправиться и сам Смирнов.

— Нет, — безапелляционно возразил тому же сукну Витольд Германович.

— А, собственно, почему? — удивился Лева.

— Я знаю Смирнова.

— Я тоже знаю Смирнова, — сказала Светлана. Она была стопроцентно уверена в том, что Смирнов этого не делал, но как же ей хотелось, чтобы Смирнов сделал это! — Я очень хорошо его знаю.

Большой приезжал к Смирнову скорее всего для того, чтобы заручиться его поддержкой и посоветоваться. И, если он уговорил отставного полковника хотя бы на консультацию, нам придется бояться всерьез.

— Так убери этого Смирнова! — взревел Лева.

Наконец-то Витольд Германович после долгого перерыва обратился к Светлане напрямую:

— Светлана Дмитриевна, разве Лев Семенович не в курсе?

— В курсе, в курсе! — за Светлану ответил сам Лев Семенович громко. — Ну живет Светланина дочь в семействе Смирнова, что такого? Не станет Смирнова — она домой вернется. Что и требовалось доказать.

— Ты дураком стал только на сегодня или навсегда? — тихо спросила Светлана.

— Я — дурак, а вы — очень умные, — обозлился Лева.

— Смирнова трогать нельзя в любом случае, — жестко решил Витольд Германович, глядя на Светлану. — Начнется путина такими частыми сетями, что нам не уйти. Мне во всяком случае.

И улыбаясь посмотрел на Леву, на обширном лице которого было отчетливо написано: «Ну и хрен с тобой».

— Еще что? — спросила Светлана у Витольда.

— Есть еще одна маленькая деталька. Но она, в общем-то, мало касается нашего дела. — Недаром улыбался Витольд, глядя на Леву, недаром. — Она больше задевает персонально Льва Семеновича.

— И что же это за деталька? — немного осталось от бойкого местечкового удальства. Лева разъяренно и испуганно собрался, говорил тихо и внятно.

— Кто-то стал очень интересоваться вашим прошлым, Лев Семенович.

— Кто это — кто-то?

— Пока точно не установлено, но, вероятнее всего, кто-то из окружения Смирнова.

— Опять кто-то, — тихая ярость не уходила, и поэтому Лева был сдержан и четок. — Выясните и доложите.

— Выясню и в порядке любезности сообщу, — поправил его Витольд Германович.

Хотя деталька, как объяснил Витольд, мало касалась их общего дела, Светлана Дмитриевна быстро соединила все в логическую цепь:

— Следовательно, Смирнов все-таки согласился помочь Большому?

— Ни боже мой, Светлана Дмитриевна, ни боже мой! — любовно возразил ей Витольд Германович. — Ради Большого, которого он держит за грязь под ногами, Смирнов и пальцем не пошевельнет. Он настойчиво ищет отмазку для своего любимого ученика…

— …Сырцова, — за него закончила фразу Светлана. — Я очень прошу вас, Витольд Германович, сделать так, чтобы Сырцову отмазка не понадобилась.

— Слишком много мне приватных заданий, — понял Витольд и подчеркнуто посмотрел в сторону Льва Семеновича, нахально давая понять, что именно его, Льва, задание и являлось перебором. Лева все понял и встал.

— Мы платим вам большие деньги, Витольд Германович, и поэтому разговоры насчет «много», «слишком» и «чересчур» мне кажутся неуместными. Ваше дело — выполнять все наши задания и указания.

Он быстро зашагал к дверям, чтобы последнее слово осталось за ним. Последнее слово осталось за ним, но он все равно проиграл.

Но Лева и не знал, что проиграл. Он всю свою мелкотравчатую жизнь-жестянку только, как ему казалось, выигрывал.

В молодости мошенничал и не попался. Потом ходил в серьезных валютчиках, и пронесло. Уж на что страшна была команда генерала Грекова, в которую завербовал его сам генерал для исполнения полулегальных дел по скупке валюты, но и из нее удалось уйти без особых потерь. Команду, занимавшуюся тем, что освобождала за несчитанные бабки подпольных миллионеров из заключения, накрыл отставной старый хрен Смирнов. Всех накрыл, а его, Левочку Слона — нет. Все бы хорошо, но беспокоило одно: в свое время он под именем Ицыковича по поручению Грекова эмигрировал на полный зеленый свет с колоссальными суммами, принадлежавшими частично ныне покойному Грекову и, в основном, благополучно здравствующему старцу Дмитрию Федоровичу. За что и был приближен. Одно лишь беспокоило ночами. Настоящий Ицыкович был убит, и об этом знала уголовка. А вдруг, а вдруг? Но он отгонял от себя эту мысль, свято веря, что он — везунчик. Удалился вечно выигрывающий Лева.

Светлана и Витольд сидели друг против друга. Только зеленое сукно разделяло их.

* * *

…Сегодня он был горд собой, сегодня у него получалось. Светлана с закрытыми глазами металась головой по подушке и рычала, рычала, рычала… Он не боялся и тогда, когда она оказывалась сверху. Все получалось, все получалось! Они дошли до точки одномоментно. Сейчас рычал он, а она издала протяжный стон на самой высокой ноте. Он продолжал лежать на ней. Не было сил завалиться на спину.

— Раздавишь, — нежно сказала Светлана и, бегло поцеловав его в щеку, негрубо выскользнула из-под него. Он наконец-то смог перевернуться. Лежали с закрытыми глазами.

— Я люблю тебя, — признался Витольд, не открывая глаз. — И как это не нужно мне.

— Зато мне нужно. Мне нужно, чтобы ты любил меня.

— Зачем? — с тоской спросил он.

— Ты и я, — сказала она. — Мы скоро будем всесильны, Витольд.

— Ты и я, — поправил он. — Ты будешь всесильна, а я — при тебе. В своем всесилии ты жестоко отомстишь унизившему тебя Сырцову…

— Ты просто убьешь его, — перебила она.

— …И отнимешь свою дочь у Смирнова, — не обратил внимания на ее реплику Витольд. — Вот, помимо строительства воздушных замков, твои реальные планы.

— А твои?

— Ну, мои! Мои — грандиозны.

— Лукавишь, с собой лукавишь. Ты такой же, как и я. Ты не прощаешь обид. Ты никогда не забудешь, что четыре года тому назад проиграл Смирнову, и не успокоишься до тех пор, пока не посчитаешься с ним. И не уничтожить его даже, а в пыль стереть, доказав, что он просто ничтожество, дерьмо.

— Отыграемся мы с тобой, Светлана, а дальше что?

— Будем властвовать. Ты и я. Царь и царица.

— Царица и принц-консорт, — опять поправил он.

— Мы очень похожи, Витольд, — прошептала она. Влажными, мягкими губами она легко прихватила мочку его уха, поцеловала шею, ключицу, сосок… Она целовала немолодое тело, спускаясь все ниже и ниже, в проблематичной надежде подвинуть его на второй подвиг.

33

Сегодня Сырцов отслеживал бугра средней высокости, Феликса Ильича Тамаева, в недавнем прошлом потомственного чекиста. Оттого и Феликс. Почти сутки провалялся под землей, гоня от себя зеленую тоску. Тоска поменяла цвет, стала серой, но не ушла. В надежде, что работа прогонит-таки ее, вышел пасти командира незадачливого трюкача.