Казнь по кругу

Естественно, лихой командир косил под законопослушного обывателя. Но, Господи, как они похожи, бывшие гебисты! В прошлом году Сырцов имел дело с ныне покойным экс-сотрудником девятого управления Пашей Рузановым. Покойник размещал опорные точки сбора команд во внутренних помещениях торговых лавок. Магазин, обязательно магазин, исключительно магазин с двумя выходами, с постоянно меняющейся толпой, с суетой, в которой можно спрятать что угодно.

Опять магазин. Владелец небольшого, но шикарного магазина кожгалантереи Феликс Ильич Тамаев вышел из дома на Полянке без двадцати девять и в девять прибыл на собственном «форде» на Беговую, где и располагался его магазин, в просторечье именуемый мини-маркет. Сырцов на «восьмерке» проследовал за «фордом», который зарулил во двор к служебным дверям мини-маркета. Тамаев тщательно закрыл свою американскую игрушку, поставил ее на сигнализацию и двинул в свои владения. Сырцов подогнал «восьмерку» в хвост «форду», чтобы служебный вход просматривался чуть сбоку. Так хорошо были видны лица входящих и выходящих.

Трудно держать объект одному. Приходилось быть прислугой за все. Фотографом Сырцов был скверным, но — что поделаешь — приходилось фотографировать самому. Четыре часа щелкал «Контакс» с телевиком. Дважды Сырцов перезаряжал его. Его интересовали и те, кто входил, и те, кто выходил. Наибольшее внимание Сырцов уделял гражданам, что шли транзитом. Тем, кто, войдя через парадное антре, выходили через служебную дырку. Устал до сиреневых сумерек в глазах и чуть не погорел от этого: от усталости не понял, что на этот раз выходил сам хозяин, и, не таясь почти, запечатлел его на пленку в открытую. Слава Богу, Тамаев был занят мыслительным процессом и автомобилем. Пронесло.

Поехали. Почти твердо зная, что развернет пустышку, Сырцов покорно следовал за деятельным предпринимателем. Пустышку разворачивать пришлось дважды: первый визит Тамаева был на фирму, поставляющую сумки из Франции, а второй — в строительную контору. Или особняк строить собрался бизнесмен, или магазин ремонтировать.

Вернулись на круги своя к трем. И еще пять часов вахты. Нелегкая доля топтуна, нет, нелегкая!

В восемь отправились домой, на Полянку. Может, клиент в квартире засядет, а может, и нет. Но в любом случае один день объекта должен быть отслежен от начала до конца. Сырцов мигом смотался в ближайшую лавочку, где разжился на предмет пожрать и попить. Батон ломал руками — не до ножа было, — обкладывал обломок нарезной ветчиной и хавал все это со страшной силой. А потом проталкивал в желудок застрявшие в пищеводе куски «Спрайтом», который хлебал из горла двухлитрового пластикового сосуда. Не наелся — брюхо набил. Потянуло в сон. А вот спать не надо.

В двадцать два двадцать пять Тамаев отправился на гулянку. Потому что без жены. В темных брюках, в светлом пиджаке при бабочке на крахмальном пластроне рубашки. Он уже и в «форд» влезал по-другому, чем днем. Небрежно, расслабленно и слегка, только слегка — устало.

Заехали на Люсиновскую за декольтированной девицей-игруньей и покатили через центр к Тверской. Сырцов думал, что клиент приткнется где-нибудь поблизости, у одного из многочисленных ночных клубов, и поэтому, сбросив скорость, чуть не упустил его. Повезло — догнал.

Тамаев катил и катил. Тверская плавно перешла в Ленинградский проспект, и «форд» решительно взял направо.

Теперь Сырцов знал конечный пункт клиента. Кричаще-роскошное увеселительное заведение на улице «Правды», которое Сырцов еще помнил как Дом культуры имени Чкалова.

Тамаев оставил тачку у входа и, взяв игрунью под руку, направился к оптимистически освещенному входу. Дежурный холуй влез в его «форд» и погнал на бесплатную стоянку. Следовало бы и ему, Сырцову, навестить гнездо разврата. Но доверяться холую не стал: решил самостоятельно отогнать дряхлую «восьмерку» в ближайший двор, который знал по старым своим делам. Мало ли что.

Он осторожно въехал в высокую арку сталинского дома, сделал правый поворот, и вдруг фары его автомобиля, включенные на дальний свет, вырвали из тьмы черную фигуру. Черные брюки, черные башмаки, черный свитер и черная шапочка-маска, прятавшая все лицо, кроме глаз. Нечто таинственное из веселого фильма о Фантомасе. Черный человек поднял правую руку, в которой держал здоровенный сверкающий кольт.

Первая пуля ударилась в то место, где у такси светится зеленый огонек. Когда прозвучал второй выстрел, Сырцов уже падал на соседнее сиденье и рвал из сбруи пистолет. Поэтому не заметил, что сделали с ветровым стеклом выпускаемые в автомобиль пули. Третья, четвертая, пятая, шестая. Кольт наконец замолк. Сырцов каблуком надавил на тормоз. Вяло катившаяся «восьмерка» остановилась.

Если черный человек решил его добить, то обязательно подойдет и заглянет в салон. Подойдет со стороны водительского места. Сырцов лежал на спине с «вальтером», готовым к опережающему выстрелу, и ощутимо покрывался липким потом. Для того, чтобы собраться, считал про себя: раз, два, три… Досчитав до тридцати, рывком открыл дверцу и, не жалея драгоценного блейзера, вывалился на асфальт. Показывая свою боеспособность, для порядка выстрелил вверх и оглянулся. Черного человека не было. Спрятался поблизости? Вряд ли. Киллеры в дуэлях участия не принимают.

Пора делать ноги: кто-нибудь да сообщит ментам о выстрелах во дворе. Сырцов выбежал из арки, завернул за угол и фланирующей походкой направился к сияющим дверям ночного клуба, делая вид, что изучает завлекательную афишу, он начерно отряхивал свое одеяние. Отряхнулся и двинул к ближайшему телефону-автомату. Услышав хриплый баритон Казаряна, строго сказал:

— Гражданин Казарян? Вас беспокоит старший лейтенант милиции Воропаев. У меня к вам вопрос: восьмая модель «жигулей» под номером шестьдесят шесть тринадцать принадлежит вам?

— Да, — протяжно и задумчиво подтвердил Казарян.

— Вы никому ее не передавали?

— На ней ездит мой сын. Что случилось?

— Во дворе углового дома, что рядом с бывшим Домом культуры имени Чкалова, неизвестным лицом был обстрелян из пистолета ваш автомобиль. Свидетель показывает, что стрелявший исчез, а молодой человек, бывший за рулем, недолго помотался по двору и тоже убежал.

— Это мой сын, — бодро признался Казарян. Все с лета понимал старый армянин. — Вероятно, он сильно испугался. Но я постараюсь сделать так, чтобы мы — мой сын и я — были на месте преступления в самое ближайшее время. Ждите нас.

— Будем премного благодарны вам, — витиевато закончил разговор Сырцов и повесил трубку. Что ж, многоопытный Казарян одолеет любую милицию. А пока он ее будет одолевать, Сырцов подождет поодаль. Он бездумно рассматривал переливающиеся разноцветные лампочки, зазывавшие состоятельных господ посетить сие веселое заведение. Не хотелось уже Сырцову в гнездо разврата. Расхотелось.

34

Все как в незаконченном произведении классика: гости съезжались на дачу. Смирновы-Болошевы устраивали отвальную Ксении.

Ксения Логунова уже скоро год как жила в семействе отставных полковников. Дочь погибшего банкира, внучка Дмитрия Федоровича, третьего по счету человека империи, лет десять тому назад, единственная наследница многих миллионов (в долларовом исчислении), она, оказавшись стечением обстоятельств замешанной в кровавую борьбу двух банкирских кланов, ужаснулась неправедности этого богатства, ужаснулась и ушла из родительских апартаментов навсегда. После некоторых мытарств она оказалась прошлым летом у Смирновых-Болошевых — они прятали ее от боевиков, намеревавшихся всеми способами получить от нее компромат на ряд лиц. Компромат, которым она, сама не сознавая того, владела. Ксения теперь продолжала жить здесь по любви, по взаимной любви. Она полюбила эту чудную и чудную пару, а они на старости лет обрели симпатичнейший объект для приложения нереализованных родительских чувств.