Китайская бирюза

–Н-ннет, – неуверенно пробормотал Петр.

– А мне кажется, что за нами наблюдает, даже особенно не таясь, внимательная пара черных глаз. Вон там, смотри!

Лина резко обернулась, и Петр увидел, как за телефонной будкой метнулась в сторону чья-то спина. Это длилось всего долю секунды: фигура мелькнула и растворилась за углом. Лине показалось, что незнакомец был довольно крупным мужчиной....

– А, может, это была пара не черных, а голубых глаз? – задумчиво спросил Петр, и Лина посмотрела на него с изумлением. Странные все-таки бывают у мужа мысли…

– Знаешь, Петр, – тронула она мужа за руку, – я поняла главное: Китайцы делают все, чтобы замять убийство иностранца. Нет, не зря они так стремительно смылись с рынка! Пекину не нужен международный скандал. Смерть Вована от сердечного приступа – самая подходящая для такого случая версия.

– Ну, знаешь, дорогая, не перегибай, пожалуйста, палку! Можно замять взятки, финансовые махинации, слукавить о том, кто виновен в автомобильной аварии, да много чего. Но убийство…, – принялся убеждать ее Петр, – его скрыть никак невозможно. Как бы там ни было, в Китае за подобные преступления карают жестоко, это ведь даже не проституция и не наркотики. Короче, за убийство здесь точно никому пощады не будет… Имидж великой страны для Китайской республики наверняка важнее судьбы одного расстрелянного китайца, которых в стране и так предостаточно.

– Это справедливо, когда идут разборки между своими! – не выдержала Лина. – А с «белыми варварами» – совсем другой коленкор. Неужели ты до сих пор не понял, что Китай – страна подделок? Здесь подделывают все: торговые марки, сувениры со всего света, CD и DVD диски. Причем, это веяния не только новейшего времени. Еще в XVII веке европейцы писали, что китайцы с удовольствием подделывают и имитируют все иноземное. Короче, «подделать» любое преступление для них – пара пустяков. Так все перевернут и вывернут наизнанку, что комар носа не подточит. И виноватым в итоге окажется наш собрат, европеец.

– Ну, а вы, моя дорогая мисс Марпл, что в таком случае предлагаете? – ехидно поинтересовался Петр.

– Надо не ждать «хорошего следователя», которого все равно не дождаться, а действовать самим, причем как можно быстрее, – неожиданно объявила Лина. Она «ляпнула» это, поддавшись эмоциям, и испуганно посмотрела на Петра.

– Допустим, я согласен, но как? – к ее удивлению сдался Петр. Он всегда уступал жене в ожесточенном споре, потому что странная женская логика его обезоруживала, а порой… смешила. В общем Петр действовал по принципу: «спорить с женщиной – время терять». А теперь его даже заинтриговала решимость жены. Интересно, что Дина придумает на этот раз?

– Первым делом, нам следует установить, кто был заинтересован в убийстве Владимира Калабашкина, двадцати пяти лет от роду, бизнесмена из Усовки, поселка городского типа…

Лина сказала это не очень уверенно, потому что не могла взять в толк, кому на самом деле мог помешать этот хитрющий, но простоватый и добродушный с виду увалень.

Петр нежно погладил Лину по руке:

– По-моему, дорогая, ты просто устала. От этого злишься и ставишь перед нами невыполнимые задачи. Мы с самого утра бегаем по городу, лично я уже с ног валюсь, да и есть охота. Пора бы уже все обмозговать в спокойной обстановке. В общем, надо сейчас же найти какое-нибудь недорогое заведение…

– Ну да, с китайской кухней, – сказала Лина, и супруги, переглянувшись, захихикали, как школьники на переменке.

Валерий Башмачков явился в ночной клуб «Титаник», когда музыкальная программа уже была в разгаре. Охранник презрительно оглядел его видавшие виды джинсы и на ломаном русском потребовал сдать в камеру хранения мобильник и фотоаппарат.

– А у меня их нет и отродясь не было! – радостно объявил Башмачков. – Во-первых, терпеть не могу быть на привязи, а, во-вторых, ненавижу, когда снимают все подряд и потом часами мучают гостей домашними видео-и фотофильмами. Да и денег на эти дорогие «игрушки» жалко, если честно…

Китаец, ничего не поняв из пылкого монолога туриста, жестом заставил мужчину вывернуть карманы. Не обнаружив там ничего предосудительного, он махнул рукой и наконец пропустил Башмачкова в «рай по-китайски».

– Сколько стоит билет? – деловито поинтересовался Башмачков у администратора.

Оказалось – нисколько, но придется заказать напитки и закуску. Башмачков кивнул и стал на ощупь спускаться по плохо освещенной лестнице, поминая про себя Данте и его круги ада.

В зале царила почти полная тьма. Зато на ярко освещенной сцене заливался козлиным тенорком смазливый мальчик европейской наружности. Вокруг него ритмично, но довольно скованно, как заводные куклы, двигались сухопарые, тоже какого-то «кукольного» телосложения, китайские «гоу-гоу герлз». Башмачков прислушался и за грохотом музыки с удивлением разобрал слова родного языка:

«Русские мальчики, русские девочки любят наш город Байджин», – надрывался дальневосточный двойник Димы Билана.

«Байджин – это же Пекин!» – догадался Башмачков. – Ого, наши уже и на местную сцену пробрались, а не только на базар! – мысленно восхитился он. Внезапно литератор вспомнил Бунина, который лет сто назад, как сейчас Башмачков, путешествовал по Юго-Восточной Азии.

«Классно старик тогда «загнул»: «китайцы, бесчисленные, как песок», – подумал он и почувствовал себя усталым русским путешественником, оказавшимся, как и классик отечественной литературы, на краю Земли, среди людей чуждой веры и чужих обычаев. Сравнение с Буниным слегка подняло настроение, и Башмачков стал обдумывать первую фразу нового романа: «Тяжелый черный бархат шанхайского притона обрушился на него, как театральный занавес на оперного злодея…».

Фраза понравилась, и Башмачков, окончательно взбодрившись, стал с интересом поглядывать на танцовщиц-китаянок.

Официант с фонариком подвел его к свободному столику, принял заказ и зажег маленькую плоскую свечку. Вскоре там же появились бокал вина, хлеб в плетеной корзинке и орешки. Цены на напитки и легкую закуску оказались нехилыми, но отступать было поздно.

Башмачков просмотрел меню, мысленно присвистнул и заявил официанту, что «расположен расплатиться немедленно».

«А то накрутят, гады, «счетчик» под шумок, после того, как я выпью этого сомнительного винца», – подумал он с опаской и зашуршал купюрами в карманах джинсов. Неохотно расставшись с крупной купюрой, Башмачков хлебнул вина и откинулся в кресле. Внезапно он вообразил себя шанхайским контрабандистом в притоне и стал с любопытством поглядывать по сторонам. Вокруг была такая темнотища – хоть глаз выколи. Между тем китаянки в закрытых купальниках и со слегка кривоватыми ногами двигались в том же ритме утренней зарядки, что и прежде, солист опять орал что-то про «родную китайскую сторонку», а жуткая помесь штатовско-восточной и а-ля рюс музыки гремела, оглушая гостей и заставляя невольно дергаться в ее ритме. Башмачков прикрыл уши руками, но это слабо помогло. Он посидел так еще минут десять и основательно заскучал.

«Надо бы прямо сейчас встать и уйти, но потраченных денег жалко, – мрачно подумал он, – бабки-то немалые. Совсем китайцы обнаглели: за этакую фигню и столько дерут… Лучше бы я в гостинице остался, чайку в номере бесплатно попил, телек посмотрел с местными программами, а остальное сам додумал. Воображалка-то у меня – ого-го, еще лучше, чем соображалка! Ну и ладно, посижу еще полчасика – и довольно. А уж потом, дома, за компьютером распишу всю эту китайскую «малину» – будьте-нате! Стивен Кинг застрелится от зависти в своей Америке».

Однако уйти немедленно Башмачкову не удалось. Внезапно к столику подкатили две молоденькие китаянки. Они были так вызывающе эффектны, что литератор почти задохнулся от восхищения и невольно нащупал в кармане потертых джинсов оставшиеся юани.

– Привет, я Маса, – представилась высокая «Маша». Ее белый, обтягивавший стройное тело, как вторая кожа, комбинезон и бежевые летние сапоги с кокетливо открытыми пальчиками ног эффектно подчеркивали достоинства девушки, заставляя смотреть на нее, не отрывая глаз. Волосы китаянки были выкрашены по местной моде в ярко-рыжий цвет, уши проколоты многочисленными золотыми сережками, а раскосые и довольно большие для азиатки глаза искусно подведены зеленой тушью.