Клан Одержимого

Мы с Элайной первыми подбежали к столу, за которым сидели маркиза Аарт и Андреас.

Компания, с которой пришел задира, отвлеклась от выпивки.

Матросы повставали со своих мест, со скрипом сдвигая тяжелые стулья, на которых сидели.

Их было шестеро. Тот что держал маркизу за подбородок седьмым.

Нас пятеро из них две девчонки.

Итого трое против семерых. Не самый плохой расклад, подумалось мне, но дальше события развернулись так быстро, что мне не потребовалось больше ничего считать.

Молниеносным движением руки маркиза выхватила кинжал у себя из-за спины и приставила его к паху противника.

Точнее к промежности снизу.

— Ты хочешь, чтобы я отрезал тебе яйца? — громко и спокойно спросила его переодетая в юношу маркиза.

Даже в этот момент она держала себя в руках и не забыла, что нужно пробасить, как мужчина.

Пьяный матрос помедлил, а потом очень быстро отпустил ее подбородок и, как пленный немец, убрал руки к плечам открытыми ладонями к Дарии.

Вряд ди он понимал, что задирал женщину, видя перед собой юношу.

Скорее всего, он поискал того, кто физически слабее и вряд ли сможет дать ему отпор.

Он думал, что трое стройных и щуплых молодых людей, не посмеют сопротивляться семерым здоровым матросам головорезам.

— Ганс, ну что ты докопался до парня? Он сейчас скормит твои бубенчики портовым псам! — проорал кто-то из его друзей

— Давно пора, все портовые шлюхи, которых обманул боцман Ганс Хайдеггер будут рады, — прохрипел второй.

— Половина голожопых ублюдков в портах Европы — бастарды Хайдеггера, — подхватил третий, и их компания разразилась хохотом.

Ганс. Так я и думал. Германец. Как в воду глядел.

Ганс улыбнулся, он все еще держал руки над плечами. Он окинул взором меня и Элайну, посмотрел на Аарта и Андреаса.

— Всё. Ухожу.

Он отступил на шаг и лезвие Дарии теперь не касалось его.

— Мне надо отлить, — он рыгнул и снова улыбнулся. Матрос собирался уйти, но я стоял у него на пути, он еще раз посмотрел на меня и спросил:

— Чего надо?

— Так не пойдет, задета честь моего, друга. Встань на колени и извинись! — я грозно смотрел ему прямо в глаза.

И тут я услышал, как Дария обнажила свою шпагу и приставила ее к шее матроса.

Музыка стихла люди перестали говорить весть трактир обернулся к нашему столику.

Нависла зловещая тишина, которую нарушил обидчик маркизы.

— Ахахаха, — разразился смехом пьяный моряк, он повернулся к своей компании, — вы слышали? Задета его честь? Он хочет, чтобы я встал на колени, — последние слова он произнес, захлебываясь смехом так, что их его глаз лились слезы. Его компания его поддержала. Они громко смеялись.

— Сейчас. Уже встаю, — он поправлял полы своего кафтана, делая вид, что собирается опуститься на колени.

Я почувствовал, что это был пустой треп. Он резко отскочил назад.

В следующее мгновение шесть обнаженных клинков смотрели на нас своими остриями.

Мы все не замедлили сделать тоже самое, готовые скрестить свое оружие с гамбургскими моряками.

— Я и мои парни искромсаем вас на лоскуты. А тебе не избежать смерти, — он медленно поднял свой клинок мне в лицо.

— Да ты философ…, — я дерзко улыбался боцману во весь рот, — никому еще не удалось избежать встречи с этой мерзкой старухой — смертью.

— Я тебя сожру, — он продолжал смеяться.

Но я прервал его мерзкий смех

— Чтож если тебе смешно, то предлагаю честный поединок один на один. Господа моряки, — я повернулся к нему вполоборота и обратился к немцам, — если я разрежу его штаны на лоскуты, то вы ставите мне и мои друзьям по кружке пива. Если он убьет меня, то вы отпускаете моих друзей на четыре стороны, — я подчёркнуто спокойно смотрел в сторону германских моряков, — вы согласны?

Аарт и маркиза пытались возразить, но я приказал жестом ждать ответа от друзей незадачливого забияки.

Те радостно закивали после короткого раздумья.

— Я-я, рихтихь, ганц, клар!(нем. все верно, мы согласны) Мы согласны! — ответил один из них видя, что его товарищи не возражают и хотят понаблюдать за поединком.

— Одно условие — поединок будет проходить на двух сдвинутых столах, если кто-то коснется пола, то он проиграл.

Я посмотрел на столы — они были довольно внушительных размеров.

— Я согласен, — надменно ответил моряк, сделал шаг назад и взмахнул своей шпагой.

Мы с немцами освободили два близлежащих стола от посуды и сдвинули их вместе.

Образовался небольшой ринг размером четыре на три метра.

Одним движением я скинул куртку. Я посмотрел на Элайну.

Все же я немного переживал, что все увидят ее приятные округлости, но полупиждак-полукафтан прекрасно скрывал ее фигуру.

Я ловко вскочил на стол, и, с готовясь к поединку, трижды со свистом разрезал воздух своей шпагой.

Сорвав аплодисменты публики, я изящно поклонился.

Мои друзья посмотрели на противника. Он тоже скинул верхнюю одежду и остался в рубахе и штанах.

Он выглядел плотным качком, и я опасался, что этот немец обладает высокой скоростью.

Моряк, кряхтя и покачиваясь, поднялся на площадку для поединка.

Но все мои опасения были напрасными.

Я разделался с ним в считанные секунды. Многие даже не успели толком заметить, как я это проделал.

Я не стал дожидаться отмашки и сразу бросился в атаку. Немец не ожидал такой прыти и это послужило причиной его поражения. Зазвучали клинки, я мысленно считал удары своей шпаги. Примерно по два удара в секунду. Восемь, девять, десять, пауза.

Матрос взвыл. Его штаны на ягодицах были распороты по диагонали. Они тут же окрасились в красное.

В таверне раздался смех и вздох восхищения.

Немец пришел в ярость и попробовал атаковать, но я словно оса моментально уворачивался и сёк своего противника. Двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь, пауза.

Противник снова взвыл.

Аарт исступленно стучал ладонью по столу и кричал, восхищено разглядывая меня и свою возлюбленную.

Я не терял концентрацию ни на секунду.