Klangfarbenmelodie

Но все же… все же… твою-то мать, учить шестилетнего ребенка на курах глотки людям перерезать — это охеренный такой перебор. Даже самого Тики Шерил начал учить стрелять, когда тому исполнилось восемь. И это были мишени! Мишени — не люди и не животные!

— А чего это ты так смотришь? — неожиданно понимающе ухмыльнулся ему брат. — Боишься небось за свою «Алису», да? — он многозначительно поиграл бровями и отсалютовал мужчине бокалом.

И Тики ощутил себя, мать, как мальчишка — потому что покраснел. Он покраснел, да что это вообще такое?! Как этот старый хрыч смеет его смущать, ради всего святого?! Жена и дочь есть, а все туда же, еще немного и сальные шуточки отпускать начнет!

— Эх, я должен был сам догадаться, — продолжал сетовать Шерил, досадливо качая головой. — Когда Роад домой свою подругу притащила, я сначала спутал ее с Хинако, представляешь? Ох, великолепная была женщина, жаль, что умерла, очень жаль. Она могла Адама одним словом успокоить; понимаешь, что за женщину Семья потеряла? — со странным восхищением в голосе воскликнул мужчина, и Тики поймал себя на том, что не способен и слова вставить, потому что всё в нём внезапно куда-то упало, рухнуло, пропало. — И вот когда «Али-и-иса», — хохотнул он, — пришла к нам, я чуть в обморок не упал, потому что мать мне его привиделась, но я подумал, что, мол, японки все на одно лицо, так что не придал этому значения, — горестно вздохнул Шерил и вдруг взглянул на Микка так пронзительно, что тот даже вздрогнул от какого-то неясного ощущения… потерянности. — Аллен прекрасным был наследником, с гибкой, но одновременно… — мужчина замер, словно подбирая подходящее слово, и довольно протянул, отчего Тики вздрогнул, — ледяной психикой. Эх, постоянно бегал вокруг, улыбался, поддерживал всех, но стоило чему-нибудь случиться, как превращался в подобие Адама: такого же невозмутимого и со страшными глазами, — Камелот качнул головой, залпом выпив оставшееся виски в бокале, и налил ещё себе алкоголя, продолжив говорить уже с какой-то странной грустью, даже жалостью: — Но если вы и дальше продолжите сбегать, то не будет ни наследника, ни счастливой жизни, Тики. Адам не отпустит его. А Аллен уже не сможет вновь сбежать.

— И даже зная, как дело обстоит на самом деле, ты предлагаешь мне сдаться? — нервно усмехнулся брату Тики. — Думаешь, я брошу свои попытки оградить их от этого? Своего лучшего друга и человека, которого я люблю? — он рассмеялся, и собственный смех показался ему каким-то дрожащим, истерическим, лающим. — А вот хрен вам всем, понимаешь?

— Но это ты нашел их, — припечатал Шерил, лишний раз надавливая Тики на больную мозоль и цокая языком. — Не найди ты их, они, может, еще много лет скрывались бы, как делали это до тебя.

Это было резонно, конечно. Но, во-первых, Тики не один был такой молодец, который мог найти людей, позаботившихся о своей безопасности как только можно (хотя он, конечно, мог и врать сам себе и, скорее всего, это и делал). Но…, а во-вторых… он об этом совершенно не жалел несмотря ни на что. Неа вот жалел, скорее всего, Аллен — наверняка тоже, а вот сам Тики… Жалел ли он о том, что нашел их и положил конец их — и своей — спокойной жизни?

Положа руку на сердце — конечно, нет.

Просто потому, что оно того стоило.

Об этом Микк брату и сообщил.

— Не я — их нашел бы кто-то другой. А так, — он сделал еще глоток виски, ощущая, как ударил в голову, развязывая язык, алкоголь, — да, их нашел я. И я их этому старому пердуну так просто не отдам, понял? Я скорее пристрелю самого Адама и дело с концом, ясно? И мне плевать на то, как там пошатнется экономика и что произойдет в политике. Да, у меня будут трястись поджилки, но я это сделаю.

Шерил заливисто рассмеялся, непозволительно доброжелательный, искренний и разговорчивый, и это значило лишь то, что дела обстоят хуже некуда.

— Вайзли в его доме, — спустя несколько минут затянувшегося липкого молчания заявил мужчина, и Тики поражённо замер, неверяще распахнув глаза. Вот как… — Если Адам меня не наказал в прошлый раз, это не значит, что в следующий всё сойдёт с рук, так что… — он обречённо опустил голову на ладони, — вам не сбежать, брат. Глава обхитрил всех нас, затеяв эти салочки намного раньше, чем ты сблизился с ними. Его цель — это Аллен, и он не отступится, — проговорил Шерил и вдруг жёстко припечатал: — И делай что хочешь, но я рад, что наследник наконец вернётся.

— Нихрена он не вернется, — поморщился Микк, прекрасно понимая, что — да, прыгает выше головы, но все равно желая отступаться. — Никто никуда не вернется. И у Адама никто не будет.

Он не мог и не собирался спасать всех, кого только сможет. Он просто хотел спасти своих близких, и если он смог и успел вывернуться из паутины Адама — потому что тот никогда не мог поймать его, а предъявлять что-то Шерилу не считал целесообразным (брат всегда был в Семье на хорошем счету).

— Почему ты этому так противишься, я не могу понять! — Шерил со звуком поставил свой бокал на стол и всплеснул руками. — Адам в конце концов умрет, все мы смертны, во главе Семьи встанет Аллен, и все будет нормально. Он просто станет наследником, Тики! Почему и ты, и Неа — так бежите от этого и не хотите его отдать? Это же… малая кровь.

— А ты меня бы ему отдал, будь я этой малой кровью? — Тики криво усмехнулся и покачал. — Впрочем, ответ тут ясен, — он тоже отставил в сторону свой бокал и поднялся на ноги. Больше ему здесь было делать нечего. — Вайзли ты ему уже отдал, не так ли?

Он коротко кивнул явно опешившему от его слов брату и направился к двери в коридор.

— Тики!..

Шерил стоял буквально в паре метров от него, когда Микк обернулся, уже щелкнув замком.

— Ну что?..

— А ты бы меня… не отдал? — в голосе брата сквозил здоровый скептицизм, и от этого стало еще паршивее.

Тики всегда ставил семью во главу угла. И он… раньше думал, что Шерил делает точно также. Но теперь… наверное, он все-таки ошибался. Потому что если Вайзли, с которым старший носился как курица с яйцом, оказался в доме Адама… Кто дальше? Трисия? Роад?

И чего ради? Доказать свою преданность Семье или что? Тики не понимал, что двигало Шерилом в моменты принятия таких решений, его логика казалась ему абсурдной.

— Никогда, — однако мотнул головой Микк, ни на секунду не кривя душой. — Я бы тебя не отдал. И никого из своих близких — не отдал бы. Но так ты же… ты же ведь сам захотел войти в Семью. И смотри, к чему это все ведет? Так вот и закончишь как наши родители.

Дом семьи Камелот Тики покидал с ощущением отвратительной горечи на языке и совершенно трезвый, несмотря на солидную порцию марочного коньяка.

Роад он, конечно же, ждать не стал. Да и какая к чёрту Роад, когда его тошнило просто от нахождения в здесь? Сейчас ему хотелось лишь увидеть Малыша. Увидеть его, убедиться, что тот всё такой же мягкий в его руках и лукаво-ехидный для остальных, обнять его, поцеловать.

Успокоиться.

За эту неделю Тики старался никак не беспокоить Аллена, но постоянно показывал ему, что ждёт, что желает его: то мимолётно чмокнет, когда Неа отвернётся, то погладит по колену, пока они сидят за столом, то шутливый поцелуй пошлёт, отчего редиска зальётся румянцем и возмущённо надуется, и это было прекрасно: всё эти знаки внимания, совершенно невинные, на самом деле, больше игривые, чем с каким-то сексуальным подтекстом. Потому что мужчина был безмерно рад, если уставший от изнуряющих экзамен Малыш улыбался или смущался, отводя взгляд, ведь ни на что другое за это время он просто не был способен.

А сейчас Шерил ему говорит, что его милый и ужасно уютный Аллен был всегда желанным наследником — то есть именно таким, каким его слепил Адам. Таким, каким он быть не должен. Таким, что все в клане ждали его возвращения.

Тики доехал до кафе, даже не заметив пролетевшей, казалось, за мгновение дороги, и буквально ввалился в помещение, когда до выступления было ещё с полчаса, потому что на сцене были расставлены инструменты, за столиками в зале сидели редкие посетители, а Аллен, в пышном чёрно-белом платье, сидел за столиком с каким-то незнакомым мужчиной в кожанке и с бритой наполовину светловолосой головой.