Клеймо тирана

— Да не переживай, сейчас остынет. Он с виду грозный, а на самом деле милый как медвежонок.

— Чет мне кажется ты ошибаешься, — морщится Зоя, но в машину к Леону садится.

Пока я хихикая рассказываю историю, как на мою тренировку забрел один боксер, и пыхтел, сильно потея, Леон довозит Зою до ее дома. Мы тепло прощаемся, и она в очередной раз спрашивает.

— Тебе точно не нужна моя помощь? Ты если что звони.

Я смеюсь и рукой машу, пока она скрывается в пасти своего подъезда. И стоит нам отъехать от ее дома, как меня насквозь пронзает терпкими нотками страха. Но вместо того, чтобы сбежать, я только сильнее стискиваю колени, ощущая тяжесть внизу живота, пружину, что только сильнее сжимается.

Леон молча ведет машину, натягивая струну напряжения все больше. Заезжает на большую восьми-этажную парковку.

— А мы куда.

— Рот закрой, — говорит Леон тихо, а я собираясь с силами, снимаю натершие босоножки и наклоняюсь через сидение вперед. Прямо к его уху, почти прибитая запахами одеколона и ярости.

— Ты все еще злишься?

Машина тормозит резко, а Леон буквально втаскивает меня на пассажирское сидение.

— Ты охуела? Я тебе плохо объяснил ситуацию. Ты реально невдупляешь, что Гоша только и ждет возможности тебя поиметь? А если заберет Андронов, то просто убьет?

Такой грозный. Такой ревнивый. Мой.

Тяну руку к его лицу, а он дергается, но я не сдаюсь.

— Ты переоцениваешь мою значимость, Ленечка. Я нужна только тебе. Я же еще нужна?

— К превеликому сожалению. Нахуй ты Коле звонила?

— Не знаю. Беспокоюсь.

— А за меня, когда начнешь беспокоиться.

— С тобой сложнее. Его я никогда ни к кому не ревновала. И мне это чувство очень не нравится. А вдруг я люблю тебя?

— Пиздец, — трет лицо Леон. — Сколько ты выпила?

— Всего два бокала. Было вкусно.

— И так вштырило?

— Ага, — чувствуя, что он остывает, лезу к нему на колени. — Правда работа? Ты с ней не спал.

— Оставил все силы на тебя, — врезается губами в мои, на поясницу жмет сильно, до боли. Открывает дверь и вместо со мной на себе наружу вылезает.

— Что? — не понимаю ничего, когда он просто усаживает меня на капот и стягивает футболку. — Что ты делаешь? Тут?

— Наказывать тебя буду, — все еще злится, но в грубых движениях сквозит нежностью, Когда шорты стягивает, когда колготки черные рвет, оставляя меня в одном белье.

— А мне понравится? — обнимаю его за шею, тянусь всем телом.

— Не уверен, — целует меня рвано, быстро, но я все равно ощущаю, как между ног поток соков только увеличился. Может быть поэтому почти не сопротивляясь, когда он переворачивает меня головой вниз и берется за ширинку. Втягиваю носом запах его плоти, что уже через мгновение маячит возле моих губ. Кусаю нижнюю, но тут же размыкаю обе, когда Леон нажимает на щеки, толкая крупную, темную головку.

Я так резко точно не смогу. Недовольно мычу, толкаюсь в тяжелые бедра, но Леон стягивает мои руки моими же колготками, приказывая:

— Горло расслабь, все равно отсосешь сегодня. Добровольно или нет, решай сама.

Глава 33

Леон

Идеальная. Тело, волосы, даже чертовы зубы, которыми царапает кожу члена, пытаясь его нахрен откусить.

Идеальная. Как с картинки. Я даже изъяна не могу найти. Зато стал понимать, нахер Власов так долго держал ее в загоне. Она была бы отличным товаром на продажу. Таких девочек очень мало почти нет. Чтобы без каких-либо ухищрений вызывали желание замарать это чистое полотно собой. Тем более с настолько натуральным рыжим оттенком волос. Что дает брызги сексуальных веснушек в самых неожиданных местах.

Перед глазами соски, словно светом позолоченные от уличных огней, ноги длинные, что пальцами цепляются за капот. Словно упасть может. Словно не удержу.

Ее взгляд полон возмущения, она дергается, пока член в рот вставляю. Хочет зубами клацнуть, но не позволяю ей этого сделать. Просто удерживаю щеки, просто надавливаю головкой, чтобы протолкнуться дальше, в узкую гортань.

Мысли текут вяло, как сгущенное молоко, что копится в яйцах. Закипает все больше, пока она пытается сопротивляться, делать вид, что ей не нравится. Отравлять мой мир собственным ядовитым совершенством.

Почему, блять, вместо сна и отдыха я должен шляться по городу и выискивать ее, почему вместо работы я думаю только о том, чтобы ее упругий зад не нашел себе приключений. Только о том, чтобы никто другой не тронул то, что принадлежит мне.

Думал, нахер, убью, когда затылок увидел в свете софитов в окружении незнакомой компании. Среди которой особь мужского пола.

Реально думал прямо там скальп сорву за полный игнор и блядский вид.

Но стоило ее увидеть, стоило услышать ее голос вживую, стоило ощутить на себе ее желание, патокой разлившееся по венам как контроль ушел в зазеркалье.

Все инстинкты обострились, все фантазии превратились в одно большое восемнадцать плюс с пометкой жестко.

А стоило увидеть сообщение от Власова, как чеку сорвало. Вере повезло, что она подругу приплела, потому что иначе оказалась бы выебана прямо у той стены.

Но дома я доехать-таки не успел, стоило сучке потянуться ко мне, опалить запахом и так поселившимся в моем сознание… Ближайшая парковка. Уличных фонарей и вид на город с высоты птичьего полета.

Все что я успел это разбить кокон ее блядской одежды и вытащить на свет совершенство, которые перед глазами. Ей и одежда не нужна, была бы воля только там меня встречала. Только так пьяной похотью смотрела. Пусть и сопротивлялась бы для вида. Но главное, чтобы только со мной… Только для меня эти изгибы, линии на талии, сочные титьки, и мягкий пушок в межножье.

Гладить хочется, ласкать, сожрать, себе забрать, убить ее и себя, чтобы как — то жить и дышать дальше. Но я тут, я задыхаюсь, пока чувствую касание волос к бедру, пока чувствую, как губы плавят кожу члена. И она это все другому хотела отдать? Сукааааа. В голове молотом по наковальне. Наказать, показать кому принадлежит, дать понять, что нет и не может быть других шлюх, потому что на одной завис пожизненно.

Наказание. Вера от него только бедра сильнее сжимает, пальцами за импровизированные наручники хватается, стягивает ткань блядскую в кулак. Я внутри скольжу, стенки тесные гортани ощущаю, кипятком сам себя шпарю, пока вторгаюсь все дальше. Дальше, дальше, вдоль неба, пока глотки не касаюсь, пока слезы в ее глазах не вижу. Вытаскиваю, даю передохнуть и откашляться.

— Дыши, — только и хватает меня сказать, пока обратно толкаюсь. Уже щеки держать не нужно. Сама губы раскрывает. Красная помада ведь марать должна, а она на месте остается, только в мозгу красными вспышками отдает. Заставляет себя терять, звереть дико.

Наклоняюсь вперед, зарываясь в ее нежную плоть, клитор губами цепляю, тут же ее удовольствие вибрацией по члену проходит. Она мычит, пока членом в рот толкаюсь.

Удерживаю ее от падения, хотя сам к нему близок, пока она старательно мычит мне в член. Отпускаю клитор, поднимаюсь и рот из плена выпускаю.