Клинки и крылья

Вокруг было почему-то необычайно много птиц: раньше Дорвиг никогда не замечал, что воздух весной так и звенит от повизгиванья стрижей, от криков грачей и галок, вороньего грая и шума крыльев. Он вообще стал более чуток к звукам; трясясь в телеге или нащупывая палкой мокрый и рыхлый путь, Дорвиг прислушивался — и радовался, понимая, что вот сейчас они неподалёку от поля, перелеска или яблоневого сада, которых в Дорелии хоть отбавляй. Даже грустно как-то становилось при мысли о том, что всё это будет потоптано и разрушено…

Впервые подобная печаль посещала Дорвига на вражеских землях. Совсем он сдал после битвы на Ра'илг.

Им не встретился ни один воин короля Абиальда, ни один дозор всадников, ни одна застава. Сторожевые башни и маленькие крепости либо были уже захвачены, либо стояли пустыми. Это наводило Дорвига на тревожные мысли. Сколько же сил стянули к столице, какой удар их может там ждать, если весь центр королевства практически беззащитен? Это что, новая тактика?… Дорвиг хотел одного: прибыть к Энтору раньше Хелт или лишь немногим позже — прежде, чем она успеет принести в жертву своим неведомым тёмным богам ещё больше жизней.

Перед войском Дорвиг объявил, что идёт на соединение с южно-ти'аргской армией по приказу Хелт; все восторженно приветствовали его слова, выкрикивая какую-то ерунду о Белой Королеве и о том, как она начнёт новую эпоху в Обетованном. Только сотники озабоченно молчали. Не хотелось им выступать без приказа — можно подумать, живут они уже не в вольном Альсунге, а в каком-нибудь Кезорре или той же Дорелии, где любое отступление от воли правителей обязательно карается…

Волновались они, впрочем, не напрасно. Но никому из многотысячной армии, растянувшейся по весеннему тракту, не приходило и не могло прийти в голову, что их ослепший полководец — тот самый, столько лет верно служивший Двурам Двуров в Чертоге, — затеял настоящий переворот.

— По левую руку виден замок! — восхищённо сообщил мальчишка, и Дорвиг почувствовал, как дрогнул пол телеги: его поводырь вскочил со скамьи, чтобы разглядеть получше. — Недалеко… Большущий такой, со знамёнами, вокруг ров… На стенах зубцы. Башни и ещё какие-то строения…

— Знамёна наши? — поинтересовался Дорвиг. Но к нему уже скакал кто-то с донесением; копыта лошади громко чавкали в грязи. Дорвиг вздохнул, подумав о Счастливом — славном коне с отметиной богов на лбу… Теперь его оседлал Рольд. Неплохой наездник, но явно не тот, которого заслуживает конь молодого Конгвара.

— По пути — замок лорда Толмэ, двур Дорвиг! — выкрикнул один из десятников. — Того самого, что вёл дорелийцев на равнине Ра'илг. Лекарь Велдакир узнал его знамёна.

— И что на них? — зачем-то спросил Дорвиг. Теперь он с особенной жадностью ловил в чужой речи любые упоминания о красках и рисунках — потому что утратил навсегда.

— Златорогий олень на малиновом поле, двур Дорвиг… Разведчики говорят, в замке стража, челядь и маленький отряд лучников — больше никого. Хотя замок Толмэ огромен, и отстреливаться они смогут долго… Но нас много, и мы полны сил. Прикажете начать штурм? — молодой голос десятника звенел от жажды боя. — Ребята давно не разминались. Говорят — что нам, так и брести до самого Энтора, будто на прогулке?…

Златорогий олень на малиновом поле. Дорвиг вспомнил, что на лорде Толмэ в бою был малиновый плащ — мелькал то тут, то там глупо-радостным пятном, вился за ним изящными складками… Значит, это цвет его рода. Дорелийцы и ти'аргцы придают гербам до нелепости громадное значение.

И замок лорда Толмэ стоит почти пустой, пока сам он прозябает в Заповедном лесу с кучкой выживших… Странно получается. Вряд ли дорелийцы были так уверены в победе, когда переправлялись через Зелёную и маршем шли по равнине Ра'илг навстречу незваным гостям.

Дорвиг вздохнул. Его так и подмывало отдать приказ, которого жаждет войско. Но не нужно забывать, что едет он остановить эту бессмысленную войну во вред Альсунгу — войну ведьмы и заговорщицы, которой всё равно не удержать в руках могущественную махину Дорелии, когда всё закончится…

Остановить войну, а не продолжать.

Непривычная роль. Но боги рассудили по-своему: отобрав у него одно зрение, подарили другое. Боги ведь ничего не делают просто так.

— Двигаемся дальше, — распорядился Дорвиг. — Замок не трогать, но дозор удвоить, проверить охрану обоза, всем быть начеку. Любого вооружённого дорелийца убить. Первыми — никаких атак.

Ему нужно было поберечь силы для встречи с Хелт.

ГЛАВА IX

Лэфлиенн (западный материк Обетованного). Селение боуги под Холмом

Тааль почему-то не хотелось спать в домике боуги, но остаться на ночь в лесу она бы точно ни за что не решилась. Дана увела её с поляны под множеством подозрительных взглядов, мерцающих в темноте; кажется, здесь не очень-то жалуют чужаков. Прощаясь с Фиенни и объясняясь с остроухим народцем на поляне, Тааль так переволновалась, что мечтала уснуть сразу же, как только предоставится возможность.

Однако выяснилось, что женщина-боуги, похожая на стройного мальчика, не намерена откладывать разговор до утра.

Внутри было уютно и очень славно; Тааль радостно отметила про себя, что новая обстановка после дней в Молчаливом Городе уже не так сбивает её с толку. Впрочем, радость сразу сменилась тревогой. Сколько ещё ей предстоит исказить в себе, чтобы совпасть с новой ролью и помешать тауриллиан? От чего ещё из ценностей и представлений майтэ она должна отказаться?…

Домик Даны, одной из стен приросший к дубу и совсем крошечный снаружи, внутри оказался просторным. На входе Тааль пригнулась, чтобы не стукнуться затылком о притолоку, но потом с удивлением обнаружила, что может полностью выпрямиться. Снова магия?…

В очаге трещал огонь — не такой, как в доме Фиенни, а почему-то зелёный. На полках над ним блестели отчищенные горшочки и плошки. Платяной сундучок стоял между двух кроваток — маленьких, будто бы детских; ковёр на полу, кажется, был каким-то немыслимым образом сплетён из сухих листьев. Узкая приставная лестница вела на второй этаж или, может быть, на чердак; её перила зеленели от вьющихся побегов. Огромная кувшинка в углу, кажется, заменяла стол: по крайней мере, на её лепестках лежали свитки и вощёные таблички, испещрённые знаками. Тааль сразу узнала письменность кентавров. От сияния двух светлячков, беззвучно скользивших под потолком, кувшинка казалась такой белой, что начинали слезиться глаза.

— Проходи, не бойся, — сказала Дана, прикрывая за собой дверь. Она вроде бы осталась спокойной и весёлой, но уши под ёжиком волос воинственно встопорщились. — Здесь ни один возвращенник тебя не достанет.

— Они не обидятся? — спросила Тааль, осторожно выглядывая за окошко, на залитую лунным светом поляну.

— Нет, — махнула рукой Дана. — Посмотри сама, если хочешь. Они уже и думать о нас забыли.

Действительно, пиршество продолжалось: Большой Ли, потирая руки, пододвинул к себе блюдо орехов, Черепашка задумчиво выкладывала из камушков разноцветные узоры, да и красноволосый Лорри уже совсем не казался пугающим. Вскоре снова завизжала музыка, и на этот раз боуги, звонко переговариваясь, начали выстраиваться вокруг пня в хоровод — так и замелькали их зелёно-золотые костюмчики. Маленькая взъерошенная сова, вылетев из чащи, доверчиво ухнула и уселась прямо на плечо Бригхи.