Клуб отъявленных негодяек

— Если вы поможете мне, — добавила Лиза.

Даже в помещении, где ветра быть не может, кончики красного бантика на голове Лизы то и дело подскакивали, когда рядом проходил кто-нибудь особенно быстрый. Ника смотрела на них, как бык на корриде смотрит на красное полотно.

Оля, которая была увлечена разговором с Лизой больше, чем ее бантом, тяжко вздохнула. Затем она поникшим голосом, будто стараясь вызвать жалость, сказала:

— И чего ты хочешь?

Лиза поджала губы. Пальцы ее рук, сложенных на груди, застучали по плечам.

— Ты знаешь, — сказала она.

Оля едва слышно застонала, на что получила от Ники недоумевающий взгляд.

Лиза чуть отошла, потому что девочки, которые то и дело входили и выходили из туалета, уже замучили ее. К тому же это придало их разговору конфиденциальности.

— Так что по рукам? — спросила Лиза.

Ника старалась привлечь внимание Оли, делая свой взгляд, как ей казалось, более прожигающим. Предприятие выглядело рисковым. Но Лиза была их единственным вариантом.

— А ты пообещай, что выполнишь наше! — сказала Оля, стараясь выглядеть воинственно.

Лиза посмотрела на нее, как на Моську из басни про слона.

— Обещаю. Сделаю все, как скажете.

— Она не врет, — сказала Ника, на что Лиза и ее одарила мягким, но пренебрежительным взглядом.

Оля снова тяжело вздохнула.

— Ладно. По рукам.

Оля протянула Лизе руку, и та ее пожала, но лишь за кончики пальцев. Ника разбила.

— Отлично, мои хорошие! — сказала Лиза, вдруг заулыбавшись. Она бы и в ладоши от радости похлопала, но сдержалась, заметив негодующие взгляды Ники и Оля. Так они отреагировали на «мои хорошие». — Так что, как там Крисси?

— О нет, — сказала Ника. — Крисси нас убьет.

Оля наклонилась к ее уху и гневно зашептала:

— Если мы не скажем, то убьет нас папочка Малышки!

— И что ты предлагаешь сказать?!

Ника тоже попыталась говорить шепотом, но от негодования ее слова прозвучали громче, чем хотелось бы.

— Что-нибудь жуткое, неприятное, позорное… — подсказала Лиза, на что Ника не постеснялась выразительно на нее глянуть.

— У меня есть вариант, — сказала Оля в полголоса, будто стыдясь своих слов.

Ника вскинула руки.

— Нам конец.

— И тем не менее… — сказала Оля.

Затем она рассказала то, что, возможно, послужит причиной ее смерти от рук Крисси.

Теперь осталось только дождаться Малышку. Этот пункт плана было выполнить легче, чем Ника предполагала. Уже в следующую пятницу Малышка сновала меж домиков на краю склона к странно-морю. Солнечные лучи подсвечивали ее, будто она, как в компьютерной игре, должна была дать Нике какой-то квест.

Это произошло на последней паре. Ника смотрела в окно, не надеясь увидеть там ничего особенного. Но разглядев в мелькавшем вдалеке силуэте Малышку, лекцию она больше не слушала. Все внимание Ники было сосредоточено на Малышке и, едва прозвенел звонок, Ника вылетела из аудитории.

Оля вышла из соседнего помещения и Ника на ходу сказала ей про Малышку. В телефоне у Оли уже была фотография с расписанием четвертого курса факультета Социального. Сверившись с ним, они помчались к тому кабинету, где проходило занятие Лизы. К их счастью, она только-только из него выходила.

Игнорируя поспешность Ники и Оли, Лиза не очень бодрым шагом вышла с ними на улицу, залитую теплым светом яркого майского солнца. Пахло весной и, если бы сердце Ники не колотилось так сильно, она бы обязательно это заметила.

Лиза не теряла ни минуты. Указав на Малышку, она спросила:

— Эта?

Оля активно закивала. Тогда Лиза подошла к Малышке, которая еще не успела их заметить. Заполучив ее внимание, Лиза не поздоровалась и не представилась. Она присела, взяла подбородок Малышки двумя пальцами, развернула к себе и посмотрела ей прямо в глаза. А потом спросила:

— Девочка, скажи, как зовут твоего папу.

Малышка глядела на нее без эмоций. Когда она увидела Нику, ее лицо осунулось, но теперь, когда Лиза смотрела на нее в упор, Малышка словно потеряла возможность хоть что-то чувствовать.

— Эдик, — сказала она.

— Эдуард Алексеевич?! Директор?! — взвизгнула Оля.

«Правда» — возникло в голове у Ники.

Глава 20

Крисси

Крисси думала, что все напасти закончены и она вновь может вернуться к прежней жизни. Она любила майское солнце, первое настоящее солнце после обманчиво теплых его двойников, которые были зимой, в марте и в апреле. Крисси бы никогда не подумала, что хоть один такой погожий денек, когда хочется только жмуриться от бьющих в лицо лучей, может стать плохим.

Но такой день настал. Он подозрительно сильно походил на тот вечер, когда Крисси обнаружила свою фотографию, развешенную по всему КОНу. Конечно, к чужому вниманию ей было не привыкать, но теперь это стало конкретно ее напрягать. Во-первых, потому, что оборачивались на нее теперь и представительницы женского пола. Они замолкали, когда Крисси проходила мимо, а едва она отдалялась, принимались шептаться. Сначала Крисси не обращала на это внимание, но, когда такое повторилось не менее дюжины раз за одно лишь утро, она почувствовала, что что-то не так.

Взгляды, которые на нее бросали, были не заинтересованные и не восхищенные, к чему Крисси привыкла. Они были обеспокоенными.

Особенно жутко Крисси становилось в столовой. Ее пропускали в очереди на раздаче еды, не объясняя мотива такого поступка. На нее смотрели сочувственно, будто желая помочь, но не зная как. Сначала Крисси пробовала тоже пристально всматриваться в наблюдающих, чтобы смутить. Но от этого обеспокоенных не становилось меньше.

— Да что это за хрень? — сказала она, поймав очередной такой взгляд.

Крисси, Ника и Оля сидели за круглым столиком в столовой. Было время ужина.

— Ты о чем? — спросила Ника.

— Все пялятся на меня, как будто мне на лбу что-то неприличное нарисовали.

Крисси стала разглядывать лоб, включив фронтальную камеру на телефоне Ники, и потому не заметила, как они с Олей тревожно переглянулись.

— Может, юбка опять в колготы сзади заправилась?..

Крисси встала и принялась разглаживать юбку на пятой точке, но юбка висела, как ей и полагалось. Крисси стала оборачиваться, чтобы собственными глазами убедиться, что с ней все в порядке. Когда она подняла голову в следующий раз, то увидела, что Андрей, который сидел в другом конце зала, поднялся и идет к ней.