Клуб "Твайлайт" Часть 2

Марина хорошо знала, как скрипит лестница. Утром, когда Игнат собирался в университет, он мотался по ступенькам взад-вперёд. Она привыкла просыпаться под эту скрипучую музыку, зевая, спускаться на кухню и готовить студенту кофе и бутерброды.

Она не спала, снова и снова пропуская сквозь память разговор с Колесовой. Ей хотелось встать и стоять у окна. Или выйти на балкон, в прохладный осенний вечер. Соседский дом был пуст. Вадим уехал и хорошо, что не слал ей в сообщениях никаких сентиментальностей. Сентиментальности были не в его духе, в его духе было задать очередной вопрос в лоб.

Лестница запела. Марина взвилась с постели, подскочила к двери, лихорадочно проверила замочек - закрыто. Шаги приблизились, не вплотную, но достаточно близко, чтобы бешено заколотилось сердце, замерли. В доме были толстые стены, но двери вполне обычные - впрочем, чтобы пересидеть любовную осаду, они годились.

– Дядя Боря.

– Чёрт! Игнат, напугал!

– Чё не спим? Бродим чё?

– Я... таблетку, голова просто раскалывается, - Танников очень натурально застонал.
– Наверное, погода меняется.

– Ааааа... Сейчас всё будет... Вот, прими сразу две. Чтоб верняк.

– Добрый ты мальчик, Игнатик. А это...?

– Нурофен. У Марины Павловны в аптечке такие же, я знаю.

– Я же говорю, добрый и внимательный, - процедил Борис сквозь зубы.

– Ага. Водичка внизу, на кухне. Нурофен быстро действует. Главное лечь и лежать.

– Учту.

– Хороших снов, крёстный.

– И тебе... засранец.

Лестница заскрипела. Через несколько минут знакомым звуком хлопнула дверь в комнату Игната. Марина поняла, что всё это время еле дышала. Вспомнился момент из далёкой жизни.

Она у двери. Мужчина на коленях, скользит дрожащей ладонью по ноге, выше, выше. Поднимает юбку, целует полоску обнажённой кожи над кружевом чулка, шепчет:

– Всё, как я люблю.

Марина уже в курсе, что он любит, он не раз говорил ей в лоб, от чего заводится. На ней чулки на поясе, красивое бельё - девушка пришла налаживать личную жизнь. Холодно. Где-то звучит сирена, через окна стокгольмского отеля мигает светофор. Марина считает секунды. Красный, жёлтый, зелёный.

Саша - бизнесмен из Киева. Увидел Марину в ресторане в тот день, когда владельцы устраивали рекламную акцию с песнями, плясками в русских костюмах. Запал не то слово - погиб. С каждым днём становился всё настойчивее. Уехал, вернулся, показывал, какую снимет для них квартиру, если она поедет с ним. Не хотел слушать никаких оправданий, пресекал все попытки убедить его, что Марина ему не пара:

– Долги? Какая ерунда! У меня есть деньги. Любишь другого? Где он? Покажи! Тогда не верю!

Она решилась, взяла у него электронную карту-ключ от номера. Как же всё пошло! И этот мигающий свет...

– Закрой шторы.

– Что? А...
– Саша с трудом оторвался от её груди в расстёгнутой рубашке.
– Да.

Он ринулся к окну, но завозился у прикроватной тумбочки. Марине хватило секунды, чтобы понять, что он ищет презервативы. Она вылетела в коридор отеля, поправляя одежду. Нет, уж лучше пусть он считает её больной, фригидной или... нетрадиционной, чем так... через силу, стиснув зубы. Это не первая её попытка. Будь ты проклят, Муратов! Что за заклятие ты наложил своей сумасшедшей, бешеной любовью?!

Что с ней не так?! А если закрыть глаза и представить Рената? Саша - хороший парень, решение многих её проблем. Она даже остановилась у дверей лифта. Но покачала головой и бросилась к лестнице.

Саша отстал от неё только через месяц. Наверное, действительно посчитал совершенно ненормальной. Посоветовал сходить к специалисту. Она так и не сходила.

Вместе с вялыми картинами из прошлого, от которых Марина ёжилась в постели, пришло, наконец, неуловимое воспоминание из разговора с Колесовой.

– Надя, прости, что так поздно! Ну прости! Помнишь, в ресторане ты сказала... про Рената? Ты сказала: когда в первый раз загремел в больницу. Что значит, в первый? Был и второй?

– Конечно, - сонно ответила Колесова.
– А ты что, не знала? Его избили в тот день, когда мы... мы...ты... короче, когда его искали. Он на Спелкина напоролся и его компанию. Ему сессию даже перенесли... Подожди... он не рассказывал? Маме твоей, когда приезжал?

– Нет, - выдавила Марина.
– Я думала, дядя с ним поговорил... раньше, чем со мной, и он...

– Ты чё? Считала, он специально тогда спрятался? Ну ты, Михеева, даёшь! Он даже слышал плохо на одно ухо, долго ещё.

– Теперь... я понимаю.

– Ну и слава богу, - Надя зевнула.
– Главное сейчас заснуть, а не начать опять про вас думать.

– Прости...

– Найди силы, поговори с ним. Я знаю, что он не хочет, но хоть по телефону! Хоть письмо напиши! Нельзя же так! С грузом на душе!

– Я подумаю...

Глава 4

Мергелевск, сентябрь 2017 года

Марина была вынуждена признать, что Борис ей нравится. Всё же, он был первым мужчиной за многие годы, вызвавшим у неё хоть какие-то эмоции. Ей нравились его руки, глаза и загорелая шея в вырезе легкого пуловера. Ей нравилось, как он подтрунивал над Игнатом и легко принимал поражение, когда подросток 'перетявкивал' его в споре. Ей не нравилось, как Борис смотрит, с задумчивой, понимающей усмешкой, словно жалея её. Она не понимала его взглядов. Он уже столько раз уверял, что не имеет на неё никаких видов, а потом опять начинал... смотреть. Иногда ей становилось так неловко в его присутствии, что она старалась держаться поближе к Игнату.

К счастью, утром, когда подросток ушёл в университет, Танников с Кардашевым уехали в город. Художник собирался навестить своего знакомого юриста, чтобы проконсультироваться с ним по поводу иска к 'Желтушке'. Борису не удалось его отговорить. Марина тоже считала, что нет никакого смысла судиться с изданием, зарабатывающим на скандальных новостях - не они первые, кого застигают врасплох нанятые таблоидом папарацци. Наверняка юристы 'Желтушки' собаку съели на защите от возмущенных 'клиентов'.

День прошёл как-то... странно. В голову лез вчерашний поздний разговор с Надей. Сердце прыгало в груди, словно пыталось сорваться с невидимых нитей. Марина старалась ни о чём не думать. Она без особого энтузиазма полистала приложение с рецептами, ничего не придумала на ужин и поднялась в 'малую гостиную'. Закрыла глаза, наугад ткнула пальцем в ряд пластинок и вытянула винил с саундтреком к 'Истории Любви'. Ей всегда было тяжело смотреть этот фильм, и если он шёл по какому-нибудь из каналов, она переключала. Но музыка не вызывала никаких плохих ассоциаций, это была просто... хорошая музыка. В комнате было немного пыльно, Георгий Терентьевич не позволял домработнице тут прибираться, Марья Захаровна была немного неуклюжей, и жертвами уборки уже пали несколько глиняных статуэток в нишах.