Клятва похоти и ярости

— Рассказывай.

— Сработала пожарная сигнализация. Когда Ник увидел, что из-под двери валит дым, он бросился внутрь, и она ударила его по лицу барным стулом.

Конечно, она это сделала. Мои плечи слегка расслабились, когда я понял, что она не приблизилась к нему.

— Она украла его пистолет, но, думаю, она не знает, как им пользоваться. — Она могла застрелиться, черт возьми.

— Ты можешь идти.

Он ушел, а я открыл дверь в квартиру. До меня сразу донесся запах дыма. Дверца духовки была открыта, пена и вода стекали на залитый водой деревянный пол. Все вокруг духовки было черным от дыма и сажи, и я знал, что все это придется заменить. Я вышел из себя и открыл ту часть себя, которую она действительно не хотела бы видеть. Когда я вошел в ее комнату, Эмилия сидела на краю кровати и ждала меня. Ее взгляд встретился с моим, она нервно прикусила нижнюю губу. По крайней мере, у нее хватило ума бояться меня.

— Скажи мне, Эмилия, ты хочешь умереть?

Потому что она вполне могла это сделать, если бы сбежала. Серхио ясно дал понять, что без колебаний пустил бы ей пулю в лоб.

Она вскочила на ноги, расправляя плечи для борьбы.

— Ты мне угрожаешь?

Черт. Из-за этого пожара мне захотелось отшлепать ее по заднице, пока она не поймет, когда именно нужно прикусить свой чертов язык.

— Потому что я не собираюсь просто мириться с тем, что я твоя пленница и подчиняюсь тебе, как домашнее животное.

Тонкая, оборванная струна моего терпения лопнула, и та часть меня, которую я держал на привязи, немного ослабла. Схватив ее за горло, я прижал ее к стене с телевизором, отчего тот замерцал. Эти розовые губы приоткрылись в прерывистом вздохе, и ее пульс забился под моими пальцами, как крылья колибри.

— О, но прямо сейчас ты именно такая, милая. Животное, которое находится в безопасности, потому что сейчас ты нужна мне именно такой. — Мое бедро прижалось к ее бедру, и весь вес моего тела придавил ее крошечную фигурку. — Или ты бы предпочла, чтобы мы расторгли наше соглашение, и ты вернулась к своей семье? — Я улыбнулся, когда она напряглась. — Ах, вот оно что. Этот страх говорит мне о том, что ты не совсем безрассудна. — Но это не страх передо мной.

Она боялась Серхио Донато больше, чем меня, и если бы на ее месте был кто-то другой, это было бы серьезной ошибкой в суждениях.

— Пошел ты. — Она уперлась ладонью мне в грудь и впилась ногтями в основание моего горла. Да, сопротивляйся мне, милая Эмилия. — Я не буду извиняться за то, что хотела освободиться от тебя и от них.

— Ты подожгла мою гребаную квартиру. Снова.

Она смотрела на меня с ненавистью и непреклонной волей, и мой член прижался к ширинке. Мне было насрать, чувствовала ли она это. Наклонившись, я прикусил мочку ее уха, теряя над собой контроль, и в ответ у нее перехватило дыхание.

— Осторожнее, крошка. Можно подумать, что тебе нравится моя ярость.

Она вызывающе вздернула подбородок.

— Или, может быть, это просто проблемы с отцом.

Ее ладонь коснулась моей щеки с громким хлопком, от которого вся кровь прилила к моему члену. Когда в последний раз женщина была достаточно смелой, чтобы ударить меня? Никогда. Это всегда было подчинение и стремление угодить. Тем не менее, это был третий раз, когда она ударила меня меньше чем за неделю. Я начал привыкать к ее характеру.

Моя рука переместилась, и я приподнял ее на цыпочки, перекрывая ей доступ воздуха, когда я приблизил ее губы к своим. Всего лишь легкое касание, но этого хватило, чтобы я подавил стон.

— Я мог бы убить тебя и избавить себя от многих хлопот.

— Но ты этого не сделаешь, — выдавила она.

— Ты думаешь, ты мне нужна?

— Нет. — Ее губы ласкали мои, когда она говорила, и, черт возьми, мне захотелось поцеловать ее, просто чтобы узнать, есть ли у нее вкус невинности и солнечного света. — Думаю, ты хочешь меня.

Я убрал волосы с ее лица.

— И ты думаешь, это спасет тебя?

— Ты не причинишь мне вреда, — выдохнула она.

Я провел пальцем по ее нижней губе, и в ответ на это ее дрожащее дыхание коснулось кончика моего пальца.

— Такая невинная. Наивная. — Желание доминировать над ней было подобно дьяволу на моем плече. — Так чертовски обнадеживающая.

— Что ты собираешься делать? — Она понятия не имела, что эти произнесенные шепотом слова, полные трепета, только раззадорили зверя, который стремился уничтожить ее.

— Я собираюсь наказать тебя, принцесса. — Мне не должно было ничего в этом нравиться, но мое сердце бешено колотилось в предвкушении, а член болезненно пульсировал.

— Ты меня не пугаешь, Джованни. — И это был огонь, кислинка, пробивающаяся сквозь сладость в таком пьянящем сочетании. Однако она не смогла скрыть дрожь в голосе. Храбрая, глупая и такая совершенная.

— И в этом твоя ошибка.

Глава 11

Эмилия

Джованни Гуэрра был похож на бесценную картину маслом, написанную идеальными мазками, но если стереть первый слой краски, под ним окажется другое изображение — из крови и теней. Вот что я видела сейчас, то же самое я видела в ту ночь, когда он нашел меня. Эта его сторона была столь же пугающей, сколь и интригующей. Это был человек, которого боялась моя семья, зверь, от которого я хотела убежать и приручить. И каждый дюйм его тела прижимался ко мне, его пальцы перекрывали мне доступ воздуха, горячее дыхание касалось моих губ, как сладкий яд, умоляя попробовать его на вкус.

Его взгляд опустился на мой рот, и хватка на моем горле ослабла ровно настолько, чтобы я смогла свободно вздохнуть. Пространство между нами наполнилось опасным напряжением, которое могло вспыхнуть, если я не буду осторожна. Но какая-то больная, извращенная часть меня хотела, чтобы он сжал чуть сильнее, наклонился и поцеловал теми же губами, которые угрожали убить меня. В его глазах появился дикий блеск, он сжал челюсти, прежде чем схватил меня за запястье и потащил к кровати. Я чуть не задохнулась от собственного сердцебиения, когда он толкнул меня на матрас.

Раздался звон, когда что-то сжалось вокруг моего запястья, и когда я попыталась пошевелиться, то не смогла. Я взглянула на кожаный браслет, который теперь приковывал меня к кровати, удивляясь, откуда, черт возьми, он взялся. Он привязал меня к кровати.

— Что, черт возьми, ты делаешь?

Я оттолкнула его, зарычала и провела ногтями свободной руки по его щеке, прежде чем он с треском ударил меня другой рукой об изголовье кровати. На вторую руку он тоже надел наручники. Цепочка звякнула, когда я попыталась с ней справиться, сердце колотилось в груди, как пойманная птица, бьющаяся об окно. Я вжалась в спинку кровати, когда он навис надо мной. Это было оно. Он, наконец, перестал ждать и просить…