Клятва похоти и ярости

— Ты вывел ее на улицу, где она могла сбежать, или где ее могли схватить люди из клана, чтобы, блять, перекусить.

Эмилия вздрогнула, услышав, как я повысил голос.

Томми просто скрестил руки на груди.

— Отлично. Для тебя мороженого не будет.

У меня задергался глаз.

— Томми!

— Что ты имеешь в виду, говоря, что меня может похитить клан? — Спросила Эмилия, понизив голос почти до шепота.

— Однажды они пытались убить тебя. Мое имя не защищает тебя. Там, снаружи, ты — законная добыча.

Казалось, краска отхлынула от ее щек. Хорошо. Мне нужно было, чтобы она поняла, что поставлено на карту. Я не упомянул тот факт, что Серхио, скорее всего, просто выдал бы ее замуж за кого-нибудь другого. Мне не хотелось, чтобы она думала, что у нее есть другой выбор, кроме меня.

Томми раздраженно вздохнул.

— Не притворяйся, что твои парни не следили за нами. Если бы она сбежала, они бы ее поймали, но она не собиралась этого делать, правда, Эмилия?

Она покачала головой, как испуганный маленький ягненок. Я ненавидел это. Ненавидел за то, что две минуты назад она смеялась с кем-то, не со мной. Ненавидел за то, что мне было абсолютно наплевать на ее счастье, кроме того, что я заставил ее выкрикивать мое имя.

— И даже клан не настолько глуп, чтобы убить ее средь бела дня в центре Нью-Йорка.

Это было крайне маловероятно, но мне было все равно. Казалось, что один поцелуй удесятерил мою одержимость. Мне нужно было куда-то пойти сегодня вечером. Томми должен был присмотреть за Эмилией, но я не мог смириться с мыслью, что она будет далеко от меня, где я не смогу ее видеть. Черт, я терял самообладание.

— Я забираю ее с собой сегодня.

Она, несомненно, сделала бы скучный вечер намного интереснее. Это часть моего законного имиджа. Успешный бизнесмен, благотворитель и во всех отношениях святой. Пытки в пять и сбор денег для сирот в восемь.

— Позвони Наоми и купи ей платье.

Он приподнял бровь.

— Ты ведешь ее на торжественный прием? Ты только что сказал, что она может сбежать.

— Только не со мной, не так. — Я взглянул на Эмилию, и она заерзала на своем сиденье, как будто мое внимание вызывало у нее дискомфорт.

Легкий румянец, окрасивший ее щеки, говорил о том, что это не имело ничего общего со страхом. Мой взгляд упал на ее обнаженные ноги, скользнул по повязке, закрывавшей бедро. Люди вокруг видели ее золотистую кожу, и при этой мысли меня охватил необъяснимый прилив гнева.

— И купи ей что-нибудь из другой одежды, пока будешь там.

— Черт возьми, я не занимаюсь личными покупками.

— Ну, теперь занимаешься, — огрызнулся я на него, все еще злясь. — Иди.

Он покачал головой, встал и пошел прочь, прижимая телефон к уху.

Эмилия вскочила на ноги, нахмурив брови.

— Ты хочешь сказать, что я здесь уже неделю, и все это время у меня могла быть одежда, но вместо этого мне пришлось красть рубашки из твоего шкафа, потому что ты даже этого мне не дал?

Я не смог сдержать улыбку, которая тронула мои губы.

— Ты мне нравишься в моей одежде. — Моему члену это тоже понравилось, и это было достаточной причиной, почему я должен был отдать ей ее собственную одежду гораздо раньше. — Будь готова в семь.

Я ожидал, что она начнет спорить, но она этого не сделала, и это всегда вызывало подозрения. О, моя маленькая кошечка обдумывала, как бы ей сбежать от меня на людях. На этот раз мне удалось сдержать улыбку, когда я сокращал расстояние между нами. Она вздернула подбородок, глядя мне в глаза с такой отвагой, что мне захотелось испытать это на себе. Я взглянул на ее разбитую нижнюю губу и не смог найти в себе сил чувствовать вину. Мне понравилось, что я отметил ее, что мои губы запечатлелись на ее губах. Взяв ее за подбородок, я приподнял ее на цыпочки, пока ее рука не уперлась мне в грудь для равновесия.

— Пожалуйста, побегай сегодня, крошка. Я с удовольствием снова погоняюсь за тобой и накажу.

Она одарила меня улыбкой, которая граничила с оскалом.

— В следующий раз, когда ты привяжешь меня к кровати и оставишь там, я сделаю что-нибудь похуже, чем войду в твою комнату.

— Обещания, обещания, принцесса. — Я представил, как она привязывает меня к кровати, заползает на меня и касается губами моего тела. Подчинение было не в моих правилах, но для нее, возможно, да. — Но просто знай, что в следующий раз я не уйду и не позволю тебе так легко отделаться. Это было вступление.

Ее губы изогнулись в легкой улыбке, от которой у меня задрожал член.

— Обещания, обещания.

О, она играла с огнем, и мы оба должны были сгореть.

— Умоляющая и истекающая кровью, крошка.

Румянец, окрасивший ее щеки, заставил меня подавить стон. Я, не задумываясь, накрыл ее рот своим. Ее вкус окатил меня, как дорогое виски, разливающееся по моим венам. Когда я заставил себя отстраниться, Эмилия уставилась на меня, широко раскрыв рот, с припухшими губами, розовыми щеками и дикими глазами. Она была самым прекрасным созданием, которое я когда-либо видел, и я ничего так не хотел, как наклонить ее над диваном и сорвать свое имя с ее губ. Но она не умоляла…

Прежде чем она успела заговорить, я отвернулся.

— Будь готова к семи, Эмилия.

***

Я посмотрел на свое отражение, поправил галстук-бабочку, прежде чем выйти из своей комнаты и постучать в дверь Эмилии. Когда она открыла, я был готов убить Томми во второй раз за день. Я не мог появиться с ней на людях в таком виде. Красное платье облегало каждый изгиб, разрез по всей длине обнажал ее неповрежденную ногу, а вырез ложился между ее упругими сиськами.

— Это единственное платье, которое купил тебе Томми?

Ее брови сошлись на переносице, прежде чем она скрестила руки на груди, прикрыв полоску кожи между грудями.

— Да, и, к твоему сведению, я бы тоже не стала выбирать его в первую очередь. — Ее взгляд опустился в пол. — Но, учитывая, что я так ужасно выгляжу, может, тебе стоит просто оставить меня здесь?

— Я не оставлю тебя здесь, потому что не доверяю тебе, крошка.

Она отступила на шаг, и я погнался за ней, как, казалось, всегда.

— И ты не выглядишь ужасно, ты выглядишь чертовски съедобно. Что является проблемой, потому что я не могу проливать кровь в компании гражданских.

Даже сквозь макияж я заметил, что ее щеки слегка порозовели.

— Неважно. Это глупо.

Мне понравилось, как неловко она реагировала на любой комплимент.

Я достал из кармана коробочку и открыл ее.

Ее глаза расширились, когда она увидела огромный рубин внутри.

— Что это, черт возьми, такое? — Она указала на него, как будто он мог выпрыгнуть и укусить ее.

— Это кольцо я бы подарил тебе в тот день, когда ты сбежала с вечеринки по случаю помолвки. — Своего рода семейная реликвия, единственное, что у меня осталось от матери. Я вспомнил, как подъезжал к той вечеринке и ненавидел себя за то, что собирался надеть что-то настолько ценное для меня на палец девушки, которую я даже не знал. Я был знаком с Эмилией всего неделю, но знал, что это кольцо никогда ни на чьем другом пальце не будет сидеть так идеально, как на ее.