Ключ

– Идееем, – он тащит меня за руку, а я тащу кота за хвост, тот орет и царапается.

Наконец, я сдаюсь, и Джеф ведет меня на улицу. Там нас ждут его друзья, верхом на велосипедах. Брат сажает меня сзади себя, и мы все вместе мчимся к вокзалу.

У перрона многолюдно, но полиция выставила оцепление, и нам, естественно, ничего не видно. Мы огибаем станцию, здание вокзала, и едем к старой башне, которую давным-давно закрыли на ремонт. Уже и не помню, как мы забрались наверх, но через дырки в стене мы видим их – орков. Их всего трое, они одеты в темно-синие комбинезоны заключенных, и руки у них за спиной. На перроне стоит такой гвалт, что даже в башне мы едва слышим друг друга. Внезапно один из орков расталкивает охрану и бросается к толпе, корча рожи и скалясь. На мгновение на перроне повисает тишина, а потом начинается что-то невообразимое – толпа, будто при цунами, сначала откатывается назад, а потом валом ломится вперед, через оцепление.

И орки, и охранники пропадают из виду, до нас долетают выстрелы.

– Зря они их из вагонов вывели, – глубокомысленно замечает наш сосед Ар.

– Не зря, а специально, – я вижу, как блестят глаза Джефа, когда он оборачивается к нам, ему хочется спуститься вниз и вломиться в толпу. – Все правильно, так с ними и надо.

– Они похожи на нашего отца, – выпаливаю я.

О ком были мои слова, сейчас мне и не вспомнить. Люди, орки… Всего три года прошло тогда с окончания Болотных войн.

В новостях показывали кадры с места крушения морского сухогруза где-то у северных эльфийских хребтов, хотя, как мне показалось, репортер больше говорил о неоценимой помощи, которую добровольцы ордена оказали пострадавшим. Ах, всё ясно, экипаж судна – одиннадцать гоблинов с островов Эрри.

Я переключила телевизор в режим радио. Оркский рок взорвал тишину в палате, и я, бросившись убавлять звук, уронила пульт. Перегнувшись через край кровати, я принялась шарить руками по полу – пульт улетел далеко под койку, по-хорошему, надо было встать, но несколько дней валяния сделали меня крайне ленивой.

Поднимаясь, я заметила чьи-то ботинки в поле зрения.

– Хорошая музыка.

– Пытаюсь выключить, – огрызнулась я.

Положительно, мне не удавалось спокойно разговаривать на этом острове. Азар говорил с легким акцентом, четко проговаривая шипящие и как-то проглатывая звуки "Л" и "М". Некоторых орков я не могла понять вообще. Нет, язык древних здесь обязаны были знать все – материалы для поступления Орден публиковал исключительно на языке предков, но чисто разговаривать на нем могли лишь те, для кого этот язык был родным. В Эрзамоне именно древний имел статус государственного языка, однако в пограничных провинциях говорили на эльфийском классическом или генгевенском, самостоятельном языке жрецов культа драконов, популярного среди людей в прошлом.

– Сейчас я могу с тобой поговорить? – Азар подошел к телевизору и, убавив звук на панели, повернулся ко мне. – Так устроит?

Я громко и совершенно неожиданно чихнула.

– Будь здорова.

– Твоими силами здорова я не буду.

Азар стоял у телевизора, скрестив руки на груди, и не без презрения осматривал меня. Я решила ответить ему тем же. Вот он – типичный орк: высокий, крепко сложенный, с короткими острыми ушами, квадратным подбородком и чуть выступающей вперед нижней челюстью.

Фингал под глазом. Уж не Джеймс ли постарался? Так ему и надо, сама бы вцепилась в его рожу. Короткие черные волосы, аккуратно подстриженные. Темно-серая куртка поверх футболки, в кармане плеер, наушники на шее, в руках ключи от байка или на чем он там сегодня. На новеньком, темно-зеленом под чешую Драгон Вейсе? И вечно надменное выражение морды.

– Ну что? Сравниваешь меня с очередным агитплакатом? Как там у вас? "Кто твой враг, как ни орк", "Мира нет, когда есть они". Сама продолжишь? – Азар выжидающе уставился на меня.

– У вас разве не так? – спросила я, тоже скрещивая руки на груди. – "И не ступит человек на земли клана, если не закован он в цепи", "Пусть в бункеры прячутся дворфы и люди, а мы обеспечим их ракетами", "Самый питательный суп – из человеческих глаз".

– Это рекламный слоган, если что.

Я с сомнением уставилась на него.

– Неудачная шутка.

– Твоя, смею заметить, – отозвался орк.

– Ты, я смотрю, пришел нести свою ненависть в массы.

– А ты – дура, как я погляжу.

– Постараешься выбить из меня дурь ещё пару-тройку раз, а, жлоб?

– С тобой невозможно разговаривать.

Я выдохнула, проглотив ругательство. Мне вспомнились советы Инзамар. Всё же она права. Свою ненависть здесь, среди миротворцев, надо хотя бы скрывать.

– Присаживайся, – процедила я, не сводя с него глаз.

Он пододвинул кресло к кровати и завалился в него.

– Как твое самочувствие? – он спросил таким тоном, что вопрос прозвучал как очередное оскорбление.

– Завтра меня выпишут.

– Отлично, а то все карманные деньги ушли на твою палату.

– Не обеднеешь. Папаша постарается.

– Может, на самом деле хватит? – резко произнес орк. – Пустая болтовня.

– Хорошо, что тебе от меня нужно?

– Хочу узнать, что произошло. Как так вышло, что щит сыграл против тебя?

Я подтянула колени к груди и обхватила их руками. Возможно, он сможет помочь мне прояснить некоторые детали того боя.

– Расскажи, как ты обычно используешь поля, – спросила я, не глядя на собеседника. Не в первый раз я использовала подобный фокус: если не смотреть на разговаривающего с тобой орка или гоблина, то можно представить, будто ты беседуешь с негуром или очень косноязычным эльфом.

– Просто. Через собственное поле вхожу во взаимодействие с полем планеты, и беру себе немного абстрактной энергии земли. Генерирую его посредством ментального указания в целенаправленное действие. Всё.

– И как ты направил энергию тогда, в зале?

– Слабый тепловой луч, так как я был после тренировок, а применение земной энергии всегда приводит к собственным растратам. Потом ударил чуть посильнее. И всё. Через пару мгновений твой щит, странный по консистенции, сдитанировал.

– То есть, это точно был не ты?

– Точно. Не я. До этого университета я какое-то время занимался боевой магией у себя на родине. Я хорошо умею контролировать взятую энергию.

С чего бы мне ему верить? А с чего бы ему бить меня? Мысли стали похожи на сплошные вопросительные знаки, как тупое смс.