Книга тайных желаний

«Они говорят, что у Иисуса не было жены», — сказал мне Лави. Почему? Над этой загадкой я ломала голову месяцами. Потому что меня не было рядом, когда он проповедовал в Галилее? Или потому, что женщины так часто бывают невидимы? А может, последователи Иисуса считают, что безбрачие придавало ему святости? Ответов я не нашла, осталась лишь боль оттого, что меня стерли из памяти.

Запечатав крышки пчелиным воском, мы с трудом опускаем сосуды в землю. Стоя на коленях, засыпаем ямы каменистой землей, которую загребаем прямо руками. Рукописи сохранены, тетя. Я сдержала обещание.

Мы отряхиваемся, переводя дыхание. Мне вдруг приходит в голову, что отголоски моей жизни, скорее всего, растворятся без следа, словно громовой раскат. Но самой этой жизни, такой яркой, уже достаточно.

Солнце заходит за горизонт, и оттуда поднимается густое золотое сияние. Я вглядываюсь вдаль и пою: «Я Ана. Я была женой Иисуса из Назарета. Я — голос».

От автора

Октябрьским утром 2014 года мне пришла в голову идея написать роман о вымышленной жене Иисуса. Пятнадцатью годами ранее я уже подумывала о чем-то подобном, но тогда решила, что такая книга будет не ко времени, к тому же, признаюсь, мне просто не хватило смелости. Однако тем октябрьским днем, полтора десятилетия спустя, сюжет настойчиво напомнил о себе. Я безуспешно пыталась уговорить себя не браться за него. Согласно освященной временем христианской традиции, Иисус не был женат. Это мнение закрепилась в коллективном сознании. Зачем мутить воду? Но было уже слишком поздно: воображение принялось за работу, и я увидела героиню. Спустя несколько минут она обрела имя: Ана.

У меня есть привычка держать на столе карточки с выписками. Одна из них, с цитатой, принадлежащей перу Вирджинии Вулф, пролежала там все четыре с половиной года, которые ушли на сбор материала и работу над романом. В ней было сказано: «Для художественного вымысла нет пределов».

Задача романиста заключается не столько в том, чтобы отразить, словно в зеркале, реальное, сколько в том, чтобы представить возможное. «Книга тайных желаний» переосмысливает постулат о том, что Иисус никогда не знал женщины и всю жизнь оставался холост. Я рассматриваю вероятность того, что у него была жена. Разумеется, в канонических текстах Священного Писания нигде не упоминается жена Иисуса, однако же не говорится и о том, что Христос был холост. Библия хранит молчание. «Будь у Христа жена, это нашло бы отражение в Писании», — объяснил мне кто-то. Но действительно ли это так? Вынужденное молчание и «невидимость» женщин в те времена бросается в глаза. По сравнению с мужчинами, в текстах Ветхого и Нового Заветов женщинам редко дают слово, их даже нечасто упоминают. А если упоминают, то не всегда называют по имени.

Кроме того, стоит напомнить, что в Галилее I века нашей эры супружество считалось делом очевидным. Вступление в брак было гражданским, семейным и священным долгом мужчины. Как правило, юноша приводил в дом жену, когда ему исполнялось двадцать лет (хотя иногда процесс затягивался до тридцати), тем самым переходя в категорию взрослых мужчин, полноправных членов своей общины. Сыновья должны были жениться, этого ожидали от них родители. Отказ от брака стал бы для семьи потрясением, а то и позором. Религия прямо диктовала иудею «не отказываться от женитьбы». Конечно, Иисус мог игнорировать подобные предписания. Существуют свидетельства того, что в I веке н. э. в иудаизм начали проникать аскетические идеалы. Кроме того, Христос и вовсе мог вести себя как нонконформист. Однако я решила, что в двадцать лет — за десять лет до начала служения — Иисус, скорее всего, не отвергал религиозную и культурную этику своего времени и своего народа.

Утверждения, что Иисус не был женат, впервые появились только во II веке н. э. Их питали усвоенные христианством идеи аскетизма и заимствованного у греков дуализма, которые отринули телесность и витальность мира, возведя на пьедестал чистый дух. Женщины, которые традиционно отождествлялись с плотским началом, тоже утратили свою значимость: их заставили замолчать и оттеснили на периферию, отняв у них положение, которое они занимали в христианских общинах первого века. Безбрачие стало путем к святости. Непорочность провозгласили одной из высших христианских добродетелей. Убежденные в скором наступлении конца света, верующие принялись горячо спорить о том, следует ли христианам вступать в брак. Учитывая нарастание подобных настроений в религии, люди попросту сочли брак неприемлемым для Христа.

Эти соображения позволили мне выйти за рамки традиционных церковных представлений и создать образ женатого Иисуса.

Конечно, я не знаю, был Иисус женат или нет. Есть весомые аргументы, поддерживающие мнение, что он никогда не вступал в брак. До тех пор, пока где-нибудь не обнаружат сосуд с подлинным древним манускриптом, который подтвердит существование жены Иисуса, мы просто-напросто вынуждены оставаться в неведении. И даже в случае появления подобного манускрипта вопрос, скорее всего, так и останется открытым.

И все же с того самого момента, когда я почувствовала желание написать эту историю, я понимала, как важно представить Иисуса женатым. Ведь это, в свою очередь, подводит нас к любопытному вопросу: какой бы была сейчас западная цивилизация, если бы в истории Христа нашлось место для его жены? Разумеется, мы можем лишь строить догадки, однако кажется вполне разумным предположить, что в таком случае религиозное и культурное наследие христианства и западной цивилизации в целом оказались бы несколько иными. Возможно, тогда мужчины и женщины обладали бы равными правами, а отношения между сексуальностью и святостью отличались бы куда меньшей напряженностью. Возможно, не существовало бы никакого целибата. Мне интересно представлять, как все изменилось бы (если бы, конечно, вообще изменилось), будь Иисус женат, — как порожденное моим воображением могло бы повлиять на реальное.

Я с глубочайшим почтением признаю то влияние, которое Иисус Христос оказывает на миллионы людей. Его значение в истории западной цивилизации исключительно и затрагивает не только христиан. Держа все это в голове, я сочла полезным сказать несколько слов о том, как я работала над характером моего персонажа.

Мне с самого начала было ясно, что в романе я сосредоточусь на Иисусе-человеке. История будет о нем, а не о Боге-Сыне, которым ему суждено было стать. Ранние христиане спорили о том, был ли Иисус человеком или воплощением Бога, пока в четвертом веке нашей эры этот вопрос не был разрешен на Никейском соборе. Конец спорам был положен на Халкидонском соборе 451 года, на котором сформулировали догмат, утверждающий, что Иисус был в равной мере и человеком, и Богом. Однако чем шире становилось почитание Христа, тем меньше человечности оставалось в его образе. Тем не менее именно его человеческие качества привлекли меня.

Нет никаких свидетельств о жизни Иисусе с двенадцати до тридцати лет. Время действия романа частично совпадает с этим «темным» периодом, за двумя примечательными исключениями: эпизодом крещения и смертью. Поэтому, когда я придумывала, что говорил и делал Иисус все это время, мне пришлось воспользоваться единственными доступными мне инструментами: воображением и конструированием на основании известных мне фактов.

Я рисую портрет Иисуса так, как сама понимаю его личность, основываясь на изучении реалий Палестины первого века и исторической личности Христа, на библейских рассказах о его жизни и учении и других комментариях. Я удивилась, обнаружив, насколько разнообразны взгляды людей на личность Иисуса и до какой степени биографы — даже историки, изучающие земную жизнь Иисуса, — склонны подгонять образ Христа под свои представления или нужды. Для одних он политический активист. Для других — чудотворец. В нем видят раввина, предтечу социальных преобразований, религиозного реформатора, учителя мудрости, революционера, проповедующего ненасильственное сопротивление, философа, феминиста, апокалиптического проповедника и много кого еще.

Как я решила описать характер Иисуса? Я представила его иудеем двадцати с небольшим лет, живущим в полном согласии с иудейскими традициями на территории, оккупированной Римом; мужем, работающим, чтобы поддержать семью, в чьем сердце крепнет желание оставить родных ради служения людям. Я изобразила его мамзером, то есть отщепенцем, человеком, в той или иной степени отвергнутым обществом, в данном случае — из-за сомнений в законности рождения. О понятии мамзер и его влиянии на развитие личности Иисуса я узнала от профессора, писателя и ученого Брюса Чилтона. Воображение рисовало мне Иисуса набирающим известность предтечей социальных преобразований и раввином, чьим основным посланием были любовь и сострадание, а также пророчество наступления царства Божьего, которое он первоначально рассматривал как наступление конца света, предшествующее торжеству Господа на земле, а потом — как некое состояние ума и сердца человека. Я видела в нем политического диссидента, который исповедует ненасильственный протест и берет на себя роль мессии, предсказанного еврейского освободителя. Главным в характере Иисуса, каким я его нарисовала, стало сочувствие к отверженным, нищим и убогим, а также необычная близость к Господу.

Важно отметить, что характер Христа, раскрывающийся на страницах этой книги, лишь в некоторой степени отражает сложность и полноту его личности, какой она представляется мне.

Я выдумала эту историю, однако старалась ничем не погрешить против истины, для чего тщательно изучила культурный, политический и религиозный фон, на котором разворачивались события. Однако в некоторых случаях я отклоняюсь от общепринятой традиции и источников ради сюжета. Вот наиболее примечательные примеры.