Книга утраченных сказаний. Том I

Однако как ни скоро летели они, Мэлько явился раньше них, стремглав пронесшись в воздухе, пламенея из-за быстроты своего полета, и бушевали моря там, где он погрузился в волны, горы над ним извергли пламя, а земля разверзлась, колеблясь; и Манвэ, глядя на это, гневался.

Затем явились Улмо и Аулэ, и вместе с Улмо не пришел никто, кроме одного только Салмара, известного после как Нолдорин, и, хотя добрым было сердце Улмо, часто предавался он в одиночестве глубоким думам и был молчалив, нелюдим и надменен даже с айнур; вместе же с Аулэ пришла великая владычица Палуриэн, которой в радость изобилие и плоды земли, и потому давным-давно эльдар назвали ее Иаванной. Вместе с ними появилось множество духов деревьев и лесов, долин, рощ и гор — и те, что поют среди трав поутру или в хлебах ввечеру. То были нэрмир и тавари, нандини и оросси, брауни, фэй, пикси, лепреконы и другие, что не имеют имен, ибо число их весьма велико. Но не должно путать их с эльдар: они родились прежде мира, старше старейших его, и, будучи не от мира, часто смеются над ним, ибо не творили его, и для них он по большей части — игра. Эльдар же родились в мире и любят его великою и горячей любовью — по этой причине печальны они в самой радости своей.

Следом за величайшими этими владыками пришел Фалман-Оссэ, повелитель волн морских, и Онэн, супруга его, а с ними — оарни, фалмарини и длиннокудрые вингильди — духи пены и океанского прибоя. Был Оссэ вассалом и подчиненным Улмо, но было так из страха и благоговения перед ним, а не из любви. За ним пришел Тулкас Полдорэа, радующийся своей силе, и братья Фантури: Фантур Снов — тот, кто зовется Лориэн Олофантур, — и Фантур Смерти, Вэфантур Мандос, а также те две, кого называют Тари, бесконечно почитаемые владычицы, королевы валар. Одна из них — супруга Мандоса, и все знают ее как Фуи Ниэнну, ибо всегда грустна она и вечно скорбит и плачет. Множество иных имен есть у нее, но их вспоминают нечасто, и все они печальны, ибо она — Нури, вздыхающая, и Хэскиль, что приносит зиму, и все должны склониться перед ней, ибо она — Квалмэ-Тари, госпожа смерти. Но другая была супруга Оромэ Охотника, называемого Алдарон, владыка лесов, чьи радостные клики разносятся над вершинами гор и кто почти столь же силен, сколь вечно юный Тулкас. Оромэ — сын Аулэ и Палуриэн, а Тари, супруга его, всем известна как Вана Дивная; любит она радость, юность и красоту, и счастливейшая из всех живущих, ибо она — Туилэрэ, или, как говорят валар — Вана Туивана, приносящая весну, и всяк возносит хвалу ей, Тари-Лайси, госпоже жизни.

Однако, когда все они пересекли границы мира и Вильна всколыхнулся от их прихода, явились в спешке, опоздав, Макар и свирепая сестра его Мэассэ, и было бы лучше, если бы никогда не нашли они дорогу в мир и навсегда оставались с айнур за гранью Вайтья и звезд, ибо оба они — духи раздора и с несколькими иными меньшими духами, что пришли вместе с ними, были первыми и главными из тех, кто присоединился к разладу Мэлько и кто помог ему творить его музыку.

Последним из всех пришел Омар, которого еще называют Амилло, самый младший из великих валар, и пел он, когда появился.

Затем, когда эти великие духи собрались вместе в мире, Манвэ обратился к ним, молвив:

— Узрите ныне! Как могут валар пребывать в этом прекрасном месте и быть счастливы, радуясь его богатствам, если Мэлько будет дозволено разрушить его, творя огонь и беспорядок, так что не станет у нас места, дабы восседать в покое, и не сможет земля цвести, а замыслы Илуватара не воплотятся?

Тогда все валар разгневались на Мэлько, и лишь только Макар говорил против Манвэ; но остальные выбрали нескольких из своего числа, дабы найти лиходея, и то были Мандос и Тулкас; ибо грозного вида Мандоса боялся Мэлько более всего, кроме, разве что, мощной длани Тулкаса, что был вторым.

И вот, они вдвоем отыскали его и принудили явиться к Манвэ, и Тулкас, чье сердце невзлюбило коварство Мэлько, ударил его кулаком, и тот стерпел, но ничего не забыл. Однако учтиво говорил он с богами и молвил, что причинил он немного вреда, бурно радуясь новизне мира; также сказал он, что ничего не мыслил он содеять против власти Манвэ или достоинства Аулэ и Улмо, и ничего не замышлял он, что повредило бы хоть кому-то. И еще посоветовал он, дабы валар расстались ныне, и каждый из них поселился бы среди того, что любил боле всего на Земле, и чтобы никто не пытался проявлять свою власть за пределами этих границ. Было в том некое скрытое порицание Манвэ и Улмо, однако среди прочих богов одни приняли его слова за правду и последовали бы его совету, другие же — не поверили; пока они спорили, Улмо поднялся и отправился к Дальним Морям, что лежат за Внешними Землями. Не любил он многословье и скопление народа, а в тех глубоких водах, пустых и недвижных, собирался он поселиться, оставив владычество над Великими и малыми морями Оссэ и Онэн, своим вассалам. Но всегда волшебством своим из глубины дальних морских чертогов Улмонан управлял он слабейшими течениями Тенистых Морей и повелевал озерами, источниками и реками мира.

Такова была Земля в те дни, и не изменилась она с тех пор, кроме как древними трудами валар. Обширнейший из всех краев — Великие Земли, где поселились и бродят люди, а среди холмов поют и танцуют Утраченные Эльфы; но за западными пределами той земли лежат Великие Моря, и в бескрайних водах запада бесчисленны малые земли и острова, за которыми катят свои волны одинокие моря, чьи волны шумят у Волшебных Островов. Еще дальше, там, куда заплывали лишь немногие корабли смертных, раскинулись Тенистые Моря, где качаются на волнах Сумеречные Острова и бледная Жемчужная Башня высится над их самым дальним западным мысом; но покуда не была она построена, и простирались темные Тенистые Моря до самого их дальнего берега, что в Эрумане.

Ныне Сумеречные Острова считаются первой из Внешних Земель, к которым еще причисляют Эруман и Валинор. Эруман — или Арвалин — лежит на юге, но Тенистые Моря простираются до самых берегов Эльдамара на севере; а корабли должны плыть еще дальше, чтобы достичь этих серебряных берегов, ибо за Эруманом вздымаются Горы Валинора, огромным кольцом выгибающиеся на запад, а Тенистые Моря на севере Эрумана образуют просторный залив, так что волны разбиваются о подножие великих утесов и Гор, стоящих над самым морем. Там вздымается великая Таниквэтиль, чей вид величественен. Высочайшая из всех гор, облачена она в чистейшие снега; взирает она с дальней стороны залива на юг через Эруман и на север — через Залив Фаэри; все Тенистые Моря, даже паруса кораблей в залитых солнцем водах великих океанов и скопления народа в западных гаванях земель людей можно было впоследствии видеть с ее вершины, хотя расстояние до них измеряется в бессчетных лигах. Но пока Солнце не встало, Горы Валинора не были подняты, и обширная долина Валинора лежала холодная. Я никогда не видел и не слышал о том, что за Валинором, кроме того, что точно лежат там темные воды Внешних Морей, где нет приливов и отливов; весьма холодны и разрежены те воды, так что ни одна лодка не может скользить по их лону и ни одна рыба — плавать в их глубинах, кроме зачарованной рыбы Улмо и его волшебной колесницы.

Туда он отправился ныне, боги же совещались, раздумывая о словах Мэлько. И советовали Аулэ и его супруга Палуриэн, что были более всех опечалены вредом, нанесенным смутой Мэлько, и нисколько не поверили его обещаниям, чтобы боги не расходились, как просил Мэлько, дабы не задумал он случаем нападать на них по одиночке или нанести вред их владениям.

— Разве не могущественнее он, — молвили Аулэ и Палуриэн, — нежели каждый из нас, кроме одного только Манвэ? Давайте лучше построим жилище, где мы сможем вместе жить в радости, покидая его лишь тогда, когда надо заботиться о наших богатствах или осматривать наши владения. Даже тот, кто считает иначе, может поселиться там на время и найти покой и отдых после трудов в мире.

Ныне разум и руки Аулэ уже жаждали творить вещи, и оттого настаивал он на этом замысле; и большая часть богов решила, что это хороший совет, и отправились они, дабы найти место в мире, где поселиться. Стояли дни Сумерек (Ломэнданар), ибо был тогда свет — золотой и серебряный, но, не собранный еще воедино, трепетал и струился он в воздухе изменчивыми потоками или временами мягко ниспадал на землю сверкающим дождем и бежал по ней, подобно воде; и в те времена Варда, забавляясь, поместила несколько звезд на небеса, но было их тогда немного.

В этом сумраке боги обошли север и юг, увидев немногое; в этих краях нашли они великий холод и одиночество, и власть Мэлько, что все набирала силу; но Мэлько и его слуги рыли на севере, строя мрачные залы Утумны, ибо и не думал он поселиться среди других, хотя и притворялся на время, будто относится мирно и дружественно к остальным.

Теперь, когда кругом стояла тьма, Аулэ убедил Мэлько возвести две башни — на севере и на юге, на каждую из которых хотел он поместить по великой светильне. Их сделал Аулэ сам, из золота и серебра, а Мэлько сотворил столпы и были они очень высоки и светились подобно бледно — голубым кристаллам; и когда Аулэ ударил по ним рукой, они зазвенели, словно металлические. Они поднимались сквозь нижний слой воздуха, достигая Ильвэ и звезд. Сказал Мэлько, что сделаны они из неразрушимого материала великой прочности, который сотворил он сам, и солгал он, ибо знал, что они — изо льда. И тот столп, что на севере, назвал он Рингиль, а тот, что на юге — Хэлькар, и вот, лампы были готовы и поставлены на них, наполненные собранным светом — серебряным на севере и золотым — на юге. Немало этого света Манвэ и Варда собрали с небес, дабы боги могли лучше рассмотреть места на земле и выбрать красивейшее для своего дома.

Теперь при свете огня странствовали они по востоку и западу, и восток был холмистой пустошью, а запад — сосредоточием великих морей мрака, так что собрались боги на Сумеречных Островах и стояли там, разглядывая западные пределы, как вдруг светильни севера и юга замигали и рухнули, и когда они упали, воды поднялись вокруг островов.

Тогда не поняли боги, что произошло, а случилось так, что пламя тех светилен растопило предательский лед столпов Мэлько — Рингиля и Хэлькара, и огромные потоки воды хлынули от них в Тенистые Моря. Столь велико было таяние, что хотя эти моря были поначалу невелики, зато чисты и теплы, ныне стали они черными и огромными, и легли над ними туманы и глубокие тени, ибо громадные холодные реки влились в них. Так были низвергнуты с высоты великие светильни, и гром их падения сотряс звезды, и часть их света снова расплескалась по небу, но большая — вылилась на землю, став причиной появления пожаров и пустынь, ибо велика была сила того огня, покуда не собрался он в озера и пруды.