«Книга Всезнания»
Шрифт:
— О да. Скоро твоей мирной жизни настанет конец.
«И тогда мы посмотрим, чего стоят твои убеждения на самом деле», — добавила она мысленно. А Савада Тсунаёши наконец осознал, что Хозяина Книги Всезнания испытания ждут не только после смерти…
========== 26) Первый гром ==========
По-зимнему серое небо резко контрастировало с осенней температурой воздуха. Пятнадцать градусов тепла показались привыкшим к снежной зиме Хранителям Вонголы десятого поколения слишком странными для пятого декабря. Лишь итальянцы по происхождению удивлены не были: для их Родины такие температурные показатели являлись нормой, и потому они были единственными, кто не захватил с собой в путешествие излишне теплую для окрестностей Рима зимнюю одежду. Впрочем, все члены банды Кокуё грамотно собрали багаж благодаря советам лидера, а вот друзья Гокудеры, забывшего сообщить им об очевидной, по его мнению, детали, покидая аэропорт, думали о том, зачем старательно упаковывали в чемоданы куртки с меховой
Италия встретила друзей аномальной для них погодой, обещаниями таксистов доставить путешественников в любую точку Рима и толпами снующих тут и там итальянцев, говоривших на абсолютно незнакомом для большей части японцев языке. Но, к счастью, Хранители прибыли в Аэропорт Фьюмичино не одни. Реборн, Колонелло, сестра Хаято Бьянки, доктор Трейдент Шамал и банда Кокуё в полном составе также явились на зов девятого босса Вонголы, дона Тимотео. И это решало большую часть проблем японцев, за исключением вопроса: «Зачем я набрал столько зимних шмоток, и что мне теперь с ними делать?» Только вот все присутствовавшие отлично понимали, что это будет наименьший из проблем данного путешествия…
Несколько дней назад Реборн принес Саваде известие о том, что Девятый Вонгола объявил всеобщую мобилизацию в связи с создавшимся опасным положением. Первым вопросом Тсуны конечно же стало: «А кто на нас напал? Кто на этот раз решил захватить мир?» — на что был озвучен довольно неприятный ответ: «Никто, глупый Тсуна. Неужели ты думал, что мафия только и делает, что сражается с врагами человечества? Просто начался передел сфер влияния, и если Вонгола не покажет клыки, нас лишат титула самой влиятельной семьи, а то и вовсе уничтожат. Это война кланов, и врагов будет очень много. Но на захват мира им плевать. Им нужны деньги и власть». И это стало для Тсунаёши самым настоящим шоком. Отчего-то всё это время наивный подросток полагал, что задача Вонголы — сохранение мира и помощь простым гражданам в минуты опасности, а слово «мафия» воспринималось им исключительно как имя нарицательное, без особой смысловой нагрузки. Он представлял сильнейший клан мафии элитным отрядом бойскаутов, у которых вместо рогаток пистолеты, и которые привыкли слегка перегибать палку, порой стреляя на поражение ради защиты мирных граждан. И Тсуна абсолютно не задумывался о том, что вообще-то Вонгола — не исключение из правила, и раз она оставалась сильнейшей мафиозной семьей, значит, продолжала идти по трупам.
Когда-то давно он увидел кровавое прошлое своего клана и пообещал изменить положение дел, но вскоре перестал думать об этом, ведь дон Тимотео был очень мягким и абсолютно не воинственным боссом, который шел по дороге, проложенной Вонголой Примо, и старался сохранить мир во всем мире, не сильно притесняя простых граждан. А потому Савада по привычке перестал размышлять о неприятных вещах, предпочтя забыть о них. Вот только они напомнили о себе сами. Ведь отворачиваясь от грязи этого мира и закрывая на нее глаза, ее не уничтожить. Она существует независимо от нашего к ней отношения.
Всего три дня понадобилось Реборну, чтобы полностью подготовить поездку, приготовить для Хранителей поддельные документы на фальшивые имена и собрать всех верных Вонголе мафиози, на тот момент находившихся в Японии. Хранитель Грозы, Ламбо, окончательно разболелся, и потому его было решено не брать в поездку, поскольку доктор Шамал лечил исключительно женщин и мальчика ставить на ноги отказался. А вот остальные хранители, включая всех помощников Мукуро, были вынуждены откликнуться на призыв дона Тимотео. Также солнечный аркобалено связался со всеми коллегами, находившимися не в Намимори, и они в срочном порядке вылетели в Италию. Закончив со всеми приготовлениями, Реборн заказал билеты на самолет для всех, кто собирался лететь вместе с ним, и был озадачен неожиданной просьбой от Савады. Ученик попросил приобрести один лишний билет — для Сасагавы Киоко. Объяснялся этот факт довольно просто: узнав от Тсуны о поездке, Киоко начала упрашивать друга взять ее с собой, обещая не вмешиваться в дела мафии и просто быть поддержкой в тылу, а также говоря, что остаться в Японии, когда ее брат и друзья в опасности, она просто не сможет — изведется. И потому добросердечный Савада поддался на уговоры, подумав, что в штабе Вонголы с Киоко уж точно ничего не случится. Рёхея Киоко сама убедила в том, что будет в порядке, и проблема, казалось бы, была решена, вот только Реборн заупрямился, не желая впутывать обычную девушку в разборки мафии. Ведь он отлично понимал, что даже штаб не является абсолютно безопасной территорией. Однако Тсуна пошел на хитрость: позвонил отцу и убедил его в необходимости присутствия родного человека в качестве моральной поддержки, а также заручился поддержкой Колонелло, Шамала и Бьянки. И в итоге Реборну не оставалось ничего, кроме как заказать дополнительный билет на самолет.
И вот, наконец оказавшись в небольшом городке Фьюмичино, расположенном неподалеку от Рима, Тсуна с удивлением смотрел на привычный для его знакомых итальянцев пейзаж и размышлял об излишне жаркой погоде, о том, что если его всё же признают десятым боссом Вонголы, ему явно придется учить
итальянский, и о том, будет ли Киоко в безопасности в главном штабе. А Киоко, держа брата за руку, восторженно оглядывалась, удивленно разглядывая непривычный пейзаж, и улыбалась, радуясь тому, что ее наконец-то перестали оставлять в одиночестве без надежды на получение известий о дорогих ее сердцу людях.Гокудера решил было взять такси, однако Реборн остановил его и повел процессию к краю парковки, где расположился небольшой туристический автобус без опознавательных знаков, повествующих миру о его принадлежности к какой-либо турфирме. К вящему удивлению Тсуны, возле распахнутой настежь двери обнаружился его отец, что-то увлеченно печатавший в мобильном телефоне. Привыкший к расхлябанному, неопрятному облику родителя, дома постоянно блиставшего щетиной, мятыми майками, спортивным штанами и беспечной улыбкой от уха до уха, Савада от удивления открыл рот, ведь перед ним предстал буквально другой человек. Классический черный костюм с застегнутым на все пуговицы пиджаком и затянутым под горло черными галстуком, кожаные ботинки, изящные запонки и золотистая булавка для галстука, слегка растрепанные от ветра, но всё же не спутанные короткие светлые волосы и сосредоточенное, хмурое выражение лица никак не вязались у Тсунаёши с образом его отца. Разве что трехдневная щетина доказывала, что перед ним не двойник, но мешки под глазами и цепкий, сосредоточенный взгляд карих глаз недвусмысленно намекали на то, что щетина — следствие нехватки времени даже на сон, а не обычной беспечности. И оттого отец вдруг показался Тсуне совсем далеким, незнакомым, чужим… Но он вдруг подумал, что теперь понимает, отчего Ёмицу так редко бывал дома. Просто вырваться из плена забот, не дававших ему времени даже на отдых, было слишком сложно. И раздражение, как обычно возникшее в душе парня при встрече с отцом, сошло на нет. Потому что он наконец понял, что у Ёмицу на самом деле не хватало времени на поездки домой. А бросить работу он не мог — ведь он слишком ценил своих подчиненных и благополучие собственной семьи. Да и… «из мафии не уходят». Тсуна слышал эту фразу в каком-то фильме, но не придал ей значения. Зато теперь она вспыхнула в памяти и заставила осознать простую истину: отец на самом деле не мог проводить с ним больше времени, а отнюдь не не хотел, ведь, услышав знакомые голоса, Ёмицу мгновенно оторвался от телефона и, увидев сына, расплылся в широкой, счастливой, абсолютно искренней улыбке. И Тсуна понял, что ему тоже одиноко в этом чужом жарком городе, где есть работа, коллеги и друзья, но нет покоя, семьи и душевного тепла. А потому парень улыбнулся в ответ. Не натянуто и от всего сердца. Он просто обрадовался тому, что наконец понял — он был важен отцу, и это простое открытие сделало его немного счастливее.
— Всем привет! — возвестил Ёмицу, помахав коллегам рукой и подмигнув сыну: — Как перелет? Запрыгивайте в автобус, домчим вас с ветерком! За рулем сегодня Моретти, вы его помните.
Тсуна скользнул взглядом по водительской кабине и кивнул сидевшему за рулем высокому худому итальянцу, с которым сталкивался всего пару раз, но которого отлично запомнил в виду его неординарного умения притворяться мертвым, замедляя собственное сердцебиение. Моретти отсалютовал коллегам, те сдержано поприветствовали главу CEDEF и его подчиненного, а затем вся толпа недружным строем начала закидывать чемоданы в багажное отделение и размещаться в салоне.
— Ну как дела, сынок? — подойдя к Тсуне, стоявшему в сторонке, пока друзья штурмовали автобус, спросил Ёмицу и, спрятав мобильник в карман пиджака, остановился напротив парня, не решаясь его обнять.
— Да ничего, только как-то я так и не понял, что случилось, — вздохнул Тсуна и, почесав кончик носа, спросил: — А ты всегда тут такой… представительный?
Ёмицу расхохотался и протянул было руку, чтобы потрепать сына по голове, но остановился и, вздохнув, почесал собственный затылок. Карие глаза заволокла тоска, и он посмотрел на небо. Серое. Унылое. Безразличное.
— Работа обязывает, что поделать. Я бы с удовольствием надел майку: люблю свободные вещи, движений не стесняющие. Но глава внешней консультационной семьи в майке будет выглядеть…
— …нелепо, — закончил за отца Тсуна. — А я как-то не задумывался о том, как ты тут живешь. Скучно, наверное, в смысле… ты по нам скучаешь?
Не ожидавший от сына подобного вопроса, Ёмицу подавился воздухом и закашлялся, но мгновенно взял себя в руки и, подозрительно посмотрев на Тсуну, уточнил:
— Скучаю, конечно, но с чего вдруг такой вопрос?
— Нельзя? — сделав наивную мордочку печально спросил Тсунаёши, и отец не нашел, что ответить, а Савада-младший задал, наконец, вопрос, ответ на который захотел услышать с того самого момента, как увидел осунувшееся, напряженное, сосредоточенное лицо отца: — Просто я вдруг подумал: тебе без нас с мамой одиноко?
— Одиноко, — признал Ёмицу и тяжело вздохнул. — Но ты же понимаешь, не могу я бросить всё и вернуться домой. Они на меня рассчитывают. И Девятый, и все в CEDEF…
— А еще надо деньги зарабатывать, — добавил Тсуна, отлично уяснивший за последние два месяца, что жить так, как жили они с матерью, на зарплату простого труженика офиса средней руки было бы невозможно.