«Книга Всезнания»

— А ему это зачем? — опешил Тсуна. Призрак рассмеялся, а Савада-старший нервно осмотрелся, но, так никого и не обнаружив, раздраженно передернул плечами: отчего-то вся эта ситуация заставила мурашки пробежать по его спине.

— Чтобы Хозяин Книги стал достойным человеком, точнее, чтобы он стал сильным по меркам Фукса, — развела руками Страж. — Пойми, нам скучно. И для Вольфрама единственным времяпрепровождением, когда он на самом деле чувствует себя живым, является время плетения интриг… ах, пардон, «время, когда он может сделать Хозяина сильнее». Просто Фукс не любит бездействие, к тому же очень хочет, чтобы Хозяин Книги был достоин его общества. А эго у него ой как завышено. Ну и конечно, он не хочет видеть Хозяином простого человека, неспособного на Поступок: таких он презирает. Да еще и ненавидит, но об этом я уже говорила. Потому его главная цель — сделать Хозяина сильным, умным, решительным, способным самостоятельно решить, встать на путь грехопадения или сохранить душу светлой до самого конца. Фукс не поведет тебя ни к одной из этих дорог. Он хочет лишь подвести тебя к перекрестку не слабаком, а Личностью, которую он сам смог бы уважать.

— А раньше такое было? — нахмурился Тсуна.

— О, постоянно! — рассмеялась Страж невесело. — Однако лишь один Хозяин смог выбрать верную дорогу. Остальные, осознав собственную силу, ум и хитрость, да еще и познав власть Книги, начинали скатываться в пропасть и уже не могли остановиться. Разве что последний Хозяин, закопавший Книгу там, где ты ее нашел, в конце жизни осознал, насколько был не прав. Но менять что-то было уже поздно, и он отправился в Ад.

— Значит, решать всё равно буду я?

— Именно.

— Ну… а ты не обидишься, если придется снова вернуться в Книгу? — настороженно и слегка смущенно спросил Савада, и Лия вновь рассмеялась. На этот раз ничуть не фальшиво, тепло, по-доброму.

— Не волнуйся, mon cher Тсунаёши. Я привыкла к Книге. Поэтому можешь спокойно звать Фукса. А впрочем… Ладно уж, я сегодня добрая. Лови подарочек в честь чудесного спасения Киоко и продвижения ваших с ней романтических отношений.

— Мы не!.. — начал было Тсуна, заливаясь густым румянцем, но Лия уже исчезла. Просто исчезла, без вспышек, мерцания и прочих спецэффектов. И слова, застрявшие у Тсуны в горле, уже не могли достичь ее ушей. Вот только Страж отлично знала, что он собирался ей сказать, потому и исчезла, не дав договорить смущающую фразу при отце. А через пару секунд на месте, где только что стояла Лия, возник Вольфрам Фукс собственной персоной. Черный камзол всё так же идеально облегал стройную фигуру, начищенные до блеска ботинки могли бы работать зеркалами, но не отражали ничего, кроме самого Стража, а шелковый серый платок, аккуратно и изящно повязанный на аристократически тонкой шее, скрывал уродливую алую полосу, навсегда подарившую барону чувство удушья.

— Рад приветствовать, герр Савада, — с улыбкой и легким грациозным поклоном отрапортовал Фукс.

— Да… ну… ага… — растерялся Тсуна, но тут же спросил: — А ты почему в прошлый раз исчез, не предупредив?

— Ради твоего же блага, — развел руками дух, начиная привычно отстукивать ногой странный ритм, накрепко засевший в памяти Тсуны. — Нужна была встряска, дающая понять, что Книгу нельзя использовать бездумно. И лишь фройляйн Лия могла ее тебе обеспечить.

— Надо было предупредить… хотя бы…

— Тогда не получилось бы встряски. Панеле Лия ведь очень доходчиво своим раздражением донесла до тебя собственную позицию. А будь ты к этому готов, эффект был бы много меньше.

— Ладно, ты прав, — сдался Тсуна и, покосившись на поджавшего губы, сложившего руки на груди отца, смущенно пробормотал: — Ну, вот как-то так… Вольф поможет мне, потому что хочет, чтобы я стал умнее.

— Только будь внимателен, Тсуна, — проворчал Ёмицу, сверля предположительное место пребывания призрака напряженным взглядом. — Не нравится мне этот энтузиазм. Ты и так не дурак, а он… В общем, будь настороже.

— Ага, — кивнул Тсуна, и его отцу показалось, что за беспечным тоном скрывалось абсолютное согласие с его словами. И он был прав.

— О, не хотелось бы прерывать семейную сцену, — с усмешкой всё же прервал ее Фукс, — но у нас проблемка. Неподалеку Бьянки-чан выжимает из «Фордика» всё, что может, но… в общем, первый визит Наны-доно в Рим начался неудачно. Плюс еще одна куда большая проблема возникла на горизонте…

Но дальше Фукса уже не слушали. Тсуна подскочил, кинулся к телефону, и крикнул отцу:

— Мама в беде!

И грядущая опасность была благополучно проигнорирована. Вот только немец ни капли не расстроился. Хоть ситуация с Ёмицу и вышла из-под контроля благодаря признанию Тсуны, это дало больше плюсов, чем минусов. И Лис уже точно знал, как извлечь из нее максимальную выгоду.

========== 31) Робкое, но искреннее Небо ==========

Первым, что притягивало взгляд в просторной светлой комнате, была кровать. Двуспальная, массивная, с резным деревянным изголовьем и двумя огромными мягкими белыми подушками. Вот только обычного серебристого покрывала на ней в данный момент не наблюдалось: кровать была разобрана и приютила под теплым одеялом, запрятанным в белый пододеяльник, невысокую женщину лет сорока. Крашеные темно-русые волосы растрепались по подушкам безжизненной паутиной, глубокие карие глаза смотрели на высокий потолок, украшенный незамысловатой лепниной, с нотками раздражения и обреченности, перекрываемыми жаждой деятельности. Тонкие пальцы с огрубевшей, чуть шершавой кожей бегали по одеялу, расправляя микроскопические складки. То и дело женщина порывалась встать или хотя бы уговорить окружающих позволить ей не играть в больную, и лишь мертвенная бледность Наны Савада говорила о том, что женщине на самом деле лучше было оставаться в постели. Вокруг нее суетились две девушки: Киоко Сасагава, надевшая поверх школьной формы светло-бежевый фартук, и Хром Докуро, скинувшая куртку цвета хаки и внимательно следившая за состоянием матери босса, то и дело бегая к доктору Шамалу за советом.

Нану привезли полчаса назад, а точнее, ее принес Тсуна, долетевший до места происшествия и вытащивший мать из искореженного автомобиля. Бьянки, встречавшая ее в аэропорту, сражалась с шестью вражескими солдатами, решившими, как оказалось, избавиться от одного из сторонников Вонголы, пока он был относительно беззащитен и не мог рассчитывать на скорое прибытие подмоги. Вот только враги просчитались: «Ядовитый Скорпион» Бьянки была отличным воином, и к тому времени, как Тсуна добрался до места происшествия, нападающих осталось трое. Вот только если бы не он, девушке пришлось не сладко: силы ее были уже на исходе, ведь сестра Хаято вынуждена была оставаться рядом с машиной, чтобы защитить потерявшую сознание Нану, и потому ее передвижения были сильно ограничены.

Как только Тсуна приземлился на пустынную дорогу, перекрытую полицейскими шипованными лентами, призванными прокалывать шины автомобилей, он попытался вступить в бой, но Бьянки приказала вытаскивать мать, и Савада кинулся к искореженному автомобилю, из-за прокола шин съехавшему с дороги и врезавшемуся в дерево. К сожалению, все бронированные авто были на задании, потому «Скорпиону» пришлось ехать за Наной на обычном «Форде», и это привело к катастрофе. Савада получила множественные порезы от разбившихся стекол, сотрясение мозга от удара головой и глубокую рану на левой руке, породившую сильное кровотечение — искореженный лист металла перерезал вены и мог лишить этим мать Тсунаёши жизни. Вот только он успел ее спасти.

Вытащив мать из машины, Тсуна занялся перевязкой. Руки, задрожавшие при виде груды металлолома, в которую превратился «Форд», сейчас действовали четко и уверенно, глаза уже не заволакивал туман, подкатившая к горлу паника отступила. Просто потому, что, подбежав к машине и увидев истекавшую кровью, бледную, не шевелившуюся мать, Тсуна почувствовал, как земля уходит из-под ног, но был пойман под руки Вторым Стражем. И ледяное прикосновение давно мертвых ладоней вкупе с тихими, но очень уверенными словами: «Она жива», — заставили Тсуну отбросить собственные эмоции и броситься на помощь раненой. И потому вытаскивал мать из салона, перевязывал раны и пытался привести ее в сознание Тсуна уже четко и уверенно, без тени сомнений, колебаний и страха. Он просто понимал, что счет идет на минуты. И потому для истерик времени нет.

Ёмицу прибыл на помощь Бьянки, когда сын уже начинал перевязку. Он лишь бросил короткий взгляд на свою семью и, тряхнув головой, кинулся в бой. Никто не заметил, как янтарные глаза заволокла мутная пелена боли и отчаяния. Потому что Савада Ёмицу умел брать себя в руки гораздо лучше сына. И он начал атаковать врагов не с целью отомстить, а с целью уничтожить угрозу: обдумано, спокойно, не поддаваясь панике. И вскоре бой был закончен: пятеро нападавших убиты, один взят в плен главой CEDEF, Бьянки получила несколько глубоких, но неопасных ранений, а Нана пришла в себя. И Тсуна, ничего не объясняя матери, подхватил ее на руки и на полной скорости помчался в штаб. А Ёмицу, со всей силы ударив последнего нападавшего в челюсть, сплюнул, пнул серый, оскалившийся на небо острыми клыками щебня асфальт, и помог Бьянки сесть в свою машину. Всего один удар содержал в себе ненависть и боль лидера разведки Вонголы. Он не убил человека, которого мечтал разорвать в клочья. И виноват в этом был далеко не пацифизм, избытком которого Савада Ёмицу не страдал — просто он должен был допросить врага, и получение информации для предотвращения новых диверсий было намного важнее вымещения эмоций. Он это отлично понимал. И всё же едва сдержался от нанесения травм, несовместимых с жизнью…