Книга юного конструктора, том 1

В половине десятого пришла эсэмэска: «Охотно передам твои приветы!»

Стало быть, брат Томаш в Варшаве получил письмо. Томаш пойдет обедать и расплатится Матековой кредитной карточкой. Потом заглянет во дворец Потоцких, в крупный магазин сумок и чемоданов, купит по кредитке большой чемодан, а позднее по ней же — билет на поезд до Будапешта. До этого они докопаются. А Томаш потом разрежет кредитную карточку и выбросит ее. Матек прикинул, что у него есть преимущество в 72 часа, пока они проверят все следы.

Он пошел в туалет, открыл холодный кран и долго держал предплечье под струей, пока рука не занемела, только тогда ушел. Отправился в магазин мобильников на Старовисльной, парень был в той же футболке, что и накануне, Матек положил на прилавок деньги.

Для этого времени года день выдался необычно теплый и солнечный.

Он бродил по городу, по улице Юзефа, где группы туристов ходили вслед за поднятыми вверх табличками или вымпелами, на улице Тела Господня свернул налево, к костелу Corpus Christi [102] , первой католической церкви после еврейского квартала, вошел внутрь, как раз закончилась утренняя месса, люди вставали со скамей, направлялись к выходу, Матек стоял точно скала в волнах прибоя, справа и слева людские потоки стремились на улицу, потом он наконец повернулся и вместе с ними вышел из костела, будто в составе группы, вернулся на Юзефа, одна из подворотен была открыта, за ветхим проходом, заваленным мусорными мешками, виднелся красивый внутренний дворик, какой-то турист фотографировал там смартфоном, экскурсоводша кричала: «This way, please!» [103] , какая-то женщина сказала «…would be a perfect hideaway!» [104] , один из мужчин рассмеялся: «You cannot escape» [105] , группа двинулась дальше, к костелу Святой Екатерины, к садам за решетчатыми воротами, к парковкам в садах, какой-то парень побежал навстречу женщине, они обнялись и, держась за руки, пошли дальше, мимо безоконного, безмолвного монастырского фасада, мимо площади с алтарем Миллениума, состоящим из семи больших бронзовых фигур, огромные святые, церковные деятели, перед алтарем стояла немка, сказала: «Глянь-ка, вот этот, вроде бы польский Папа!», какой-то мужчина сказал: «Да, это Войтыла!» [106] , другой возразил: «Нет, там написано: святой Станислав (1030–1079)». Мимо торопливо прошли священники, свернули на Августианскую, следом — две женщины с тяжелыми сумками, словно догоняя священников, и тоже исчезли за углом, туристы уже отправились дальше, и статуи Миллениума мертвыми глазами смотрели на пустую площадь.

102

Тело Господне (лат.).

103

Сюда, пожалуйста! (англ.)

104

…было бы превосходное укрытие! (англ.)

105

Вам не скрыться (англ.).

106

Иоанн Павел II (1920–2005) — Папа Римский (1978–2005), поляк, до интронизации Кароль Юзеф Войтыла.

Объединению грозил развал. Оно переживало серьезнейший кризис с момента основания. Много лет Флориан Зусман, глубоко убежденный в пользе этого проекта, поддерживал его и, разумеется, был готов нести ответственность. Нечего ворчать, надо нести ответственность — таким принципом руководствовался и его отец. Кто создает предприятие, идет на риски. Как, сознавая ответственность, можно оценить их и рассчитать? Флориан хорошо помнил время, когда родители после ужина подолгу сидели за столом и с серьезными лицами взвешивали шансы и опасности, какими чревато вложение денежных кредитов в концессионную промышленную бойню. Долги могут привести ферму к краху, но трусость перед этим шагом тем более могла погубить ее. Существовал рискованный шанс, но не было шанса «действовать наверняка». Родители сидели и считали, формулировали возражения и тотчас же находили аргументы против этих возражений, бросали на одну чашу весов сомнения, а на другую — надежды, нет, сомнения против сомнений. Флориан слушал, странно, что родители не отсылали его в постель, возможно, отец полагал, что наследник может спокойно все это послушать, тогда как младший, Мартин, лежал на диване и читал, пока не засыпал и мать в конце концов не относила его в кровать… нет, не так уж и ласково… заталкивала в кровать.

«Боги, гробницы, ученые» [107] . Флориан удивился, даже растрогался, что вспомнил название книги, которую брат тогда читал и перечитывал, меж тем как он, Флориан, сидел и слушал, как родители обсуждают, за что могут и должны нести ответственность. Тогда. Долгими вечерами.

Флориан ехал медленно. У него достаточно времени. В Будапеште надо быть вечером, сейчас только-только миновал полдень, а он уже в двадцати километрах от Никкельсдорфа, от австрийско-венгерской границы. Он ехал словно в трансе, на автодрайве, под тихую музыку из приемника, региональная программа, народные шлягеры, то и дело прерывавшиеся рекламой: «Как же мне хочется быть трюфельной свинкой», — квакал один голос, а другой, звучный, отвечал: «Да ладно, Свинушек, тебе не кажется, что наша картошка куда вкуснее? Давай, крестьянин, хрюкай. Ты ж мой картофельный свинушок. А я тогда тоже особенный? Само собой».

107

Имеется в виду книга Курта В. Керама «Боги, гробницы, ученые. Роман археологии».

Флориан выключил радио.

В ту пору, когда отец, мелкий крестьянин-свиновод, расширял почти нерентабельную ферму, перестраивая ее в промышленное предприятие по откорму и забою свиней, он решил участвовать и в представительствах интересов. И уже вскоре занимал посты в отраслевых объединениях и в Австрийском крестьянском союзе. Нельзя дожидаться, пока они что-нибудь для нас сделают, надо действовать самим, говорил он. Что ж, он мог высказывать свое мнение, но не мог улучшить положение отрасли, а тем паче остановить падение цен. И сделал ставку на массу, чтобы при постоянно уменьшающейся разнице между доходами и расходами оставаться в выигрыше. Дальнейшие инвестиции увеличивали долговое бремя, но увеличивали и оборот. А это увеличивало отцовское влияние в организациях. Любопытно, думал Флориан, случалось ли его отцу, человеку все более нервному и раздраженному, порой в спокойный час задаваться вопросом, существует ли путь назад, к той точке, где необходимость и свобода находились в равновесии, где усилия и прилежание вознаграждались удовлетворением и надежностью. Вероятно, нет. Бывают пути, ведущие лишь в одну сторону, без возможности повернуть вспять. Как эта автострада, по которой он не спеша ехал сейчас, и коль скоро здесь его караулит опасность, то лишь в виде машин, выехавших на встречную полосу.

Потом Флориану неожиданно пришлось занять место отца. Взять ответственность на себя. И он обнаружил, что ему этого мало. Необычно для сыновей сильных отцов. Но очень скоро он сообразил: чтобы спасти созданное отцом, ему нужно больше, причем сразу много больше. Австрия вступила в ЕС, и национальные представительства интересов долгое время не понимали, что угодили в ловушку. Они защищали национальный рынок, существовавший теперь только в головах старых функционеров, уютно устроились в системе субсидий, но она вела не к справедливым ценам, а — при растущих бюрократических расходах — к зависимости от подачек, для которых среднесрочно не было даже гарантии, не существовало и плана на будущее, когда перестанут действовать переходные постановления, согласованные на переговорах о присоединении к ЕС. Он помнил совещание в Вене, в Федеральной экономической палате, где обсуждали стратегии для производителей свинины. В ту пору Флориан был молод и еще весьма нерешителен. Отцовские «башмаки» ему жали. Удивительно, недоумевал он, как враждебно реагировали старые функционеры, когда он задавал вопросы — будто он не задавал вопросы, а ставил все под вопрос, в первую очередь их, хозяев погибшего мира, князей Атлантиды.

Он был наивен, но самое важное уразумел: ему необходимо большее, с национальными отраслевыми объединениями в новых европейских условиях вперед не продвинешься. Тогда он и примкнул к Объединению европейских производителей свинины, к ЕПС. И вот уже год был там председателем.

Его обогнала полицейская машина с включенной мигалкой и сиреной, затем еще одна. И наконец «скорая помощь».

Раз в год представители ЕПС собирались в одном из европейских городов на трехдневную общую конференцию. На ней выбирали нового председателя или подтверждали полномочия действующего. Обменивались опытом, обсуждали противоречия между европейскими директивами и особыми национальными установками, составляли каталоги требований к европейским правительствам и к Комиссии, осматривали местные предприятия, и каждый год была главная тема — на сей раз «Европейская внешняя торговля свининой».

В этом году с приглашением на ежегодную встречу выступила венгерская секция. Ответом была шумиха в Объединении и еще на этапе организационной подготовки конференции — организованное сопротивление. По уставным и политическим причинам. По уставам ЕПС один представитель приглашающей страны входил в правление ЕПС. Венгрия же подвергалась теперь политическому остракизму, поскольку венгерское правительство хладнокровно экспроприировало европейских свиноводов, которые после Поворота размещали в Венгрии инвестиции и участвовали в венгерских предприятиях, и до сих пор попросту пренебрегало письменными напоминаниями Еврокомиссии о необходимости занять определенную позицию касательно нарушений европейского права, а в итоге и призывом в определенные сроки ликвидировать означенные нарушения. Образовалась фракция, требовавшая бойкотировать Венгрию. Голландцы и немцы — вот кто в первую очередь решительно настаивал провести ежегодную конференцию в другом городе, они предлагали Мадрид, поскольку спрос на свиней пород серрано и иберико стремительно возрастал. Австрийцы, итальянцы и румыны, напротив, считали, что конференцию тем более надо проводить в Венгрии, чтобы однозначно продемонстрировать: ЕПС намерено само защищать интересы своих членов в Венгрии.

Пошел дождь. Флориан Зусман взглянул на дисплей навигатора: до границы всего десять километров. И снова вой сирен, мимо промчалась еще одна «скорая».

Флориан как председатель приложил немало усилий, чтобы предотвратить развал ЕПС и достичь компромисса между лагерями. Компромисс был шаткий и, по сути, состоял из заявлений о намерениях, которые как раз и будут обсуждаться на конференции. Но, что ни говори, компромисс есть компромисс, и конференция могла по плану состояться в Будапеште. Хозяйка, венгерская секция, заявила о готовности подписать общую ноту протеста венгерскому правительству — посмотрим, вправду ли подпишет. Ведь крупные венгерские производители свинины заработали на ренационализации предприятий, с другой же стороны, теперь они были недокалиталиэованы, и экспорт венгерских свиней породы мангалица сократился почти на 25 процентов. Однако это и была главная тема конференции нынешнего года.

Флориан Зусман не опасался, что его могут сместить с поста председателя. Как-никак ему удалось найти временный компромисс, что признали все без исключения, и до сих пор никакой альтернативный кандидат о себе не заявлял.

Опять сирены и синие мигалки. Вспышки в зеркале заднего вида и на слегка запотевшем лобовом стекле. Он включил продув, мимо промчались два полицейских автомобиля.

Он был уверен, что сохранит за собой пост председателя, но спрашивал себя, хочется ли ему этого. Он уже не был наивен. Напротив, грозил стать прагматиком из тех, кого раньше неизменно презирал, кто всегда делает лишь то, что возможно в данный момент, однако необходимое пробить не может. Он рулил к пропасти, мог попытаться затормозить, но повернуть руль уже не мог.

На самом деле ЕПС от раскола не спасти, во всяком случае, он не видел решения: на этой конференции в Будапеште они выступят вместе с Венгрией против Еврокомиссии, так как она не в состоянии или не желает вести переговоры с Китаем о более высокой экспортной квоте, а одновременно вместе с Еврокомиссией — против венгров, так как те нарушают законодательство ЕС.

Если Объединение европейских производителей свинины распадется, то какой смысл брать на себя ответственность, абсурдно ведь — не желать всего этого, но говорить: Я беру на себя ответственность. За что? Я же марионетка практического опыта, что люди с общими интересами создавали организации, а затем, в этой общности, так беспощадно вступали в конфликты интересов, что в итоге никакой общности уже не существовало.