Книга юного конструктора, том 1
Шрифт:
Фридш заметил, что Ксено его рассказ совершенно не интересует. Но он был так весел, так счастлив, его переполняла радость, и говорил он взахлеб. Подошла хозяйка с напитками. В меню они так и не заглянули, просто заказали комплексный ланч.
— Anyway [185] , — сказал Фридш, — я хотел сообщить тебе кое-что очень важное. Слушай, твой Jubilee Project, стало быть…
— Ты читал протокол рабочей группы?
— Конечно.
— И что же еще теперь важно?
185
Так или иначе (англ.).
—
Она перебила, чуть слишком громко, так что люди за соседними столиками обернулись к ним:
— О чем ты говоришь? Ничего не важно, а это вот настолько важно, что ты вызываешь меня сюда, чтобы мне это сказать?
— Да нет, послушай! Я только хотел сказать: ты больше ничего для этого проекта сделать не можешь, он умер. Как типичный зомби от Комиссии, он еще некоторое время поблуждает по отделам и инстанциям, а потом его окончательно похоронят. Тебе сейчас надо освободиться. Пусть другие отнесут его в могилу. Тебе не отстоять эту идею. Она не пройдет. Тебя вывели из игры. «Информация» хотела юбилейного торжества, председатель говорит, что поддержит хорошую идею, консультативная рабочая группа говорит, что хорошей идеи не существует или вносит другие никудышные предложения, у которых нет ни малейшего шанса, ведь все это сплошь предложения ради оправдания, понимаешь? Если кто-нибудь до сих пор верит, что может пожинать на этом лавры, то пусть верит. Но если кто потерпит на этом сокрушительное поражение, то это будешь не ты. О’кей? Ты выходишь из игры, потому что… минутку…
Фридш хотел изобразить фанфары, чтобы подчеркнуть самую суть, но тут хозяйка принесла салат и пожелала приятного аппетита, по-баварски, совершенно неразборчиво.
— Потому что ты, — продолжал Фридш, — будешь совсем в другом месте. Сделаешь прекрасный шаг вперед, например, в «Торговле» или «Регионах».
— О чем ты говоришь?
— Разве ты не этого хотела? И я нашел catch [186] , как это сделать. Слушай. Ты ведь киприотка, да?
— Да. Ты же знаешь.
186
Здесь: способ (англ.).
— А Кипр уже был членом ЕС, когда ты попала в Брюссель?
— Нет. Я тогда…
— Ты приехала тогда по греческой программе.
— Да. Я же гречанка.
— Ну так как? Гречанка или киприотка?
— Почему ты смеешься? Надо мной? Что тут смешного: я гречанка-киприотка.
— Ладно, давай разберемся без спешки, — сказал Фридш, — Греция — член Европейского союза. Между тем и Республика Кипр тоже вошла в Союз. Но когда Кипр еще не входил в Союз, ты, киприотка, попала сюда как гречанка.
— Да, тогда это был мой шанс. Как гречанка-киприотка я смогла получить греческий паспорт и…
— А теперь у тебя есть совсем другой шанс. Поскольку с некоторых пор Республика Кипр тоже член Союза. Маленький остров. Вдобавок располовиненный. С населением меньше миллиона, государство с примерно таким же населением, как Франкфурт. Чудно, а? И чем люди там занимаются? Кто они — экскурсоводы, тренеры по дайвингу, крестьяне, выращивающие оливы? Не знаю. Знаю я только одно…
Ксено смотрела на него, на его веселые глаза, он к чему-то клонил, она пока не поняла, к чему именно, и что-то было ей не по душе, вроде как очень легкая обида, которой она еще не понимала, и, надень он сейчас свои зеркальные очки, она бы не стала возражать.
— Крохотной Республике Кипр никак не удается заполнить чиновную квоту, какая полагается ей здесь на всех уровнях иерархии, посадить киприотов на все посты, на какие они могут претендовать. Слишком мало у них квалифицированных людей. Понимаешь теперь, о чем я толкую?
— Это и есть то важное,
о чем ты хотел мне рассказать?— Да. Разве не здорово? Логично. Просто. Ты обеспечиваешь себе паспорт Республики Кипр и при твоей-то биографии сразу получаешь директорат.
— Но тогда кому-то придется уйти.
— Уходят британцы. Вдобавок народ вообще уходит на пенсию. Через месяц в одном из директоратов у нас в «Торговле» потребуется новый начальник. Потом освобождается место в «Регионах». И если киприоты, которые заняли только половину положенных им постов, смогут кого-то предложить…
— Но я выдержала конкурс и уже давно не вхожу в национальную программу.
— Тем лучше! Республика Кипр с огромной признательностью направит столь опытную и не подлежащую отзыву соотечественницу на ответственный пост в Комиссии.
— И мне понадобится только… новый паспорт?
— Да. И ты, разумеется, сможешь получить его незамедлительно.
Фридш сиял. Удивляясь, что Фения не выказывает ни малейшего восторга.
— Приятного аппетита!
За равиоли они говорили очень мало. Фридш думал, что сперва ей надо осмыслить его сообщение. Вторую приготовленную для нее важную информацию, личную, он пока отложил. Чувства — штука сложная, едва только облечешь их в слова, как они вновь утрачивают ясность. Наверно, лучше пусть она до поры до времени будет просто ему благодарна.
После ланча Фения Ксенопулу опять сидела за письменным столом, отвечала на мейлы, привычно и со скукой писала стандартные фразы — но вскоре остановилась. Как же быть с предложением Фридша? Вскоре она уже не видела экрана, перед ней проплывали картины воспоминаний, пальцы неподвижно лежали на клавиатуре. Она откинулась на спинку кресла. Затея с паспортом, это же… она вскочила, открыла окно. Густой, нагретый солнцем воздух, хлынувший в прохладную комнату, напомнил детство, кипрское лето. Небо тогда было таким же безоблачным, а вот летнее время для нее безоблачным не назовешь, не то что для игравших на солнечных лугах и обласканных ребятишек из зажиточных семей. Она видела свое отражение в створке открытого окна, призрачно-нереальное, будто образ, явившийся из далеких времен, хотя нет, она видела, каким жестким стал рот, видела складки справа и слева от рта, в отражении они казались как бы нанесенными воздушной кисточкой. То была она и не она… Фения вернулась к столу, взяла телефон, позвонила Богумилу:
— Можешь зайти ко мне на минутку?
Через секунду-другую он вошел в кабинет, и Ксено попросила у него сигарету.
— Сигареты у меня в столе, сейчас принесу, — сказал он, потом быстро посмотрел на датчик задымления. — Может, и лестницу принести и заклеить эту фиговину?
— Не надо, я покурю у окна.
Богумил вернулся, протянул ей пачку:
— Возьми себе. Там всего пять штук. А у меня есть еще.
— Спасибо. Очень мило с твоей стороны. Зажигалка найдется?
Она курила, стоя у окна, смотрела на Богумила каким-то неприятным взглядом. Будто стояла рядом с самой собой. И глядела сквозь него. Из-за Jubilee Project? Он, конечно, знал о проблемах, в общем-то ожидал, что она захочет с ним поговорить. Но она молчала. Странно. Никогда еще он не видел эту несгибаемую деловую женщину в таком замешательстве.
— О’кей.
Он сделал шаг назад и уже собрался выйти вон, но Ксено спросила:
— У тебя есть паспорт?
Богумил с удивлением воззрился на нее.
— В смысле, какой у тебя паспорт?
Она ожидала, что он скажет: Конечно же чешский. А она кивнет и позавидует этому «конечно же». Но затем она на миг буквально онемела. Потому что он сказал:
— Паспорт у меня австрийский. А почему ты спрашиваешь?
Не сводя с него глаз, она поднесла сигарету к губам, но не затянулась, прищурила глаза, потом высунула руку с сигаретой в окно, тряхнула головой и обронила: