Книгочёт. Пособие по новейшей литературе с лирическими и саркастическими отступлениями

Антилиберальный настрой и, кстати, стойкое отсутствие каких-либо иллюзий по поводу того персонажа, что снова собрался беречь Россию в течение очередного президентского срока. Потому что это никакой не чекист из КГБ, а плоть от плоти российского либерализма.

Посмотрите на деятелей культуры, так оживившихся накануне выборов – отдавшие свой голос за него и призывавшие голосовать за него же, – все как один оголтелые ненавистники «левой» идеи и социализма в любом изводе.

Они чувствующие люди, они знают, за кого отдают голос.

Тот же Виктор Ерофеев, насмерть обидевшийся, что ему не дали выступить на Болотной, вдруг объявился в провластной и вполне себе мерзкой газете под названием «Не дай Бог» – предвыборной агитке за сами знаете кого.

Характерно, что возглавляемая сестрой одного независимого миллиардера – Ириной Прохоровой – новая крупнейшая премия «НОС» устами самой же Прохоровой провозгласила, что писателей вроде Шаргунова и Прилепина (и, думается, Сенчина, и, предположу, Садулаева, и наверняка Елизарова) они априори не рассматривают: таких писателей просто нет.

В продолжение темы, давая интервью на радио, Прохорова сказала, что «Прилепин заигрывает» с разными деструктивными силами. Видимо, имелись в виду разные там радикальные «левые» и повылезавшие из своих мрачных пещер «правые».

Да я не заигрываю. Я там живу.

Либеральные деятели в который раз неистово убеждены, что если смести в угол все чужое, то на этом пустом месте прорастет свое.

Ну-ну.

Желаю вам успехов в выведении новой либеральной капусты, тьфу ты, литературы, а то ее нет и пока не предвидится.

Что до будущего нового, или, как мы договорились говорить, клинического реализма – то оно напрямую связано с будущим, прошу прощения, страны.

Пока у нас происходит то, что происходит, – лучшие диагнозы ставят как раз «клинические реалисты». Они как минимум честнее многих и многих.

А когда это изменится – тогда мы и выясним, кто тут был продолжателем традиции, а кто самозванцем.

Дети рок-н-ролла

Александр О’Шеннон Антибард (М. : АСТ, 2004)

Из названия уже ясно, что речь в книге пойдет о людях, поющих под гитару, причем писать о них будут без особой приязни. «Даже когда они поют не Визбора, – пишет Александр О’Шеннон о своих собратьях, – все равно кажется, что это Визбор, ибо Визбор – это гвоздь, вбитый по самую шляпку в храм хилого российского романтизма. Когда эти хмыри поют, они строго смотрят в зал, требуя понимания и тишины».

Сам Александр О’Шеннон – бард весьма известный, оттого так и хочется сказать, что он пишет от себя и о себе. Но нет, фамилия героя книги – Степанов, поэтому просьба не путать лирического героя и автора.

Итак, фабула. Утром Степанов просыпается от – цитирую – «банального сушняка» в чужой квартире. Рядом, как вы, возможно, уже догадались, кто-то лежит. «Эта женщина, кто она?» – думает проснувшийся герой. Следующие мысли героя: «А где я, собственно? Что за район? Трусы… Надо найти трусы».

Постепенно рассудок Степанова проясняется, женщина узнана, район опознан. Далее следуют перманентная алкоголизация героя и бессмысленные поездки по городу, в разные концы, в сопровождении все той же женщины. Событийный ряд перемежается флэшбэками. Немного натурального секса, много ненормативной лексики. К вечеру герой конкретно пьян и, как вы, возможно, опять догадались, вновь перестает узнавать свою спутницу: «Знакомый голос… Кто это? Как ее… Лера… Вера… Да, Вера. Я люблю тебя, Вера».

Финал романа: Степанов на сцене. Друзья подносят ему, стоящему у микрофона, рюмку с алкоголем. Он выпивает, затем его рвет на виду у зрителей и частично на них самих.

«Театр закрывается, нас всех тошнит», – как Хармс писал.

Александр О’Шеннон вполне убедительно доказывает, что весь этот навязший в зубах трагизм существования русского поэта (берите шире – человека культуры) вовсе не от «мятущейся души» и не от религиозных, скажем, исканий. Нет в этом квазитрагизме ни глубин, ни смысла. Есть примитивное, гадкое алкашество, глубоко эгоистичное.

Книжка написана нигилистом, обладающим славным чувством юмора, что этот нигилизм хоть как-то оправдывает. Смеяться будете, это я обещаю. А кто-то, может, и всплакнет.

Написано, впрочем, неряшливо, но нынче так модно, вот и Гришковец (а если хотите – Стогоff) пишет левой ногой, и ничего, людям нравится. «Смотри-ка, левой ногой, а как душевно». Гришковец – добрый, О’Шеннон – злой, в этом разница. Гришковец себя любит, случай О’Шеннона куда сложней, и это еще одна, уже серьезная разница.

Больше О’Шеннон книг не напишет, потому что в этой уже высказал все, что увидел и постиг. Даже умер один раз в середине романа. Тоже, кстати, повод, чтобы ознакомиться.

Александр Башлачёв: Человек поющий Стихи, биография, материалы Составитель Лев Нумов (СПб. : Амфора, 2010)

Перед нами первое полное собрание стихов и песен Башлачева, первая попытка создания его биографии (в отдельную таблицу сведены все «квартирники» Башлачева), первая подробная библиография. Хороший труд.

Быть может, стоило сначала дать полный свод песен и только затем ранние стихи и стихи на случай – а то неподготовленного человека может смутить качество текстов, если он честно начнет читать с первой страницы, сразу угодив в юношеские, незрелые сочиненья Башлачева или, скажем, в стихотворение, написанное по случаю двадцатипятилетия Череповецкой капеллы («Сегодня у капеллы день рождения! / Исполнилось не мало – двадцать пять! / И поздравляя, хочется сказать: / “Мы любим ваше хоровое пенье!”»). Едва ли Башлачев обрадовался бы такой широте охвата его текстов.

Впрочем, все это придирки. Какие еще неподготовленные люди будут читать томик Башлачева, откуда им взяться.

Он покончил жизнь самоубийством 17 февраля 1988 года. В момент, когда, казалось, все только началось – мы имеем в виду русское рок-движение. Потребовалось два с лишним десятилетия, чтобы понять то, что стало очевидно Башлачеву еще тогда: обновления русского духа через рок-н-ролл не получилось.

В 1984-м он напишет свое культовое: «И пусть разбит батюшка Царь-колокол, / Мы пришли с черными гитарами. / Ведь биг-бит, блюз и рок-н-ролл / Околдовали нас первыми ударами. / И в груди – искры электричества, / Шапки в снег. И рваните звонче-ка! / Рок-н-ролл – славное язычество. / Я люблю время колокольчиков».