Книжный магазин «Булочка с корицей»

— Ладно. Но я хочу, чтобы и тебе было хорошо.

Ноа прошелся поцелуями по ее щекам, задевая носом очки:

— Спасибо. Пока я в полном восторге.

Она тихо рассмеялась, когда он поцеловал ее переносицу.

— Можно? — спросил он, замешкавшись, а после снял с нее очки.

Хейзел кивнула, и он положил их на стол возле нее. Затем приник к ее губам в долгом, медленном и глубоком поцелуе.

— Я хочу тебя вылизать, — пророкотал голос Ноа возле ее уха, и от одних этих слов ее бросило в дрожь. — Можно?

— Да, — пискнула она, а затем прокашлялась: — Определенно.

Ноа улыбнулся и, пока расстегивал ее брюки, оставил на ее губах еще один долгий поцелуй. Она приподняла бедра, чтобы он смог снять с нее одежду, и осталась сидеть на кухонном столе в одних трусиках.

До этого с ней не случалось ничего настолько непристойного, и Хейзел поняла, что это многое говорило о ее жизни. Но ведь именно это она и пыталась исправить, верно? И Ноа, стоявший на коленях между ее ног, похоже, был как раз тем, что нужно.

Положив руки ей на бедра, он притянул ее ближе, так, что ягодицы Хейзел оказались на самом краю.

— Боже, ты убиваешь меня, Хейз, — простонал он, проводя пальцем по ее трусикам. Прикосновение вышло легким, едва ощутимым, и все же она почувствовала, как все внутри напряглось, как все ее тело сосредоточилось на одном этом его касании.

— Как я тебя убиваю?

Она не узнавала собственного голоса. Он звучал хрипло и будто издалека.

— Эти маленькие хлопковые трусики… Я думал о них с тех пор, как мы были на пляже.

Черт. Надо было надеть кружевные стринги или что-то типа того? У Хейзел как раз были одни подобные, она надевала их всего раз на годовщину. Джоэл, ее тогдашний парень, лишь мельком взглянул на них и отбросил в сторону. После этого красивое нижнее белье казалось ей бесполезным. А еще оно было не особо удобным.

Хейзел опустила взгляд. Теперь, когда перед лицом Ноа оказались ее практичные хлопковые трусики в горошек, она почувствовала, как уверенность в собственной сексуальности покидает ее тело. Она теряла ее.

Пока Ноа не наклонился и не провел языком по трусикам спереди.

Он застонал, и этот звук вибрацией отдался в ее теле.

Может, этот момент еще получится спасти?

— Я могу… — Хейзел потянулась снять их, но Ноа перехватил ее запястья и удержал на месте.

— Нет, — едва ли не прорычал он. — Оставь.

— Они… тебе нравятся?

Он поднял на нее глаза, и на лице его читалась смесь досады и раздражения.

— Последние двадцать четыре часа я только и думал что об этих трусиках. Точнее, о трусиках и о тебе в них. С тех пор как я прикоснулся к тебе вчера, я хотел, чтобы на тебе не осталось больше белья, кроме них. — Ноа улыбнулся: — И взгляни. Мечты и правда сбываются.

Смех Хейзел стих, едва Ноа провел пальцем между ее ног. Она не сомневалась, что ее белье было мокрым, но заставила себя не смущаться и не сводить ноги.

Поэтому, напротив, запрокинула голову, на этот раз осторожно, и позволила Ноа дразнить ее пальцами и губами. Когда он наконец отодвинул белье в сторону и провел языком по коже, Хейзел оказалась так близка к оргазму, что сама удивилась, как не сорвалась после одного касания.

— Такая идеальная, — пробормотал Ноа, и пальцы на ногах Хейзел сжались. Он одарил ее тем же вниманием, какое уделил груди, чередуя касания губами и языком, пока Хейзел не подумала, что губы этого мужчины должны стать своего рода национальным достоянием. Может, им стоит посвятить какой-то праздник.

Жар пульсацией расходился по телу, оно изнывало. От наслаждения, охватившего ее всю, изнутри вырывались гортанные звуки, но она не желала думать о них, иначе пришла бы в ужас. Ноа впивался пальцами в ее бедра, удерживая их на месте, и подводил ее к краю.

А потом отпустил хватку и прижал большой палец к клитору, равномерно надавливая им на центр. Раскаленное добела наслаждение пронзило ее до пальцев ног.

Вся жизнь промелькнула у Хейзел перед глазами.

Нет, не вся, лишь заурядный секс, которым она занималась до этого момента. Она не издала ни звука, ни вздоха.

Ноа вновь припал к ней губами и пососал.

Хейзел не выдержала.

Она задрожала всем телом, с губ сорвался низкий жалобный стон. Это длилось и длилось, пока она не отпрянула, не в силах выносить больше ни секунды. Это было слишком. Все ее тело содрогалось, в горле саднило от неопознанных животных звуков, которые она издавала. Слава богу, окна были закрыты, иначе соседи, наверное, уже вызвали бы полицию.

Черт возьми. Этот мужчина заслужил два праздника в свою честь и памятник на городской площади.

Ноа оставил нежные поцелуи на внутренней стороне ее бедер, а после встал. Хейзел подалась вперед и прижалась головой к его груди. Он обнял ее и провел пальцами по ее обнаженной спине.

Он все еще был полностью одет, но в его объятиях она чувствовала себя защищенной и скрытой ото всех.

Его сердце бешено стучало. Ей следовало оказать ответную любезность. Просто ей нужна минутка, чтобы перевести дыхание.

— Ты… ну, все было нормально? — спросил он.

Хейзел отстранилась и недоверчиво взглянула на него:

— Нормально? Ноа, это было…

— Запредельно? — он вновь расплылся в ленивой улыбке.

— Более чем.

— Хорошо. — Он поцеловал ее в лоб: — Мне пора.

— Погоди, что? Ты не можешь уйти.

Как он вообще мог об этом подумать? После… такого? Блаженство в теле Хейзел грозилось испариться.

— Уже поздно.

— Но ты… но я же не…

Ноа печально улыбнулся ей:

— Все нормально, Хейз. В этот раз все для тебя.

Она нахмурилась:

— Нет. Это как будто игра в одни ворота.

— Нет, правда. Это было невероятно.

Хейзел провела ладонью по молнии его джинсов, по возбужденному члену под ней, и Ноа сделал резкий вдох.

— Но я хочу, чтобы тебе было так же хорошо, как и мне сейчас.

Он со стоном уперся лбом в ее лоб:

— Я ценю это очень-очень, правда. Но у меня нет презерватива.

Она и не подумала об этом, ведь даже не планировала звать его.

— У меня тоже.

— Значит, мне пора.

— Нет!

— Хейзел…

— Мы могли бы… то есть… я…