Книжный вор
Шрифт:
– Послушай-ка, Лизель. Я не для того взяла этого человека в дом, чтобы смотреть, как он помирает. Ясно?
Лизель кивнула.
– Теперь ступай.
В коридоре Папа обнял ее.
Ей это было очень нужно.
Позже Лизель подслушала ночной разговор Ганса и Розы. Мама уложила ее спать у них в комнате, рядом с их кроватью, на полу, на матрасе, который притащили из подвала. (Были подозрения, не заразный ли он, но в итоге заключили, что для страхов нет оснований. Ведь Макс страдал
Полагая, что девочка уже спит, Мама высказала свое мнение:
– Это все чертов снеговик, – зашептала она. – Наверняка с него все началось – возиться со снегом и льдом в такой холодрыге.
Папа был настроен более философски:
– Роза, это началось с Адольфа. – Он приподнялся. – Надо его проверить.
В течение ночи Макса проведали семь раз.
*** СЧЕТ ПОСЕЩЕНИЙ ***
МАКСА ВАНДЕНБУРГА
Ганс Хуберман: 2
Роза Хуберман: 2
Лизель Мемингер: 3
Утром Лизель принесла из подвала его книгу рисунков и положила на тумбочку у кровати. Ей было ужасно, что в прошлом году она заглянула в эту книгу, и теперь Лизель держала ее плотно закрытой из уважения.
Когда в комнату вошел Папа, Лизель не обернулась и не посмотрела на него, но заговорила в стену над Максом.
– И зачем я притащила весь этот снег? – сказала она. – Ведь это все от него, так, Папа? – Она сцепила руки, словно для молитвы. – Зачем мне понадобилось лепить этого снеговика?
Но Папа, к его несгибаемой чести, остался тверд.
– Лизель, – сказал он, – так было надо.
Часами она сидела с Максом, пока тот дрожал, не просыпаясь.
– Не умирай, – шептала она. – Макс, пожалуйста, не умирай.
Он был вторым снеговиком, который таял у нее на глазах, только этот был другой. Парадокс.
Чем холоднее он становился, тем сильнее таял.
ТРИНАДЦАТЬ ПОДАРКОВ
Это было как Максов приезд, снова.
Перья снова превратились в хворост. Гладкое лицо стало грубым. И признаки, которые высматривала Лизель, были на месте. Макс был жив.
В первые несколько дней она садилась и говорила с ним. В свой день рождения она рассказывала ему, что на кухне его дожидается огромный торт, если только он очнется.
Он не очнулся.
Торта не было.
*** ФРАГМЕНТ ПОЗДНЕЙ НОЧИ ***
Много позже я понял, что в те дни
я и вправду побывал на Химмель-штрассе, 33.
Должно быть, в один из тех редких моментов,
когда девочки с ним рядом не было,
потому что я видел только мужчину в кровати.
Я встал на колени. Приготовился сунуть
руки сквозь одеяла. И тут он воспрянул
– с непостижимой силой оттолкнул мою тяжесть.
Я отступил – столько работы ждало меня впереди,
что мне было в радость встретить отпор
в этой темной тесной комнате.
Я даже позволил себе на миг закрыть глаза и замереть
в безмятежности, прежде чем вышел вон.
На пятый день в доме случилось большое оживление – Макс открыл глаза, пусть лишь на несколько секунд. Он мало что увидел, кроме Розы (и в каком, должно быть, жутком увеличении), которая, схватив суповую миску, едва не выплеснула ему в рот, как из катапульты.
– Глотай, – посоветовала она. – Не думай. Просто глотай. – Когда Мама отдала миску Лизель, та попробовала еще раз заглянуть Максу в лицо, но все загородила спина кормительницы.
– Он очнулся?
Роза обернулась – отвечать было нечего.
Прошла почти неделя, и Макс снова очнулся, на сей раз – в присутствии Папы и Лизель. Оба сидели и смотрели на тело в постели, и тут раздался слабый стон. Если такое бывает, Папа упал вверх со стула.
– Смотри! – ахнула Лизель. – Не отключайся. Макс, не отключайся.
Какой-то миг Макс глядел на нее, но так и не узнал. Глаза изучали ее, будто ребус. Потом он опять пропал.
– Папа, что это с ним?
Ганс плюхнулся – обратно на стул.
Позже он предложил Лизель почитать Максу.
– Давай, Лизель, ты теперь так хорошо читаешь – наплевать, что никому невдомек, откуда у тебя взялась эта книга.
– Я же говорила тебе, Папа. Одна монахиня в школе дала.
Папа поднял руки в дурашливом протесте.
– Знаю, знаю. – Он вздохнул с высоты. – Только… – Он подбирал слова постепенно. – Не попадись. – Это говорил человек, который украл еврея.
Начиная с того дня Лизель вслух читала «Свистуна» Максу, который занимал ее кровать. Огорчало ее одно – приходилось пропускать целые главы из-за того, что многие страницы слиплись. Книга не просохла как следует. И все же Лизель продвигалась – и дошла до места, откуда до конца оставалось чуть больше четверти книги. Всего в книге было 396 страниц.
А во внешнем мире Лизель каждый день мчалась из школы домой, надеясь, что Максу стало лучше.
– Он очнулся? Он поел?
– Иди на улицу, – умоляла ее Мама. – Ты мне дырку в животе проешь своими разговорами. Иди. Ступай на улицу, поиграй в футбол, ради бога.
– Хорошо, Мама. – Лизель потянулась к дверной ручке. – Но ты же придешь за мной, если он очнется, да? Выдумай что-нибудь. Заори, как будто я что-то натворила. Заругайся на меня. Все поверят, не бойся.
Тут даже Розе пришлось улыбнуться. Он уперла костяшки в бока и заметила, что Лизель еще не настолько взрослая, чтобы говорить такое и не получить «варчен».