Князь Игорь. Витязи червлёных щитов

Так постепенно сотня таяла, оставляя сторожу в тех местах, где могли пройти половцы. По правому, высокому берегу Ворсклы Кузьмище поставил с десяток сторожек - и на одной из них, расставаясь с Овлуром, остался сам.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

1

В начале февраля 1185 года, собрав огромное войско, Кончак выступил в поход. Шёл с силой грозной. Тысячи всадников вели запасных коней, навьюченных оружием и припасами. Они заволокли черным покровом всю видимую заснеженную степь.

Позади, на прочных санях, наиболее опытные, специально обученные воины везли тугие самострельные луки-катапульты, толстую тетиву которых натягивали несколько могучих батыров и метали через городские валы и стены «живой огонь», то есть зажигательные снаряды, привезённые из далёкого Ирана. Вместе с катапультами ехал и знаток этого грозного оружия басурманин Сулейман. «Живым огнём» Кончак надеялся запугать русичей, жечь их города, сравнивая валы с землёй, чтобы и следа не осталось. Басурманина берегли, как зеницу ока. Его везли в утеплённой войлоком и верблюжьей шерстью кибитке под охраной целой сотни воинов, кормили отборной пищей, исполняя каждую его прихоть.

Кончак возлагал на этот поход большие надежды. О, теперь он разгромит русичей, где бы они ни встретились - в поле или за городскими валами, уничтожит их или откинет далеко в леса. Присоединив земли по обеим берегам Днепра к Дешт-и-Кипчаку, станет ханом всех ханов. Будет самодержавным властителем всей Степи от Волги до Дуная и от Кубань-реки и Лукоморья до истоков Дона и припятьских болот! Он построит могучую кипчакскую державу, о которой мечтал его дед, великий хан Шарукан, и утвердит её на тысячу лет!…

Кончак, подставив морозному ветру тёмное суровое лицо, самодовольно всматривался в оба крыла своего войска. Оно сейчас по его воле катится на заход солнца, и нет ему ни конца, ни края. Как нет также границ гордым помыслам и радужным мечтам великого хана. Действительно, такой силы кипчаки никогда не собирали. Кто из уруских князей сможет противостоять ей? Никто! Он хорошо знает их всех. Никто! На его счастье их разъединяют распри и межусобицы, от которых они не в состоянии отказаться вот уже сотню лет. Княжеские распри и межусобные споры - это первейшие и могущественнейшие его союзники, и их следует поддерживать и подогревать, чтобы они никогда не угасали и не дали возможности князьям объединиться.

–  Ярослав - вот кто поможет мне в этом!
– вслух произнёс Кончак, отвечая на свои потаённые мысли.
– Ярослав Черниговский…

Охранник, что ехал позади, услыхав, что хан что-то сказал, приблизился к нему и переспросил, что хан хочет. Но Кончак нетерпеливо махнул рукой и резко бросил:

–  Прочь!

Охранник испуганно съёжился, втянул голову в плечи и сразу отстал на половину туловища коня, чтобы не быть на глазах хана и, вместе с тем, не пропустить ни единого его повеления.

К полудню передовые отряды подошли к Ворскле и с ходу, не останавливаясь, перемахнули по льду на другой берег. И почти одновременно на ветвистом дубе-нелине [79] , что высоко поднимался над лесом, вспыхнул огонь и смолистый дым черным столбом поднялся в синее небо.

Кончак, вне себя от бессильной злости, поднял коня на дыбы.

–  Проклятье! Уруская вита! Не удалось скрытно прорваться до Сулы!
– И закричал охране: - Немедленно погасить! А их сторожу поймать и привести ко мне!

[79] Нелинь– дуб, не теряющий листьев на зиму.

Сотня всадников, поднимая снежную пыль, помчалась туда, где всё сильнее клубился, взвиваясь над лесом дым. Вскоре пламя погасло, а дым начал медленно рассеиваться.

–  Поздно, - процедил сквозь зубы Кончак, спускаясь на звонкий лёд реки.

Навстречу ему примчался гонец.

–  Ну?
– сурово встретил его хан.

–  Погасили!

–  Сам вижу… А где полонённые?

Тот съёжился, как под ударом. Глаза испуганно забегали.

–  Их нет, великий хан… Урусы успели бежать. Их было двое… И у них четыре свежих коня… Наши гонятся за ними по следу.

–  Гонятся!… - со злобой повторил Кончак слова гонца, будто тот был виновен, что не удалось захватить урусов. Раздражённо, едва заметным жестом отослал его от себя.

Два дня половцы двигались от Ворсклы к Хоролу. Всё время Кончак сутулился в седле, ни с кем не заговаривал, а на обращения к нему отвечал односложно. Тяжёлые мысли теснились в его голове.

Хотя сила собрана у него великая, рисковать он не хотел. Когда ещё только выступил из Тора, надеялся с ходу захватить Переяславль и осадить Киев. Это было возможно при условии, если удалось бы напасть неожиданно. Но теперь ясно, внезапно нанести удар урусам не получилось. Конечно, с той поры, как просигналили их дозорные, в Переяславле и Киеве непрестанно бьют колокола в набат. Святослав, безусловно, успеет собрать дружины князей. Прежде всего призовёт брата Ярослава да Игоря Северского, и встретит его, Кончака, немалыми силами: сам Святослав, Рюрик, Владимир Переяславский, Ярослав Черниговский, Игорь Северский с братьями… Много, уже много! А ещё может позвать князей смоленских, волынских, турово-пинских… Нет, допустить этого нельзя!

На Хороле, против Лубна, он внезапно занемог. Его трясло, ломило поясницу. Ноги мёрзли, голова раскалывалась от боли.

Он повелел выбрать удобное место и стать кошем. Надеялся здесь побороть болезнь. Отсюда послал нарочных к Ярославу в Чернигов - клятвенно предлагая мир и дружбу. С посланцами направил князю-сребролюбцу дорогие подарки - трёх жеребцов, саблю дамасской стали, сшитый лучшими ромейскими портными наряд стоимостью в сорок серебряных гривен.

Приманка весомая. Клюнет ли?…

2

Дружины Святослава и Рюрика собирались в Киеве и на его околицах. Конные отряды и санные обозы, что везли припасы для людей и коней, пробивали сюда дорогу по рыхлому снегу, останавливались на постой в отведённых им местах.

Князь Рюрик, шустрый и беспокойный, целыми днями носился на взмокшем коне от одного стана к другому - наводил порядок в войске. Князь Святослав слал грамоты князьям и воеводам, чтобы привлечь к походу как можно больше сил.

С каждым днём прибывали всё новые и новые отряды. Киев и киевская земля выставили всех, кто владел мечом, луком и копьём. Собирал свою дружину и ополчение в Переяславле и Владимир Глебович. Со дня на день ждали прибытия черных клобуков хана Кунтувдея, идущих с Роси. Святослав каждый день писал в Чернигов брату Ярославу, чтобы тот не медлил. Давно тянулась эта напряжённая переписка Святослава с Ярославом, но последний юлил, прямо не отвечал.

Узнав, что Кончак перешёл Ворсклу, Святослав снова послал письмо: «Брат, а помоги мне!» На это Ярослав, который уже получил от Кончака богатые подарки и уверения, что половцы хотят всегда быть в мире и дружбе с черниговским князем, ответил: «Аз есмь послал к ним мужа своего Ольстина Олексича, а не могу на свой муж поехати!»