Князь Кий

Она прошла ещё совсем немного, и вдруг лес кончился. С высокой кручи открылся широкий голубой простор Днепра и буйных днепровских плавней. И вокруг никакого человеческого жилья.

Цветанка постояла на круче, раздумывая, что же ей делать, возвратиться в лес или спуститься вниз, к речке. Она колебалась. Возвращаться назад не хотелось. Да и страшно - там остались враги. А внизу - вода. Можно напиться, умыть лицо и немного передохнуть после тяжёлого блуждания в лесных чащах…

Она нашла стежку, по которой звери ходили на водопой, спустилась по ней на берег и, войдя по колени в воду, умыла лицо, шею, руки. Потом нарвала корешков ситника и рогозы, чтобы немного утолить голод.

Коренья на вкус были сладковатые, но вызывали тошноту, и Цветанка с отвращением выплюнула их. Нет, уж лучше поголодать, чем есть это противное зелье.

Она села под вербой и склонила голову на её корявый ствол. Была так утомлена, что не заметила, как и заснула. Тёплый ветерок ласково гладил исцарапанные руки, белую шею, порозовевшее во сне лицо. Днепр приносил прохладу, а шум задумчивых камышей убаюкивал её как ребёнка. Спускающееся за рыжеватый пригорок солнце, согревало и по-матерински ласкало, обволакивая приятной дремотой.

Но сон её был чутким. Как только зашелестели прибрежные кусты и с вербы испуганно вспорхнула какая-то птица, Цветанка мигом открыла глаза и в ужасе вскочила на ноги. Отчаяние ледяным холодом сжало ей сердце.

С трёх сторон к ней приближались воины Чёрного Вепря. Прямо с горы надвигался рябой Лют, слева - Малк, справа - Мыслята. Ведь это они выкрали её в ночь Купайлы и запрятали в диком вековом лесу в хижине старого бортника. А теперь снова хотят схватить и отвезти назад, отдать ненавистному княжичу.

–  Это опять вы, проклятые?
– хрипло воскликнула, чувствуя, как дрожат и подгибаются ноги.

–  Да, это мы, - нахмурился Лет, останавливаясь на значительном расстоянии.
– Мы нашли тебя, княгиня, чтобы отвезти к князю… Чёрному Вепрю. Тебе не след убегать от своего счастья…

–  Как ты сказал… Я… княгиня?… Разве Чёрный Вепрь стал князем?
– удивилась девушка, для которое это известие явилось неожиданностью.

–  Да, - кивнул Лют.
– И, думаю, ты никогда не пожалеешь, что мы с Малком и Мыслятой нашли сегодня тебя и возвратим нашему князю. Думаю, что ты за это не будешь иметь зла на нас, - ведь мы желаем тебе только хорошего! Ты теперь будешь нашей княгиней!…

Спокойный, учтиво звучащий голос Люта обманул Цветанку. Ей подумалось, что Лют вроде бы изменился к лучшему. Она не понимала, что он думает только о себе, о своём будущем, так как теперь оно больше всего зависит от неё. Поэтому с жалобной надеждой заговорила, протягивая к нему руки:

–  Я не хочу возвращаться к Чёрному Вепрю! Я не хочу быть княгиней! Отпусти меня по-хорошему, Лют, отпусти!…

Лют насупился.

–  Ты говоришь невесть что, княгиня! И ты знаешь, что должна поехать с нами!

–  По доброй воле ни за что! Разве возьмёте силой?!

–  Не заставляй нас это делать! Иди, добром, сюда! Сама!

Цветанка закрыла лицо руками, воскликнула:

–  Не пойду! Не подходи ко мне! Я ненавижу Чёрного Вепря и никогда не стану его женой! Лучше - смерть!

Лют понял, что без насилия не обойтись, и произнёс сквозь зубы:

–  Берите её!

Малк и Мыслята с двух сторон двинулись к дивчине. Лют пригнулся и развёл руки, словно собрался ловить её, как курицу. Но Цветанка не дала прикоснуться к себе. Как испуганная серна, вдруг оттолкнулась ногами от берега и прыгнула далеко в воду. Прыгнула, зная, что решилась на верную смерть - она совсем не умела плавать.

После поражения на Широком Берегу роды полян поспешно отступали от Роси и её притоков на север, в дремучие леса на Стугне, Днепре и Ирпине. Гнали коров, овец, свиней, везли семена и домашний скарб, несли на себе мешки с харчами - хлебом, пшеном, солониной. Шли напрямик - полями и лесами, не выбирая дороги…

Гунны упрямо преследовали их. С ними шёл и Чёрный Вепрь со своей небольшой, наспех собранной дружиной.

Остатки разгромленной рати полян Кий вывел к Берёзовой Рудке, где его уже ждал Щек со своими отроками. Оказалось, что осталось в живых воинов больше, чем казалось поначалу. К тому же прибывали всё новые и новые дружины из дальних окраинных земель полян. Подходили и одинокие воины, и легко раненные, которым удалось спастись. Тех, кто не могли сами идти, родичи несли на руках.

У Берёзовой Рудки собрали вече. Нужно было избрать нового воеводу и старейшин, так как во время побоища на Росе их лишились многие роды.

На вече сошлись все, кто добрался сюда. Воины были усталые и угнетённые злосчастием, что так неожиданно обрушилось на племя. Первым начал говорить старейшина рода росавичей Ворон, одноглазый, мрачный человечище. Правда, имя у него другое - Судислав, а Вороном его прозвали за длинный нос, напоминающий клюв ворона, да за чёрный чуб, что очень редко встречается среди полян. Но теперь его чуб стал совсем белым, и старейшина походил на древнего, поросшего мхом ворона.

Обведя своим единственным оком притихшее вече, Ворон сказал:

–  Времени у нас совсем мало. За нами идут гунны. Поэтому долго говорить недосуг… Мы остались без князя и без воеводы. Про князя - потом. А теперь - кого хотите воеводой? Думайте!

Все начали молча переглядываться. И вправду - кого?

Кто-то неуверенно предложил:

–  Может, тебя, старейшина?

Но Ворон устало покачал головой, возразил:

–  Нет, не меня!… Я уже старый, больной, одноглазый… И не старейшину Борислава - он тоже уже в могилу глядит, - и Ворон указал на согнутого летами старейшину хоробричей, который опершись на копьё, стоял рядом и всё время моргал.
– Выберем мужа молодого, но уже опытного и мудрого. Он среди нас есть. И если бы мы послушались его советов, то не лишились бы половины воинов и почти всех старейшин…

–  Кто таков?
– прозвучали голоса.
– Где он? Пускай вперёд выйдет!

–  Это Кий! Из рода русов. Вот он!…

Кия уже знали многие и из других родов. Правда, некоторых, особенно старших воинов, смущала его молодость. Но если старейшина Ворон говорит за него, то сомнения, наверное, ни к чему. А русы - те срази закричали:

–  Кия! Кия воеводой!

–  И старейшиной русов!
– добавили из молод- шей дружины.
– Вместо Тура.

–  Пускай будет Кий нашим воеводой, - закричали все.
– Кия! Кия!

Старейшина Ворон положил свой щит на землю, поманил к себе Кия.

–  Становись, воевода, сюда.
– А когда Кий ступил на щит, Ворон приказал отрокам: - Поднимите его - пусть все увидят! Вот наш воевода!

Кия подняли над вечем. Солнце золотило его густую рыжеватую чуприну и молодую кучерявую бородку. Смуглое, овеянное горячими ветрами лицо было мужественным, строгим, без тени радости и улыбки. Да и ни у кого из полян сейчас не было радости в сердце - все ждали ещё большей беды… У Кия - могучие плечи и сильные ноги. Стоял на щите прямо. Проникновенно смотрел на усталые лица одноплеменников, в их, обращённые к нему, полные тревоги глаза.