Князь поневоле. Потомок Ермака

В общем, можно было выделить тот факт, что Россия в этом таймлайне определённо пошла другим путём. Если в действительной истории царствующая династия Романовых только и занималась тем, что всё сильнее и сильнее закрепощала крестьян, то здешние Рюриковичи развернули ситуацию на сто восемьдесят градусов, опираясь на поддержку нижнего сословия, продолжая одновременно с тем централизовать власть в руках царствующей семьи.

Что же с Романовыми? Не может же быть такого, что известнейшая в моём времени династия просто так исчезла со страниц истории, полностью отказавшись от власти? Само собой, просто так сойти со своих позиций они не могли, породнившись с Рюриковичами ещё во времена правления Ивана Грозного. Потому-то звёздный час Романовых настал на рубеже семнадцатого и восемнадцатого веков, когда Россию всё же застал полноценный кризис престолонаследия, который удалось отсрочить на несколько десятков лет.

На этот раз кризис начался не из-за гибели всех мужских прямых представителей династии. Да, у погибшего царя Алексея не было законно признанных детей, которые смогли бы принять на себя тяжесть царственного положения и управления столь большой империей, но был один бастард, зачатый царём во время путешествия к южным границам. Могла ли Дворянская Дума, ставшая на тот момент единственным источником власти в государстве, целостность и стабильность которого держалась на волоске, разрешить бастарду воцариться? Тогда выбор между первейшими советниками почившего Алексея стоял в том, чтобы признать единственного, пусть и непризнанного, но родного царского потомка или обратиться к одной из боковых династий, которых у Рюриковичей было достаточно. Совет подвижников царственного рода принял рискованное решение и поставил на престол всея Руси Дмитрия Алексеевича, бывшего незаконнорождённым потомком царя.

С таким решением не были согласны Романовы. Они со времён Грозного постоянно находились рядом с государями, плетя скрытые интриги и постепенно собирая союзников среди аристократических родов, купеческих гильдий и зарождающихся родов крупных промышленников. Потому-то они, чувствуя за своей спиной поддержку и силу, решились на объявление выбора Дворянской Думы незаконным.

Романовская Смута характеризовалась разрозненными восстаниями в разных частях страны, начиная от северных губерний, заканчивая приходами наёмников из Средней Азии. Далеко не каждое выступление лояльных Романовым сил оканчивалось успехом. Где-то зачатки восстания давились казачьими войсками, другие умудрялись разбивать имеющимися под руками губернаторов отрядами, но в один момент их войска смогли собрать войска вокруг столицы, взяв город в осаду, пока столичные гарнизоны удерживали оборону, дожидаясь подходов подкреплений с юга и Поволжья. Подошедшие казаки и войска лояльных Рюриковичам сил смогли разбить Романовых в Московском Побоище, а все пойманные мужчины рода были казнены или сосланы в Сибирь специальным царским указом.

— Ваше благородие, пора собираться.

Голос Владимира вырвал меня из раздумий о истории страны. Конечно, это была далеко не моя временная линия, да и век не тот, но Россия есть Россия, и не беспокоиться о судьбе своей родины у меня просто не получалось. Тем более, что мне придётся здесь жить, а может и пробиваться в верха. Нужно было пользоваться неожиданно выпавшими в мои руки ресурсами и как можно быстрее вступать в гонку.

Вокзал Томска встретил нас высокими чугунными арками и стеклянными сводами, пропускающими апрельский свет. На перроне сибирской столицы толпились купцы в длинных сюртуках, дорожные чиновники в фуражках раздавали приказы своим служащим, а лоточники старались распродать с подносов свежие пирожки и горячий сбитень, отлично согревающий в холодный сибирский апрель.

За вокзальной площадью раскинулся городской центр с широкими мощёными камнем улицами, заострёнными каменными особняками в стиле русского модерна, с витринами дорогих магазинов и элитных салонов.

Едва я вышел из высоких вокзальных дверей, как тотчас подъехала длинная золотая карета на крепкой раме и на мощных рессорах. В неё была заряжена пара вороных рысаков с заплетёнными в гривы лентами. Скакуны, разогретые быстрой ездой, нервно перебирали копытами. Кучер сидел на козлах в красной бархатной безрукавке и плисовых штанах, почтительно приветствуя меня кивком головы и поднятой шляпой. После этого он ловко спрыгнул и принялся вместе с вокзальными служащими грузить наши скромные пожитки.

— Ваше благородие, ваша матушка просила встретить вас на вокзале и привезти как можно быстрее в имение. — Кучер на мгновение замолчал и посмотрел на часы: — Через четыре часа начнутся похороны вашего отца. Многие гости уже собрались в вашей родовой часовне на отпевание.

Я кивнул, и камердинер, с привычным жестом, поправив чемодан с дорожными принадлежностями, занял место внутри кареты напротив меня.

Карета тронулась плавно, без толчков — хорошие рессоры и умелая рука семейного кучера делали своё дело. Я наблюдал через овальные стёкла за тем, как мелькает Томск. Очень быстро мы перевалили через мостовую, и карета выкатила на большой тракт — широкую грунтовую дорогу, лишь местами укреплённую тёсаным булыжником. По сторонам, вместо богатого центра и промышленных районов, стали показываться берёзовые перелески. Ветер, даже сквозь окно, доносил запахи молодой травы.

Примерно через час езды показался длинный чугунный усадебный забор. Его верхушки были увенчаны чугунными наконечниками с княжескими гербами в виде двух перекрещенных казацких сабель, поверх которых находилась лошадиная голова в профиль.

— Прибываем, ваша светлость. — доложил Владимир, поправляя белые перчатки.

Карета мягко остановилась перед белокаменным особняком с колоннадами, широкой лестницей, ведущей к высоким резным деревянным дверям, и цветниками по бокам, которые только сейчас готовились показать всю свою цветочную красоту. На крыльце уже стояли слуги, на лицах которых отражалась горечь от потери.

Я выдохнул и вышел из кареты, напуская на лицо ложную тоску. Мне сейчас не хотелось присутствовать в этом месте, особенно видя количество карет и экипажей, которые прибыли в город, дабы проводить в последний путь князя Ермакова. Меня сейчас напрягали даже не сами гости, а то внимание, которое они обращали на меня. Наверняка, ключевой причиной для многих из гостей дома Ермакова было не прощание со старым аристократом, а расчёт возможного будущего нашего рода. Всё же, если я ударю в грязь лицом, то многие будут считать меня за слабака, а значит, будут общаться исключительно со стороны силы. Такой стиль общения мне никогда не нравился, отчего и позволять хоть кому-то общаться со мной в таком ключе я совершенно точно не буду.