Князь Рюрик

Однако Вадим не растерялся.

— Я пошёл проверять посты, — не моргнув глазом, ответил он. — Все на местах, только тебя почему-то нет! По долгу службы ты должен быть на крепостной стене. За такое преступление я должен уволить тебя с твоей должности. Но я понимаю человеческие слабости и прощаю тебя!

И с этими словами он вышел.

А начальник городской стражи, поддерживая руками штанишки, расхаживал по спальне и изливал восторг своей жене:

— Нет, какой он исключительный человек, наш посадник! Ведь он мог расправиться со мной. Какая доброта! Недаром его любят все новгородцы!

Начальник стражи в ту ночь на службу так и не явился, многие из охраны были куплены заговорщиками, поэтому город был взят почти без потерь. Жители утром просыпались уже при новой власти. С удивлением они разглядывали диковинных воинов в чужеземной одежде, которые расхаживали по крепостной стене, охраняли дворец, когда-то принадлежавший новгородским князьям, а после Гостомысла занимаемый посадниками.

Глухо и мощно зазвучало вечевое било — огромный барабан, стоявший на главной площади. Люди потянулись на вече, настороженные, сосредоточенные, изредка перебрасываясь негромкими словами, но некоторые шли легко, навеселе, тая в уголках губ усмешку.

На помост вышли купцы Влас и Сварун, чуть сзади встал Рюрик. Толпа настороженно следила за каждым их движением. Вперёд выступил Сварун. Откашлявшись, сказал уверенным голосом:

— Господа новгородцы! Пригласили мы на княжение законного правителя земли нашей, внука князя Гостомысла, Рюрика…

— А кто приглашал? — выкрикнул из толпы злой голос, но тотчас там забухали кулаки.

— Пригласили мы, новгородцы, — настойчиво повторил купец. — Он будет руководить нами, судить и миловать. И он человек нам не чужой, он из одного гнезда прародителя нашего Словена, от которого вдет наше племя словенское. Вознесём благодарность и молитвы богам нашим, что со смертью Гостомысла не пресёкся род Словена и перед нами стоит достойный преемник его власти, Рюрик…

Сварун закончил речь, и тишина установилась такая, что слышно было, как на соседней улице кричали мальчишки.

Следом стал говорить Влас:

— Господа новгородцы! Рюрик прибыл к нам из тех краёв, где когда-то, много веков назад, жили наши предки словене. Вместе с родственными славянскими племенами составляли они тогда могучее государство Русинию и звались тогда все русинами, русами. И вот сегодня мы принимаем у себя нового правителя Рюрика с дружиной из русов. Они — наши братья-славяне, мы вышли из одного корня — из государства Русиния. Так что достойно и с широко раскрытыми объятиями примем нового правителя, Рюрика!

Снова — тишина.

Наконец кто-то выкрикнул:

— Пусть Рюрик скажет что-нибудь!

Рюрик вышел наперёд и заговорил хрипловатым, сорванным на морских ветрах, басистым голосом:

— Господа новгородцы! По старинному обычаю имею я право на престол деда моего. Что обещаю народу новгородскому? Сохранять вольности в неприкосновенности и дедовские обычаи уважать и исполнять. В этом клянусь вам богом грозового неба и войны Хаммоном!

— А у нас бог грозы и войны Перун! — вскричал кто-то насмешливо.

Рюрик поперхнулся, затих. Надо же такому случиться: у бодричей старые люди иногда почему-то Перуна называли Хаммоном и вот некстати это имя вылетело…

Наступило тягостное молчание.

На выручку пришёл Сварун:

— Рюрик родился и вырос среди славянского племени бодричей, куда Гостомысл выдал замуж свою дочь Умилу. Там славяне бога-громовника зовут то Перуном, то Хаммоном. Но это одно и то же, не стоит обращать внимания!

— Не одно и то же! — настаивал тот же голос. — Не наш он человек, по всему видать — чужак явился!

Сдержанный гул прошёлся по толпе и — стих.

Сварун и Рюрик о чём-то коротко посовещались. Рюрик продолжал:

— Отец мой, Годлав, владел когда-то княжеством. Но навалились на нас германцы и захватили родовые земли. Стал я князем-изгоем. По многим странам пришлось поскитаться, пока к вам не попал. И вот что я увидел. Враги сильнее нас, славян. Княжеская власть у них, не в пример нашей, наследственная, от отца к сыну, от сына к внуку, а не избирается на народных собраниях. Нам тоже с этим надо заканчивать…

— Народные обычаи рушить? — прорезал слух звонкий голос.

— Вольности не трону, как и обещал! — ответил Рюрик и продолжал: — Но власть княжескую надо крепить!.. Кроме того, германцы превосходят славян оружием и снаряжением. Бьют наши войска в боях и сражениях. Если будет так продолжаться, они и к нашим границам подойдут… [9]

— Ишь куда хватил!

— Поэтому надо приобретать новые кольчуги, панцири, мечи, шлемы. Да такие, которые были бы не хуже германских! Но на то требуются большие средства. А вы после смерти Гостомысла решением вече дань сократили вдвое. Казна новгородская пуста. Да вас можно брать голыми руками при такой расхлябанности!

9

Рюрик оказался прав: в 1200 году в Прибалтику явились немцы-крестоносцы, которых в 1242 году Александр Невский разгромил на Чудском озере.

Рюрик передохнул, собираясь с мыслями. Толпа молчала, словно заворожённая.

— Так вот, предлагаю для укрепления обороноспособности нашей земли принять такое решение на этом вече: пусть каждый двор платит ту дань, какую отдавал при Гостомысле!

Большой крик пошёл в толпе. Кое-где вспыхнули потасовки. Но всем были известны нападения норманнских грабителей, а германцев считали врагом пострашнее: новгородцы не раз посылали своё войско на помощь западным славянам и были часто биты, сам Гостомысл потерял в этих войнах четырёх своих сыновей. Поэтому всё чаще и сильнее слышались голоса:

— Дело говорит Рюрик!

— Крепить надо нашу оборону!

— А бесплатно оружия никто не даст!

Большинство вече встало на сторону Рюрика.

В первые же дни на Рюрика навалилось бесчисленное множество больших и малых дел. Земля Новгородская огромная, для начала надо было взять под наблюдение хотя бы главные, самые важные города. Такими, по его мнению, были Изборск и Белоозерск. Первый прикрывал западную границу, второй — восточную; притом в Белоозерске правил вождь племени Унжа, сын Чомболкса, постоянно враждовавшего с новгородской властью; нельзя его было выпускать из виду ни на один день. С него и начал Рюрик, решив посадить там на правление своего брата Синеуса, а в Изборск он направил Трувора.

Затем надо было найти человека, который взялся бы за наведение порядка в казённом имуществе, сбор дани и распределение расходов. Людей новгородских он не знал, поэтому советовался со Сваруном и его окружением; те предлагали ему, по их мнению, достойных людей, но они почему-то ему не нравились: или слишком лебезили и заискивали, или бестолково рассуждали, запутывая самые простые вопросы.

Как-то купцы и бояре устроили пир, собралось с полусотню приглашённых. Чашником на нём был Легостай, исполнявший эту должность и при прежних правителях. Это был высокий, худощавый человек, с острым носиком и быстрым, пронизывающим взглядом глубоко посаженных глаз; он всё время был в движении, при ходьбе как-то смешно подпрыгивал, словно хотел обогнать самого себя. Он успевал повсюду: и руководил слугами, разносящими еду и питьё, и угождал отдельным гостям, и приводил и уводил музыкантов и скоморохов… «Вот кто мне нужен! — подумал Рюрик, наблюдая за ним. — Он и княжеское хозяйство знает, и как накормить и напоить большое число людей умеет; значит, со временем сможет заняться и более сложными делами».