Князь Стародубский

— Сурово.

— А у вас не так?

— Похоже. — Уклонился от ответа купец. — Только за пять лет то мало кто уцелеет. Пехота в ваших княжеских разборках долго не живет.

Я знал, что Малыгин это скажет, поэтому повернувшись к двери крикнул:

— Мороз, заходи!

Дверь отворилась и в трапезную зашел кметь, в полном доспехи и во всеоружии. Подошел, повертелся, давая себя рассмотреть со всех сторон, показал меч, кинжал, алебарду.

— Так будут одоспешены и вооружены все простые пехотинцы. Как думаешь, это позволит им протянут пять лет?

— Идииии тыыы! — Изумился Третьяк. — Это же княжеские доспехи! Не может быть, чтобы простого смерда одеть в такое!

— Тем не менее, это так. Расскажешь у себя, что видел, что слыхал. Осенью снова приедешь?

— Ага. — Все еще не отошел.

— Вот и тащи все желающих. Желательно лет 16-ти, но можно и постарше. Тридцатилетних не надо.

— Ну такие или уже устроились, или совсем непутевые. Хорошо, князь, поищу. Что мне с того?

— За проезд и питание новобранцев дам вот такую монету за голову, ну и тебе, за старание по монете за каждых двух.

Быстро подсчитав, купец кивнул.

— Пойдет. Что-нибудь еще?

— Хм. Да все вроде. Хотя… Мне бы невесту найти нормальную.

— У шведского короля, говорят есть дочь на выданье. 14 лет. Красавица.

— Нет. Зачем мне дочь какого-то дикого шведа? Она, небось, и коровьи лепёшки с пяток не оттирает. Нет ли императорской дочки на примете?

— Чего нет, того нет. Но я поспрашиваю. — Ухмыльнулся Малыгин.

— Поспрашивай. Только без горба и не хромоножку.

— Уж как водится.

Выпили еще по бокалу и купец, попрощавшись, ушел.

— Наведет на нас ушкуйников, — ворчал Дружина, встретившись со мной минут через двадцать, — уж больно задумчивым от тебя вышел. И серебро в руках вертел.

— Наведет — отобьемся, потом его поймаем и повесим.

— А может сразу? — С надеждой спросил старый.

— Нет. Подождем. Поглядим.

Вечером пировали. Выдал ежемесячное вознаграждение боярам и витязям. Ингварю подарил романский меч, Ивановой работы, за помощь в охране при строительстве новой усадьбы и просто на будущее. Меч пошел по рукам, рассматривали, цокали языками. Особенно впечатлились новички. Еще больше их удивило то, что и они получили сразу же на руки по 2 новгородские гривны, авансом.

Отсеялись. Использовали принесенные мной семена, что в полях, что в огороде. Некоторые пытались было расспрашивать, что и как, но старый так на них глянул, что кое-кто зарёкся разговаривать до конца своих дней.

Между тем вернулись будущие землекопы. Причем привели с собой еще столько же жаждущих серебра. Получили железные лопаты, вместо деревянных, топоры, пилы из будущего и сразу же были припаханы по полной.

Приплыла владимирская артель. Тут же в небо стали подниматься то тут, то там столбы дыма. Народ ставил временные жилища, копал печи, заготавливал глину, песок, известняк.

В конце мая вернулся Федор Жданович и привез с собой 60 молодых парней. Построили их кое-как, кучей и я прошелся вдоль неровного строя. Лица молодые, с впалыми щеками после весеннего недоедания. Всего человек 10 тех, кто чуть старше 20-ти. Смотрят с надеждой. Ну так понятно, доля смерда, пусть и лично свободного, не завидна во все времена. А тут шанс или сдохнуть, или подняться. Как повезет.

Отвели их в лагерь, который недавно поставили метрах в 500-х от усадьбы. Там уже ждали мои холопки около четырех огромных котлов. В двух похлёбка из дичи и квашенной капусты, типа щей, в двух каша из гречи, не сильно пока распространенной на Севере, с сушёными грибами, заправленная жаренным на сале луком и кусочками солонины. Рядом с каждым котлом, на досках, стопки глиняных мисок и горки из ломтей свежего хлеба.

Вперед вышел поп Лаврентий (заполучив 2 гривны, зачастил к нам, старичок, понравилось) и прочитал молитву, не сильно, впрочем, растягивая. После молитвы стали кормить путешественников. Получив полную миску, пацаны рассаживались за длинными столами на лавки и начинали хлебать столь яростно и с такими лицами, что я ощутил себя весьма неловко.

— Ты их что, не кормил по дороге? — Спросил у Федора.

— Жрали за четверых, еле продуктов хватило. Сутки добирались, а проглотили чуть ли не недельный запас.

— А что они так? — Удивился я.

— Многие ждали в своих семьях. Видимо там решили, что это отрезанный ломоть и почти не кормили.

— Суки! — Возмутился я.

— Ага. — Согласился боярин. — Зато теперь ты будешь им и за мамку, и за папку.

Издевается, гад.

Покормив новобранцев, тут же повели их в бани. На весь лагерь их было четыре, причем весьма большие. Хорошо протопленные, с бочками холодной воды снаружи и с железной 200 литровой бочкой, из моего мира, внутри. В нее был вмонтирован кран, а снизу она подогревалась дровами. Выдали по куску хозяйственного мыла на десяток и шайки, велели зачерпнуть из уличных бочек и разбавлять горячей в помещении. Такой тип помывочной парням был незнаком, так что приходилось моим холопам им все показывать. Ополоснувшись по-быстрому, новобранцы выходили в раздевалку с другой стороны, где вместо своего тряпья получали комплект обмундирования, скупленного мной на той стороне со старых складов. Бушлат, штаны, гимнастерка и кирзовые сапоги с портянками вызвали ажиотаж. Еще бы! Хорошая ткань, необычный фасон и главное- сапоги! Здесь это дорогая редкость.

Снова кое-как построили их и я толкнул небольшую речь:

— Сегодня приходите в себя. Осматривайтесь. За территорию лагеря не выходить, незачем вам шататься вокруг, да и нет тут пока для вас ничего интересного. Вечером покормят всех еще раз. Спать будете вон в том здании. Там стоят нары в два яруса, места хватит на всех. В другие, такие же, не заходить. Завтра утром вас поднимут, объяснят, что и как. Сейчас же я расскажу вам, что вас ждет в будущем, какие условия договора о службе и что вы все будете с этого иметь. Если боярин, Федор Жданович, вам еще все подробно не изложил. Предупреждаю, время отказаться и уйти у вас только до утра. Сдадите новую одежду, заберете свою вон из той кучи и свободны. После того, как подпишите договор, пути назад не будет. Любого, кто сбежит, поймаю, если смогу, и повешу. А стараться я и мои люди будем очень сильно. Так что думайте. Теперь, как и обещал условия договора.

Тут я им изложил тоже самое, что недавно Третьяку Малыгину.

— На этом все. Расходитесь, думайте, обсуждайте. Все свободны.

Пошли к усадьбе.

— Как думаете, многие сбегут? — Спросил у бояр.

— Никто, — Тут же ответил Дружина.

— Почему?

— Ты им рай показал, да еще многое наобещал. Какой дурак от такого побежит?

— Так уж и рай?

— Сам посуди, — вмешался Федор, — они смерды. Их судьба всю жизнь много и тяжело трудится. Часто в говне, в прямом смысле. Выбиться наверх почти не реально. Могут привлечь, конечно, в ополчение, но в нем шансов выжить не много, а добычи почти нет. И они это прекрасно знают. А тут совсем другое отношение. И впереди маячит свет. Так что, никто не уйдет. А уж когда получат первое серебро и поймут, что ты не обманывал…

— Будет много тяжелых тренировок, — заметил я, — могут не выдержать.

— Эти? — Усмехнулся Жданович. — Они сколько себя помнят много и тяжело работали. С утра и до ночи. Так что тренировками ты их не испугаешь. А если кормить будешь, как сегодня, то через год получишь стадо племенных бычков.

— Причем преданных только тебе, — добавил Дружина, — такой возможности изменить жизнь к лучшему, они нигде больше не получат.

— Столько парней в одном месте. Нужно срочно что-то делать с санитарией и гигиеной, а также искать лекарей.