Кобра под подушкой
Шрифт:
Если Гитлер ждет высадки в Сардинии, значит, поверил в "Бримстон", а если ждет высадки в Греции, значит, удался "Минсмит".
Сообщили обо всем Черчиллю, находящемуся сейчас в Шангри-ла.
31 мая
Томительная неделя. Пока нет никаких сведений.
4 июня
Марло говорит, что теперь нам надо ждать ответного хода немцев. Они, возможно, разгадали наши комбинации и начнут контригру.
Эймз лежит дома больной. Может быть, узнал что-либо о Лилиан и боится показаться на службе.
6 июня
Получено сообщение от американцев (от филиала
Кэрфакс сказал, что по нашей линии тоже получено сообщение: Кальтенбруннер доложил фюреру о том, что им схвачен и уничтожен бывший агент Канариса, который перешел на сторону англичан и был послан ими в Болгарию. Канарису здорово влетело от Гитлера.
Таким образом, смерть "Стилета" подтвердилась.
9 июня
Из Швейцарии получено сообщение: Кальтенбруннер установил связь с американцами через Хетля - заместителя начальника 6-го отдела гестапо.
Дрожу от нетерпения: удался "Бримстон" или нет?
17 июня
Утром ко мне ворвался Эймз, выдернул подушку из-под моей головы и стал бить меня подушкой. Оказывается, Гитлер издал приказ: срочно перебросить бронетанковые дивизии и торпедные катера из Сицилии в Сардинию и Грецию. 13 дивизий уходят из Сицилии!
Гора с плеч! Я вытер слезы. Мы побежали к Кэрфаксу. Он принял нас в шлафроке, угостил бутылкой "Вдовы Клико". Мы выпили и заорали "ура". Эймз ткнул меня в живот кулаком и прошипел:
– Этот идиот считал, что Лилиан - немецкий агент и боялся, что она провалит наш "Бримсток".
Кэрфакс мотнул головой.
– Она не немецкий агент, а советский.
– Неправда!
– крикнул Эймз.
– Я знаю.
Кэрфакс поморщился.
– Не спорьте. Это почти установлено.
Эймз хотел что-то сказать, но махнул рукой и вышел из комнаты Его радость по случаю успеха "Бримстона" была омрачена.
26 июня
В Сицилии остались только немецкие - 15-я гренадерская моторизованная дивизия и дивизия "Геринг", и итальянские - сильно потрепанные четыре пехотные дивизии, и 6 дивизий береговой обороны с легким оружием. В дивизии "Геринг" только два батальона. В составе этих батальонов роты астматиков, хромых и грыжников. Типично немецкая любовь к порядку - объединять сходных инвалидов.
Итак, окончательно выяснилось: "Бримстон" и "Минсмит" увенчались успехом. Величайшая победа британской разведки! Хип-хип ура!
Я напился и признался Эймзу в том, что боялся, - не окрутила ли его Лилиан, которую я считал немецкой шпионкой. Эймз выругался по-солдатски и чуть не ударил меня. Он заставил меня извиниться, потом мы снова выпили и пошли в клуб Гаргойль, там снова выпили и мне стало нехорошо.
– Но почему Лилиан дружит с Мухиным?
– спросил я.
– Вовсе не дружит, - ответил Эймз.
– Просто знакомы.
– А Лилиан не американский агент?
– Нет. А вот Мухин... Он советский агент.
– Мне кажется странным, почему она так часто встречалась с Мухиным.
– Она хотела поехать в Россию, поэтому расспрашивала его обо всем. И хочет в дальнейшем
изучать язык. Она ведь способная.– А все-таки думаю, что она неспроста вертелась около Мухина. Лучше всего было бы арестовать ее, когда она вернется.
– Тебя томит неизвестность. Надо выяснить, кто такой Мухин. Его тень падает на Лилиан. Проверим его как следует.
Я ударил ладонью по столу.
– Проверим ее до конца.
ЛОНДОН
(Июль - август, 1943)
I
Позвонил старший инспектор Особого отдела Скотланд-Ярда некий Брус и попросил полковника Кэрфакса или кого-нибудь из его группы. Пимброк назвал себя и спросил, в чем дело.
– Вам известен югославский майор Милан Кривош?
– К сожалению, нет.
– Поступили сведения о том, что он ссылается на свое знакомство с полковником Кэрфаксом. Причем намекает на сугубо деликатный характер их связи
– Я лично не замечал у полковника таких наклонностей...
– Вы не поняли меня. Речь идет о доверительном характере их знакомства Значит, вы не знаете Кривоша?
– Не имею чести.
– Майор Кривош сказал одной... даме, которая, так сказать, поддерживает с ним интимные контакты.
– Понятно. Эта дама - ваша подчиненная.
– Короче говоря, майор Кривош намеревается выступить с какими-то разоблачениями. Хотелось бы узнать мнение полковника Кэрфакса.
– Я спрошу у полковника. Позвоните мне через час и тогда можно будет решить, что делать с этой светлой личностью.
Пимброк хотел выйти из комнаты, но снова зазвонил телефон. На этот раз говорила Лилиан.
– Здравствуйте, Бомарше. Только что вернулась из Москвы.
– Здравствуйте, но при чем тут Бомарше?
Лилиан рассмеялась - она, очевидно, знала, что ее смех очень музыкален.
– Ну, тогда Даниель Дефо.
– Почему?
– Потому что эти оба классика - ваши коллеги и по литературе, и по секретной службе. Вы забыли, что говорили о них в Касабланке в день нашего знакомства. Помните, в кафе?
– Помню кафе и все остальное, но не помню, чтобы я когда-нибудь имел отношение к секретным делам. Если не считать интрижки с супругой одного адмирала...
– Я имею в виду не ваши шашни, а службу.
– Я работаю в историческом секторе военного министерства. А насчет секретной службы вам, наверно, наврал Эймз. Он женщинам не говорит ни одного слова правды. Врет с начала до конца.
– Я лучшего мнения о вашем ближайшем друге, - сухо заметила Лилиан. Когда я вас увижу обоих? Как Эймз?
– Он пошел в кафе с миловидной машинисткой, племянницей епископа, и, наверно, сейчас врет ей...
Лилиан перебила его:
– Значит, вы оба здоровы. Жду вас в "Карлтоне".
Она повесила трубку. Пимброк пошел к Кэрфаксу. Тот уже знал о звонке из Скотланд-Ярда.
– Кривош был представителем Михайловича в Стамбуле, - сказал Кэрфакс, и через меня поддерживал связь с нашим штабом в Каире. А потом вдруг порвал с Михайловичем и появился в Лондоне. Знает он очень много.
– Сделав небольшую паузу, Кэрфакс добавил: - Я сам позвоню Брусу. Надо напомнить Кривошу кое-что, и он сразу же прикусит язык.