Кодекс Крови. Книга ХVIII

Кровь каждого была нужна, жертва каждого была необходима, но особая роль в битве отводилась именно нашему родовому безумию.

Как там было: «Безумие может быть во благо»? Не хотелось мне проверять сию теорию на себе, но выбора не оставили. Я с прилежанием ученика принялся вырезать на себе руны с порядковыми номерами своей родни, каждая из которых должна стать вместилищем для нового семени безумия при смерти носителя. Дело, в общем, нехитрое, всё равно что переманить на себя чью-то болезнь. К тому же, имея собственное безумие, скажем так, божественного уровня, я, как и в случае с адамантием, мог надеяться стать магнитом для всех остальных семян рангом пониже.

История рода началась с жертвоприношения родных в далёкой деревне, и им же история завершится. Циклично и символично.

Руны же нужны, чтобы хотя бы на какое-то время меня не разорвало на части. Как два осколка адамантия находились рядом в пустыне, но не сливались, так и мне нужно было время, чтобы успеть выполнить задуманное, до того как безумие завладеет мной полностью. Каждая руна окроплялась кровью одного из родичей в качестве приманки.

Эфемерные когти с лёгкостью вырезали на теле отметины. Когда вся доступная мне поверхность для художеств закончилась, родня по одному принялась подходить и вырезать самостоятельно руны у меня на спине. Каждый вырезавший оставлял каплю крови в качестве маяка, и словно накопитель встраивался в конструкт, силовыми линиями которого стала кровь Великой Матери, смешанная с моей.

Когда-то сильно раньше оракул показал мне видение, как я поддаюсь кровавому безумию. Он даже пытался воспроизвести конструкт, который сейчас столь естественно узел за узлом выстраивался вокруг меня и вокруг воюющих Творцов. А ведь мы ломали головы годами в поисках расшифровки, ключа… хотя бы намёка. Никому из нас и в голову не могло прийти, что в силу малого возраста Атараши просто не знал таких чисел, такого количества энергетических узлов и накопителей, которое сейчас использовалось мной. Поэтому его цифры повторялись в разных вариациях. Он не понимал, как объяснить, что видит. Зато сейчас пазлы множества головоломок моей жизни тихо вставали на свои места. Тут тебе и кровавое безумие, и связь, и жертва… Всё как предсказывали.

Что могли сделать двести колен одного рода, особенно в добровольном ритуальном жертвоприношении? Поверьте, немало. Но ключевым словом всё же было «добровольное». Если столько одарённых, имеющих не просто общую магическую силу, кровь, но и силу воли удержаться от кровавой бани, вдруг решат обратить свою волю ради иной цели… Сделать можно многое. Причём о силе воли, как об основополагающем факторе, в своё время говорил мне ещё Андрей Мангустов. Та же сестра интуитивно могла творить конструкты, а в мире Ольги силой веры и воли сотворяли чудеса немагические, но от того не менее значимые. Ну и в качестве косвенного подтверждения стоило упомянуть противостояние воли между магами крови. Саптаму я победил именно так. В силе воли я видел возможность, но оценить собственные шансы на успех при таких вводных даже не брался.

Рациональность — это хорошо. Однако даже осознавая, что подобного шага может больше не предвидеться, я медлил. Всю свою жизнь я следовал клятвам и обетам, одним из которых было спасение собственной крови. Да что там… сорок тысяч спасённых орденцев мне до сих пор вспоминают… Здесь же… я всматривался в лица родни и запоминал каждое лицо, каждого носителя родной крови, которого я собирался убить. Собирать семью по крупинкам, по каплям, чтобы разом убить две сотни своих… Мразотное ощущение, с которым мне, скорее всего, жить придётся недолго. И облегчения от добровольности жертвы не было. Да и вряд ли оно когда-то наступит.

Последний участник ритуала окропил кровью отметину на моём теле и замкнул периферийный контур конструкта. Осталось замкнуть центральный

Что ж… начнём!

Родовой амулет с семенем безумия осколком вошёл прямо под сердце, выпуская творение древнего первопредка и сливая воедино проклятие Вселенной с родовым.

* * *

Капли алой тёплой крови падали на лицо ливнем, забивая нос, рот и вынуждая прикрыть веки. Кровь Высшей имела вкус соли с металлом. Усталость накатывала волнами, а тёплый дождь расслаблял, если не знать, из чего он.

Ольга рывком села, подняв голову к небу. Ей нужно было видеть открытие новых разрывов ткани реальности, чтобы вовремя отреагировать. Но порталов не наблюдалось. Небо затянуло иссиня-чёрными тучами, за которыми виднелись сполохи Реки Времени, а после наступила неестественная тишина. Капли кровавого дождя собирались в струйки и исчезали в направлении пустыни. А после Оля услышала такой любимый и родной голос:

— Творец, ты же так хотел эту колыбель! Не погнушался ничем. Так давай решим всё по-мужски. Победишь ты, мир твой, если я — твоя фракция навечно оставляет в покое ныне принадлежащие магикам колыбели.

Ва-банк… Всё или ничего. Ольга знала, какие эмоции обуревали всех жителей империи: страх, ужас, надежда, решимость, сожаления, смирение… Коктейль был ещё тот. Но сама она испытала облегчение. Когда знаешь о существовании силы, способной по одной лишь прихоти уничтожить всех близких, очень остро осознаёшь собственное бессилие. У неё изначально не было шансов против Творца, но Михаил не заморачивался такими мелочами… он брал обязательства и выполнял их, чего бы это ему не стоило.

Ольге даже показалось, что на фоне чёрных туч она смогла рассмотреть мужа между двух озёр. В одно стекались ручьи кровавого дождя полноводными реками, а из другого формировалась серебряная фигура. Вокруг мужа было открыто множество порталов, из одного выходили люди в родовых цветах Занзара и выстраивались вдоль берега кровавого озера, из других тянулись серебристые нити адамантия. Оля не единожды видела, как муж пользовался такими.

А из одного портала вышло нечто, что сильно напомнило Оле времена далёкой юности, а именно блокбастер про восстание машин на земле, Терминатор что ли он назывался или ещё как-то… Но суть в другом. В фильме был персонаж, некий дико навороченный робот, убить которого было практически нереально. К тому же робот был человеком, модифицированным не то нанороботами, не то генной мутацией, и состоял тот почти целиком из металла. Именно такая тварь сейчас выходила из портала, хотя казалось будто его извергла из себя сама Река Времени.

Как с этим собирался бороться адамантий, Ольга даже не представляла. Да и, откровенно говоря, сейчас её занимала не битва между Творцами, а собственный муж и его состояние.

Мельком отметив, что Вселенная всё же не дура и оградила место разборок двух творцов неким прозрачным куполом, дабы не угробили этот мир и несколько соседних, эмпатка целиком и полностью отдалась восприятию состояния Михаила. А тот… Тот был поразительно спокоен. В его эмоциях отчётливо различались светлая грусть, печаль, удовлетворение и… что совсем неожиданно, отвращение вперемешку с решимостью. И так было до тех пор, пока над мужем и под защитной сферой Вселенной не вспыхнул алый купол магического конструкта, вслед за чем в душе мужа подняло голову безумие.

Ольга видела его как старого крепкого вожака в волчьей стае… седого от возраста с рваными шрамами на морде и под шерстью, с оскаленной пастью, полной всё ещё крепких зубов… В момент, когда муж проткнул себя чем-то, вожак завыл… Этот вой предназначался не для неё, не для Творцов и не для Вселенной… Он трубил сбор стаи. Как младенцы, льнущие к матери, так стая рвалась к своему вожаку. Пусть не такие огромные и страшные, они вставали плечом к плечу и выли, зовя собратьев. Уже скоро вой превратился в нечто невообразимое. Неслышная для обычных смертных звуковая волна уничтожала тела магов из рода Занзара. Они безвольными куклами падали на берегу алого озера, а после и вовсе рассыпались прахом.