Кофе и полынь

– Идите, идите сюда, моя дорогая! – растроганно взмахнула веером леди Уоррингтон, приподнимаясь с дивана. – Проходите поближе к нам. Право, без вас здесь такое болото! На прошлой неделе мы даже говорили – и леди Аннабель подтвердит – что хоть бы уже что-то произошло, может, какой-то мистический знак… Даже попросили принести доску для спиритических сеансов, но, видимо, настоящих призраков здесь всё же нет, поскольку никто не ответил. Идите к нам!

Прежде в кофейне я не раз наблюдала за тем, как кто-нибудь из гостей, обыкновенно новичок, входит в моду. Все желают увидеть его, переброситься хотя бы парой слов, узнать его мнение по тому вопросу и по этому… Но никакая мода не вечна. Проходит совсем немного времени, и любая экзотика наскучивает. Публика выбирает нового любимчика, а скоропостижно устаревший кумир либо пытается любыми способами вернуть себе внимание, если он тщеславен и не очень умён, либо присоединяется к зрителям.

Моё место, как правило, было немного вовне, в стороне от всего этого… и вот впервые я тоже стала «модной гостьей».

Как причудливо порой складывается узор судьбы!

Ремарку насчёт призраков, которых тут якобы нет, я оценила тоже; в груди ёкнуло.

– Как знать, леди Уоррингтон, может, мёртвым просто не интересна вся эта суета? – пожала я плечами, усаживаясь на предложенное место.

– Ах, но если призрак – джентльмен, он должен откликнуться на просьбу леди! А как же честь и достоинство? – всплеснула руками леди Мари-Виктуар. – И, кроме того, это ведь вежливость… Да, попробуйте этот чай.

– Что такое тщеславие, суматоха и тем более этикет перед лицом смерти? Вряд ли для призраков что-то имеет значение, кроме самого-самого главного, а что есть это главное… что ж, у каждого оно своё, полагаю. Спасибо, чай превосходный!

– Звучит так, словно вы хорошо знаете обычаи и привычки призраков, – подначила меня леди Уоррингтон дружелюбно. – Может, у вас есть и какая-нибудь интересная история?

– О, есть, разумеется, правда, не моя. Мистер ла Рон, известный журналист, как-то рассказывал…

Не прошло и часа, как горничная передала мне записку; это был знак, что скоро всё начнётся. Извинившись перед леди Уоррингтон и её подругами, я собиралась было стремительно покинуть клуб и как бы случайно задержаться на лестнице, чтоб там понаблюдать за разоблачением преступника…

Но не тут-то было.

Леди Уоррингтон вызывалась меня проводить – и не она одна!

Несколько минут я горячо убеждала её, что не стою такого внимания, и достаточно будет препоручить меня заботам горничной… Но тщетно. Времени оставалось всё меньше. Наконец я решила, что куда глупее пропустить основное действо из-за препирательств, чем привести лишних свидетелей.

И сдалась, не очень искренне поблагодарив леди за заботу.

– …затем, однако, Друмми целый час глазела на совершенно пустой угол, бедняжка, – аккуратно завершила на ходу леди Уоррингтон свой рассказ и затем вдруг замерла на полушаге, посреди лестницы. – Это ведь разве не мистер Гибсон там? А кто эта женщина? И все эти люди?

Мне хватило одного взгляда, чтобы понять: фигуры расставлены.

Мы успели аккурат к началу.

Мистер Гибсон – сейчас его долговязая фигура казалась мне зловещей – стоял посреди холла. За спиной у него толпилась прислуга: несколько горничных, два лакея и, кажется, повариха. Чуть сбоку, у лестницы, наблюдал за происходящим мужчина среднего роста и неприметной наружности, а у дверей, уводящих во внутренние помещения, ещё один. Полагаю, это были люди маркиза – «ос» я уже научилась признавать именно по тому, что в них не было совершенно ничего примечательного… Сразу у входа бестолково топтались несколько «гусей» в отсыревших плащах и форменных кепи, а с ними и Эллис, широко улыбающийся.

А перед мистером Гибсоном, всего в дюжине шагов, напряжённо выпрямилась молодая светловолосая женщина, похожая и одновременно непохожая на мисс Белл.

…да, мы с Юджи постарались на славу, но такого итога всё же не ожидали.

Воздушные локоны, аккуратная светлая юбка и блуза, а главное, нарисованная родинка на лице сделали мисс Белл неузнаваемой. Она не выглядела младше, нет, просто… просто стала другой.

От напряжения воздух звенел; даже прислуга не перешёптывалась, а леди Уоррингтон, собравшаяся было что-то спросить, так и осеклась.

Я думала, что мисс Белл скажет: «Вот и вы, злодей, это из-за вас моя жизнь в опасности!» – или нечто в том же роде, но она просто смотрела и смотрела на Гибсона, не отрываясь. Губы у неё тряслись; лицо было белее мела.

– К-конни, – наконец произнесла она, и ясно стало, что слова даются ей с огромным трудом. – Конни, которую вы тогда позвали… это я. Констанс Белл.

Мистер Гибсон, до того похожий на статую, шевельнулся, верней сказать, неосознанно дёрнул пальцем, на котором носил печатку с камеей.

Лицо же у него осталось бесстрастным.

«План Эллиса не удался?» – пронеслось в голове.

– О, – внезапно откликнулся мистер Гибсон, когда тишина стала уже почти невыносимой; восклицание больше напоминало тихий выдох. – Та Конни. Другая.

Он даже не спрашивал, но мисс Белл всё равно кивнула.

– С тех пор, как это случилось, я… за мной постоянно… – она дважды попыталась продолжить, но не сумела, и просто обхватила себя руками, беспомощно и потерянно. – Вы… это ведь вы?

Сперва мистер Гибсон не ответил ничего. Он глядел на мисс Белл – на «другую Конни» – и молчал. Лицо его не менялось. Не знаю, что чувствовала она, но у меня в горле резко пересохло, а сердцебиение стало ощущаться ясно и чётко, даже чересчур…

– Вот оно как, – произнёс мистер Гибсон вдруг. – Что ж. Пойдёмте. Миссис Смит, будьте добры, принесите топор… Ах, да. Она ведь в отъезде. Кто-нибудь, возьмите топор у садовника!

И, отдав такой странный приказ, он развернулся, даже не глядя, следует ли кто-то за ним, и двинулся к одной из дверей.

Леди Уоррингтон, которая до того стояла смирно, вдруг резко приникла к перилам, и выражение лица у неё стало одновременно растерянным и жадным.

– Уходит! – выдохнула она, стискивая пальцы на балясине, наблюдая за тем, как мисс Белл, Эллис, а затем и другие, включая слуг, исчезают в тёмном дверном проёме. – Что тут произошло? Совершенно не понятно! Какая-то тайна! Куда они идут? Кто эта девица? Дочь? И… – она сощурилась, умолкая.

Повисла пауза; я тоже не знала, что делать, признаться.

Спуститься и бежать за ними?

– Не могу знать, кто эти люди, – подала голос вдруг молоденькая горничная, которая нас сопровождала. – Но, кажется, они идут в сторону подвалов…

– Подвалы! – воскликнула леди Уоррингтон, оживляясь, и отстранилась от перил. – Что ж, тогда поспешим! Здесь есть короткий путь, который используют слуги, чтобы доставлять наверх вино!

И, не успев даже опомниться, мы «поспешили». И как!

Через малозаметные раздвижные дверцы; по узким тёмным переходам, куда свет поступал через высокие прорезные оконца где-то над головой; по винтовым лестницам и снова по коридорам… В какой-то момент стало очень душно, а затем потянуло сквозняком. Воздух изменился. Он словно пропах пылью, чем-то затхлым вроде старого дерева, и одновременно терпким.