Когда лопата у могильщика ржавеет

– Тс-с-с!

Я резко обернулась.

Опять Ундина.

– Я обыскала сортир, – сказала она. – Слишком чистый. И воняет «Слиппо».

Старое доброе «Слиппо» – моющее средство, которое есть в самых приличных уборных.

– Гм-м-м, – протянула я, почти готовая обнять ее.

– Смотри, – прошептала она, ткнув над моим плечом.

Не осмеливаясь сделать резкое движение, я медленно повернула голову и увидела, что у калитки тормозит машина. Я произнесла ругательство, от которого мои уши слегка порозовели.

Гром и молния на этого человека! Он как прилипчивая жевательная резинка на воскресной туфле!

Я вспомнила, как викарий однажды сказал мне: «Совпадение – это чушь».

Моя жизнь превращается в шахматную доску. Возможно, черно-белые квадраты на кухонном полу – это знак: Ундина последовала за мной на кладбище, инспектор Хьюитт сделал свой шаг в Букшоу. Я ответила появлением в коттедже «Мунфлауэр». Ундина пошла за мной сюда. А теперь снова инспектор Хьюитт. Я как будто падаю сквозь зеркало Алисы, и через несколько секунд здесь появится Красная Королева и скажет: «Привет, Флавия! У тебя есть хлеб и масло?»

Но мне на пятки наступала не Красная Королева, а Ундина.

– Быстро! – сказала она, дергая меня за локоть. – Надо спрятаться.

Но где? Мы в нескольких футах от передней двери, и в любой момент может войти инспектор. Двери и окна вне досягаемости. В комнате только два предмета обстановки – стол и честерфильд.

Стол слишком мал, чтобы спрятать нас обеих.

– Иди за мной! – сказала Ундина. Она нырнула за диван и исчезла как по мановению волшебной палочки.

– Ты где? – спросила я, пытаясь не паниковать.

– Внутри, – ее голос был приглушен кожей и лошадиным волосом. – Забирайся в дыру сзади дивана.

Я засунула руку между подушками. К моему изумлению, внутри этой штуки было полно места.

– Это моя щиколотка, – хихикнула Ундина. – Давай, пока нас не поймали.

Я легла и просунула ногу в диван.

– В офицерском клубе в Мандалае была такая штука, – прошептала Ундина. – Я часто там пряталась, когда таскала у них мелочь.

– Ш-ш! – сказала я. – Кто-то идет.

Я забралась в самую дальнюю часть дивана, толкаясь локтями и поясницей. Как выразилась бы Даффи, тут изумительный простор.

И тут было темно.

Шаги приближались, и я затаила дыхание. Я чувствовала ступню Ундины рядом с моим плечом, и, кажется, у нее дрожали пальцы ног.

Шаги остановились, судя по звуку, в нескольких дюймах от нас.

– Эй! – послышался голос. Это был не инспектор Хьюитт. Должно быть, кто-то из его констеблей.

– Эй! – снова позвал незнакомец. – Тут кто-нибудь есть?

Он почувствовал наше присутствие? Или заметил движение за занавесками?

Мы ждали, почти не дыша.

Шли годы. Века. Мелькали эпохи.

У меня начали летать мушки перед глазами. Нехватка кислорода, решила я. Мне нужно расслабиться и сделать глубокий вдох, как тибетский лама или индийский святой.

Медленно, тихо и с полнейшим самообладанием я начала втягивать воздух, и тут… пф-ф… рядом со мной как будто фея уронила нежный цветок.

Но потом меня как молотком ударила вонь.

Никакая это не фея. Это не нежная ромашка.

Это Ундина! Эта мерзкая вонючая дрянь Ундина!

Она издала беззвучный залп, который мог бы убить весь скот в радиусе одной мили и погубить все деревья.

Я чуть не задохнулась и с трудом совладала с собой, проклиная Карла Пендраку за то, что он научил ее этим дурнопахнущим фокусам.

– Кто здесь? – спросил неведомый констебль. – Я знаю, что вы тут.

Отлично, констебль, подумала я. Вас ждут великие дела.

И потом на меня напала смешинка. Она началась в горле, потом добралась до подбородка и груди и проникла в желудок. Я просто не смогла совладать с собой.

– Ладно. Выходите. Быстро.

В диван проникла рука, задела мой нос и схватила щиколотку Ундины.

– А ну, выходите, – повторил констебль.

Делать нечего, пришлось повиноваться. Я выбралась из-под подушек, хихикая и не в состоянии остановиться.

– Прошу прощения, – с извиняющимся видом сказала Ундина. – Это был Безмолвный убийца. Набросился на меня. Должно быть, виноваты кабачки, которые я употребляю в повышенном количестве.

И я снова залилась смехом. Ничего не могу с собой поделать.

Должно быть, это было то еще зрелище: две девочки, сгибающиеся от неудержимого смеха, и массивный полицейский констебль, чье огромное, бледное, чужое лицо, нависшее над нами, казалось, являло собой единственное светлое пятно в темноте комнаты. Он не был настроен на веселье.

– Начальник хочет поговорить с вами, – бесстрастно сказал он. – Машина. Во дворе.

– Не думаю, что мы знакомы, – произнесла я, с профессиональным и решительным видом протягивая руку. – Флавия де Люс.

– Я хорошо знаю, кто вы, – ответил он, ткнув большим пальцем в сторону окна и «Уолсли». – Начальник хочет поговорить. Машина. Во дворе.

Я высокомерно убрала руку и вытерла ее о юбку. Не говоря больше ни слова, я развернулась и направилась во двор.

Оставлю Ундину здесь, поскольку она уже познакомилась с констеблем в Букшоу и тут тоже могла бы извлечь массу информации. В обществе полицейского она будет в безопасности. На самом деле, если кому и стоит переживать, так это ему.

Оказавшись снаружи, я быстро оглянулась и увидела, что констебль стоит в дверях и наблюдает за мной. И выражение лица у него было не как у полицейского. Это что-то совершенно другое: взгляд поверженного соперника. Возмущение и негодование.

Собирается ли констебль воспользоваться находкой для своего продвижения? Хочет ли он использовать меня и Ундину, чтобы удовлетворить заветное желание своей стареющей заботливой мамаши? Захочет ли развлечь ее после службы историей о вонючем диване? Будет ли она смеяться? Преисполнится ли ее старое сердце гордостью за сына?

Но времени нет. Инспектор ждет.

Прогулочным шагом я двинулась к «Уолсли». Инспектор Хьюитт сидел внутри, глядя вперед и не шевелясь. Встал в позу. Я открыла дверь и села на пассажирское сиденье рядом с ним.