Когда мы встретимся вновь
Шрифт:
– И тем не менее, – продолжала возражать Шанталь, хотя ей уже начинало казаться, что она пытается убедить больше себя, чем его. – Даже будучи твоей женой, я навсегда останусь парией. Меня не примут, Альберт. Те, с кем привык общаться ты, не захотят даже смотреть в мою сторону.
– Мне все равно! – довольно-таки резко ответил Альберт. – Если понадобиться, я найду способ укорить длинные языки, посмевшие оскорбить мою жену!
– Всем рты не заткнешь, – горько парировала Шанталь. – Они будут шушукаться за нашей спиной, а затем пятно ляжет на наших детей. Я не хочу, чтобы мои дети страдали из-за меня. Альберт, мы будем не счастливы. У брака Уильяма-Альберта Эндри и Шанталь нет будущего.
Альберт не ответил. Удивленная его молчанием
– Пожалуй, ты права, – наконец снова заговорил он. – У брака Уильяма-Альберта Эндри и Шанталь нет будущего, но у брака Уильяма-Альберта Эндри и Марии-Луизы Сент-Этьен будущее есть. А у меня, кажется, есть неплохая идея. Ты сказала, что Шанталь – это не ты. Вернее, не только и не столько ты, сколько твоя сестра, не так ли?
Шанталь озадаченно кивнула, не понимая, куда он клонит.
– Так вот. Поскольку ты все равно решила уйти со сцены, мы, вернее мистер Штрассер объявит, что Шанталь умерла, – девушка хотела было что-то сказать, но Альберт не позволил ей. – Подожди, выслушай меня до конца. Просто уход Шанталь со сцены привлечет внимание общества. Ведь она сейчас на пике славы. В такие моменты не уходят. А смерть – достойное и логичное объяснение. И, в конце концов, в какой-то мере это правда. Шанталь действительно мертва. Частично. Мы с мистером Штрассером организуем похороны твоей сестры как Шанталь. И вот тут-то появишься ты! Ее сестра. Мы представим вас как наследниц разорившегося дворянского рода во Франции. Скажем, что познакомились там. Я много путешествовал, мне доводилось бывать и во Франции. При чем не один раз. Это многое объяснит. В том числе и мой внезапный интерес к Шанталь, если кто-то в обществе обратил на это внимание, хотя я в этом искренне сомневаюсь. А если начнут задавать вопросы, ты просто пожмешь плечами и с сожалением скажешь, что: да, вы с Шанталь сестры-близнецы; да она стала актрисой, и была знатного происхождения. Что поделаешь, как иногда говорит моя тетушка – в семье не без урода. Мы объявим о помолвке, какое-то время ты поносишь траур, а затем мы поженимся. И пусть только кто-нибудь попробует раскрыть рот, я мигом укорочу ему язык!!! Ну, и как тебе такой план?
Девушка окончательно растерялась. Какое-то время в комнате царила тишина.
– Ну, не знаю, – наконец пробормотала Шанталь. – Что-то я сомневаюсь, что это сработает. Если вдруг кто-то покопается в моем прошлом и узнает, что не из какого я не дворянского рода и познакомились мы не во Франции, а здесь? Или, не дай Бог, что и моя сестра и я выступали на сцене под псевдонимом Шанталь? Что тогда? Наше вранье выплывет наружу и обернется против нас.
– Не выплывет! – уверенно возразил Альберт. – А если и выплывет – будет уже поздно. Мы будем женаты, ты будешь принята в обществе. Что они смогут сделать? К тому времени о нас уже забудут. Сплетники переключатся на обсуждение новых сплетен и скандалов, а мы станем обыденностью, вчерашним днем. Мы будем никому не интересны, милая. Поверь мне, я смогу защитить нас от злых языков.
– И все же.
Сомнения не оставляли Шанталь, но Альберт пресек их.
– Ты любишь меня?
Она посмотрела ему в глаза и не смогла солгать.
– Да.
– Ты веришь мне?
– Да.
– Ты выйдешь за меня замуж?
– Да, – словно загипнотизированная ответила Шанталь и только тут до ее сознания дошла суть вопроса. – То есть, нет, – спохватившись, поспешила поправиться она
– Стоп! Ты дала согласие! – возразил Альберт.
– Нет, ты схитрил! Это нечестно!
– Не имеет значения. Ты дала согласие стать моей женой, Мария-Луиза Сент-Этьен. И я не позволю тебе пойти на попятную!
– Но…
– Доверься мне. Я все устрою. Все будет хорошо.
– Но…
– Верь мне. Просто поверь мне.
– Хорошо, – сдаваясь, прошептала Шанталь, решив покориться судьбе в лице этого несносного самоуверенного мужчины. – Но теперь, что бы ни случилось –
ты сам во всем виноват.– Согласен.
И впервые она сама поцеловала его.
Вечерело. Мгновение летело за мгновением, складываясь сначала в минуты, затем в часы. Жизнь шла своим чередом, а он ждал, то и дело окидывая улицу нетерпеливым взглядом в слепой безумной надежде, что вот-вот среди сотен лиц мелькнут наконец знакомые черты, а блеклые лучи холодного зимнего солнца радостно заиграют в золоте волос той единственной. Он ждал, а она все не появлялась. Зимнее солнце укуталось в пышную седую шубу туч, спрятав в их клубах свои лучи, словно замерзшие ладони. Пошел снег. Небо темнело, наливаясь чернильной синевой, на улице зажглись фонари. А она все не появлялась.
“Черт, Кенди, ну где же ты?!!” – мысленно вопрошал Терри, отчаянно всматриваясь в лица бегущих мимо людей. Вынув часы, он взглянул на мерно тикающий циферблат и почувствовал, как его охватывает отчаянье. До отхода поезда на Нью-Йорк оставалось чуть более часа.
“Дьявол! Я не могу больше ждать! Вот дьявол!!! Что же делать? Нет, я не могу вот так уехать. Кенди должна знать, что я свободен, и мы можем быть вместе. Она обязательно должна это узнать! Но как? И остаться нельзя. Я не могу подвести Эдда и ребят. Да и мама будет волноваться, а в ее положении это вредно. М-да… Что же делать?”
Чарли с беспокойным сочувствием наблюдал за метаниями друга, не в силах ничем помочь. Они побывали во всех известных им местах, где могли бы встретить Кенди, но, увы, безрезультатно. Коварная мачеха-судьба словно смеялась над ними, а им оставалось лишь терпеть, ждать и надеяться.
“Письмо! – тем временем озарило Терри. – Нужно оставить ей письмо! Именно! Это то, что нужно! Напишу только самое главное, а потом, когда смогу вернуться, расскажу все подробно. Да, это действительно вариант. И похоже единственный оставшийся. Хм-м… А если эта старая грымза-домовладелица не передаст ей мое письмо? Учитывая, как она восприняла мой визит, ей не очень-то по вкусу Кенди, – Терри нахмурился и принялся сосредоточенно обдумывать положение. – М-да… А если написать два письма и оставить одно этой грымзе, а второе – отдать Альберту, чтобы он передал Кенди? А если Альберт не передаст? Нет, он так не поступит. Альберт слишком честный для этого. Он наверняка передаст. Хм-м… А это мысль! Пожалуй, именно так я и поступлю!”
Терри решительно направился к знакомой двери. Мгновение Чарли недоуменно смотрел ему вслед, а затем поспешил за ним. На этот раз домовладелица явно не спешила, а потому дверь открылась лишь после второго стука. На лице мадам отразилось недовольство и она уже открыла рот, явно намереваясь высказать все, что думает о своей молодой и на ее взгляд слишком независимой, а самое главное – слишком привлекательной постоялице, и ее навязчивых и опять же слишком привлекательных посетителях, к тому же противоположного пола.
– Мы больше не можем ждать, ноя хотел бы оставить записку для мисс Уайт. Это очень-очень важно. Вы не могли бы дать мне два листа бумаги и перо? – скорее потребовал, чем попросил Терри таким безапелляционным тоном, что последовать ему могло лишь беспрекословное повиновение.
Рот захлопнулся, так и не издав ни звука. Мгновение между Терри и пожилой ханжой шла безмолвная борьба взглядов, но, в конце концов, мужское упрямство победило.
– Да, конечно, – промямлила мадам, поступившись принципами, но не уступив ни пяди территории. – Обождите здесь, я сейчас принесу.
“Грымза старая!” – скрипнул зубами Терри, сгорая от молчаливой ярости.
Чарли насмешливо хмыкнул, но промолчал. Его явно позабавил этот поединок слов и взглядов. Терри уже вознамерился поубавить его веселье, когда дверь снова открылась и мадам протянула ему два листа бумаги, перо и миниатюрную чернильницу. И тут же снова скрылась, демонстративно хлопнув дверью.
– Вот… к-карга, – прошипел Терри ей вслед.
Чарли, не выдержав, расхохотался.
– Ну и чего ты ржешь, как жеребец?! – насупился Терри.