Когда мы встретимся вновь

– Скорее всего, тебя просто пристрелят, едва ты поднимешься с земли, коротко возразил Крест.

– Что ж, – Нил криво усмехнулся. – Значит, для меня все закончится уже сегодня. Впрочем, разве не за этим нас сюда послали? Мы же пушечное мясо, Крест. Не сегодня, так завтра.

С минуту Крест молча смотрел на него своим странным непроницаемым черным взглядом.

– Я бы предпочел завтра, – наконец холодно обронил он и, отвернувшись, снова прицелился.

– А я бы предпочел все-таки остаться в живых, – пробормотал Штопор.

– А для меня это не имеет значения, – усмехнулся Нил.

В сторону окопа полетела очередная граната, и все вокруг заволокло дымом. Не оставляя себе времени на раздумья, Нил вскочил и со всех ног метнулся вперед, выхватывая на ходу гранаты.

– Спятивший кретин! – зло процедил Крест, открывая прицельный огонь.

Когда до цели оставалось несколько метров, Нил сорвал колпачок и метнул гранату в окоп и, почти сразу же, отправил следом вторую, а затем упал на землю, закрывая голову руками. Два взрыва, раздавшиеся почти одновременно, гулким эхом прокатились по полю, и воцарилась тишина.

Нил приподнял голову, всматриваясь в возвышавшийся теперь прямо перед ним защитный вал окопа, но не обнаружил никаких признаков жизни и осторожно двинулся вперед.

«Черт, а ведь если накрыло не всех, тогда мне конец!» – мелькнула где-то на самом дне сознания странная мысль, но он продолжал ползти, каждую секунду ожидая, что раздастся выстрел и… Но выстрела не было.

Добравшись до защитного вала, он остановился на мгновение, а затем взобрался на него и заглянул в окоп. От увиденного его желудок болезненно сжался, а тошнота удушливым комком подкатила к горлу. Окоп оказался сравнительно небольшим, но на всей его протяженности на дне валялись мертвые тела, изуродованные осколками гранат и пулями. Местами кровь еще сочилась из рваных ран и густыми каплями падала в жидкую грязь. Нил отвернулся, чтобы не видеть этого. От резкого движения раскисшая земля заскользила под его ногами. Он взмахнул рукой, пытаясь восстановить равновесие, но не удержался и, скатившись вниз, рухнул на одно из окровавленных тел. Вскочив на ноги, Нил подхватил винтовку и попятился назад. И в это мгновение позади него раздался знакомый тихий щелчок. Инстинкт сработал безупречно. Нил резко обернулся, почти бессознательно заученным движением вскидывая оружие, и уткнулся взглядом в дуло армейской винтовки, смотрящее на него своим немигающим черным зрачком. Буквально в нескольких шагах от него стоял немецкий солдат. Он был ранен в грудь, и было очевидно, что часы его сочтены. Кровь уже пропитала форму, отчего та казалась теперь черной. Солдат стоял, тяжело опираясь локтем о стену окопа, и с видимым трудом удерживал винтовку. Судя по всему, он был единственным, кто остался в живых, и понимал, что проиграл, но намеревался уйти из этой жизни, прихватив с собой еще хотя бы одного врага. Нил отчетливо увидел это в его глазах. В них не было ненависти, а только боль, непонимание и бесконечная усталость. И где-то на самом дне зрачков уже таилась тень подступающей смерти. Какое-то застывшее в вечности мгновение они просто смотрели друг другу в глаза, а затем Нил, словно во сне, увидел, как напряжение сковало черты его врага, как дрогнул его палец, лежавший на курке. Выстрела он не услышал. Просто тот вдруг странно дернулся, выронив оружие, и грузно осел на землю. Нил медленно опустил свою винтовку, с удивлением глядя на тонкий дымок, вырвавшийся из ствола и мгновенно растаявший в воздухе, а затем снова перевел ошеломленный взгляд на только что убитого им человека и внезапно расхохотался. Он смеялся и смеялся. Дико. Безудержно. А по его лицу катились слезы. Он чувствовал их соленый привкус на губах, но не мог остановиться. Вдруг он ощутил позади чье-то присутствие и с трудом обернулся, встретившись взглядом с непроницаемыми черными глазами Креста и ошалело-удивленными – Штопора. Вслед за ними стали подтягиваться остальные, а он все продолжал смеяться, захлебываясь смехом и рыданиями.

– Что здесь происходит?! – донесся до него откуда-то издалека визгливый голос сержанта. Сквозь пелену слез, застилающую глаза, Нил смутно различил его тощую фигуру и злобную физиономию. – Какого черта?! – завопил Девуазье, подходя к нему. – Немедленно прекратить!!!

Но Нил не мог остановиться, как ни старался.

– Ты спятил?!! – яростно завопил тот, в маленьких водянистых глазах вспыхнули искры мстительной злобы. – Тем хуже для тебя!!!

Он скинул с плеча винтовку. Нил видел все его действия и отчетливо осознавал, что сейчас произойдет – голова была пугающе ясной и пустой. Но он не сделал ни единого движения и продолжал хохотать. Пробормотав какое-то проклятие, Девуазье прицелился ему в грудь и уже хотел было спустить курок, как внезапно кто-то резко ударил по стволу винтовки, отбросив его вверх. Пуля умчалась в небо.

– Кто…

Резко обернувшись, он встретился взглядом с горящими черными глазами и моментально забыл, что хотел сказать.

– Только посмей, – едва слышно процедил Крест, черная пустота осветилась на мгновение зловещим огнем и тут же снова погасла.

Девуазье стало не по себе, и он медленно опустил винтовку.

– Да он же спятил, – опомнившись, пробормотал сержант. – Он – сумасшедший, а значит, опасен. У нас нет времени нянчиться с идиотами.

Крест ничего не ответил, а молча прошел мимо и направился к Нилу. Остановившись перед ним, он поднял руку и точно рассчитанным резким движением ударил того по щеке. Удар оказался настолько силен, что голова Нила мотнулась в сторону, словно у тряпичной куклы, но это подействовало. Молодой человек замолчал и, пошатнувшись, опустился на колени.

– Только и всего, – обронил Крест, проходя мимо сержанта, вскидывая винтовку на плечо.

– Чёй-то с ним? – удивленно пробормотал наблюдавший за этой сценой Штопор, когда Крест подошел ближе. – Вроде все нормально было и вдруг – на тебе.

Крест остановился и, холодно взглянув на него, слегка прищурился.

– Штопор, ты когда-нибудь видел глаза человека в тот момент, когда ты его убиваешь? Убиваешь не из-за укрытия, а вот так, глядя ему в лицо? И не потому, что он сделал тебе что-то плохое или ты его ненавидишь, а просто так. Потому что так надо.

– Ну… Нет.

– А мне приходилось. И когда это случилось в первый раз, я выглядел ничуть не лучше, чем сейчас Кардинал. Это просто истерика. Нужно оставить его одного, и скоро это пройдет.

Отвернувшись, он зашагал дальше. Штопор растерянно взглянул на Нила и, вздохнув, последовал за Крестом.

А Нил продолжал стоять на коленях. Его тошнило. Голова горела, как в огне, кровь глухо билась в висках, а по щекам безудержно катились слезы. Ему хотелось только одного – чтобы все это закончилось. Навсегда. Ему хотелось умереть, но смерть не пришла за ним. Даже ей он был не нужен.

«Жоа…»

Он ухватился за спасительный образ, словно утопающий за соломинку. Под опущенными веками проплыло видение волны кудрей цвета огненного золота и сияющих теплым светом фиалковых глаз, разбросав тысячи отражений в слепящих соленых каплях.

«Помоги мне…»

Налетевший ветерок бросил прядь волос ему в лицо, и внезапно ему показалось, что это она коснулась его.

«Помоги мне, фея».

Июнь 1918 года,

Фландрия.

– Майор Стратфорд, сэр, разрешите обратиться, сэр!

– Обращайтесь, – вздохнул Майкл Стратфорд и, оторвав взгляд от развернутой на столе карты, которую внимательно изучал в течение всего последнего часа, устало посмотрел на своего адъютанта, замершего навытяжку у двери.

– Сэр, новобранцы только что прибыли и выстроены во дворе.

– Хорошо, сейчас буду.

– Есть, сэр. Разрешите идти, сэр?!

Майор поморщился и кивнул.

– Идите.

Отсалютовав, как положено, адъютант чеканной поступью удалился, бесшумно прикрыв за собой дверь, за что майор был ему искренне благодарен – у него ужасно болела голова.

«Только вот кому есть до этого дело?»

Еще раз вздохнув, он надел фуражку, одернул сбившийся мундир и вышел из кабинета.

К тому моменту, как он появился во дворе, вновь прибывшие солдаты уже были выстроены ровными шеренгами. Взглянув на их молодые лица, майор грустно вздохнул и вышел в центр двора.

– Рад приветствовать вас здесь. Вы прошли подготовку в тренировочном лагере и все-таки здесь, значит, чего-то стоите. Теперь вас расформируют по взводам, и вы отправитесь к месту назначения. Сопровождающие уже ждут вас. Надеюсь, вам удастся дожить до конца войны. Те, чью фамилию я сейчас назову, выходят из строя. Вы отправитесь в первый взвод под командованием капитана Гранта, – Стратфорд развернул список. – Эммерс! Шеффилд! Грандчестер!

Небольшой отряд пробирался через лес. Кругом царила звенящая и от этого казавшаяся почти неестественной тишина, изредка прерываемая шуршанием опавших листьев или треском сухих веток под тяжелыми сапогами.

«Как же тихо, – думал Терри, молча шагая вперед. – Словно и нет войны».

Поправив ремни рюкзака, он поднял голову. Взгляд рассеянно скользил по густой зелени, плывущим над головой облакам, лицам шагающих рядом солдат, пока не уперся в спину человека, идущего в авангарде их небольшого отряда. Терри пришелся по душе их сопровождающий, который представился сержантом Шарлем де Шарни, из чего следовало, что он – француз и, судя по внешности, родом с юга Франции. Черты его лица трудно было назвать красивыми, но их странно изломленные резковатые линии, выдававшие силу и упрямство характера своего обладателя, сочетались весьма гармонично, придавая ему естественность и определенный шарм. Пожалуй, единственное, что можно было без преувеличения назвать красивым в Шарле де Шарни, так это его глаза. Черные, опушенные темными, не по-мужски длинными ресницами, они блестели подобно звездам, а в их глубине то и дело мелькали искры смеха. Сержант был невысокого роста, худощав, но жилист и превосходно сложен. Кроме того, недостаток роста он компенсировал уверенной неторопливостью движений, энергией и выносливостью, ибо несмотря на многочасовой переход Терри не сумел обнаружить ни в его лице, ни в его фигуре даже намека на усталость. Размеренной походкой сержант спокойно шагал в авангарде их отряда, изредка оборачиваясь, очевидно, чтобы убедиться, что никто не отстал.