Когда налетел норд-ост

«Какой почет, — подумал Дмитрий, — видно, местная шишка!»

— Дядя Петя — матрос-спасатель, — шепнул Колька. — Он главный здесь, вы к нему… Быстрее!!

Но в открытую дверь уже вломился народ, оттеснив Дмитрия.

— Что они, спятили? Разве на всех не хватит лодок?

Колька надулся:

— А хороших сколько? Раз-два, и обчелся… Надо было сразу хватать, иначе рыбы не возьмешь…

К причалу подошла еще одна моторка. Из нее выскочил молодой парень с фотоаппаратами. За ним стал вылезать пожилой человек в спортивном костюме. Он коснулся руками причала, занес ногу, но вдруг лодка отошла, и он ударился коленом другой ноги о стенку, поморщился и, наверно, упал бы в воду, если бы не подбежал Дмитрий и не подал ему руку.

— Разрешите…

Рука у пожилого была мягкая, но уверенная. Пожилой поблагодарил Дмитрия по-английски, улыбнулся и даже приложил ладонь к сердцу. В это время парень с фотоаппаратами подбежал к моторке и подал руку сначала сухопарой женщине, потом мужчине в синем костюме.

Пожилой присел на скамейку у стенки домика.

— Спросите, он не сильно ушибся? — обратился фотограф к мужчине в очках и синем костюме. Тот по-английски спросил.

Пожилой заулыбался и сделал рукой протестующий жест. У него было загорелое лицо и умные веселые глаза.

«Переводчик и фоторепортер, — понял Дмитрий. — Кто же он, иностранец?»

— Может, вызвать врача? — снова спросил фотограф, навел на пожилого и женщину объектив и принялся щелкать.

Пожилой опять запротестовал.

— Делегация какая-то? — тихо спросил Дмитрий у Кольки.

— Лорд, — шепнул Колька, — из Англии. По торговле. Богатейший. С женой отдыхает тут. Пятый человек по богатству… На рыбалку вывозят его… Разве я не говорил вам?

— Ого! — присвистнул Дмитрий. — Какая честь Джубге!

Потом все четверо ушли с причала, лорд едва заметно припадал на ушибленную ногу, хотя лицо его оставалось доброжелательным и счастливым: верно, в садке Петра Сергеевича была и его рыба!

Тем временем Колька, прорвавшийся к Петру Сергеевичу, позвал Дмитрия.

Рыбаки выносили из помещения весла и пояса. Кто-то, самый расторопный, уже греб по реке к морю. Колька за рукав притянул Дмитрия к столу, где Петр Сергеевич в тетрадке отмечал время.

— Паспорт? — Он посмотрел на Дмитрия.

Дмитрий подал.

— Лодку выбрали?

— А из чего ж выбирать? — обиженно сказал Колька и с укором посмотрел на Дмитрия. — Все килевые расхватали, а на плоскодонке разве выйдешь в море, отнесет…

— Не надо зевать.

Дмитрию все-таки захотелось выйти в этот вечер в море, и он кивнул Кольке, чтоб сбегал на причал и присмотрел что-нибудь путное.

— Берите «Кефаль», — глухо сказал Колька, вернувшись, — дрянь, правда, страшная, но как-нибудь…

В том, что «Кефаль» дрянь, Дмитрий убедился, когда они, кое-как вычерпав из лодки воду и вставив в борта весла с уключинами, пошли по реке, потом, выпрыгнув в воду, вывели ее по занесенному галькой устью в море, пробились сквозь сильный накат, сквозь пену, брызги и очутились наконец в море. Лодка плохо слушалась управления, шла зигзагами, стоило одному веслу сильнее оттолкнуться от воды.

— У нас тут зевать нельзя, — повторил Колька слова Петра Сергеевича, вычерпывая деревянным черпаком воду. — Никак нельзя.

— А где можно? — спросил Дмитрий. — С какой глубины у вас ловят?

— Метров с пятидесяти.

— А это далеко от берега?

— Километра четыре-пять. На горизонт надо.

Они отошли на километр от берега, и Дмитрий хотел уже опустить свой самодур, но Колька удержал его: рано, надо выйти на большую глубину. Когда они отошли еще на километр и перед ними открылись вся Джубга, Ежик и окрестные горы, подернутые дымкой, они опустили в воду самодуры — лески с грузом и крючками на поводках. Колька тут же раскритиковал магазинную снасть Дмитрия: поводки слишком толстые, рыба не подойдет, надо ноль пятнадцать, не толще; грузило чересчур тяжелое, надо граммов сто; крючки с разноцветными перышками маловаты. У Дмитрия леска была на спиннинге, у Кольки — на самодельном деревянном мотовильце с ручкой. Опустив лески в воду, начали плавно подергивать их. Через минуту Колька стал быстро сматывать свою, и Дмитрий увидел, как в глубине блеснули две рыбины.

— А ты молодец!

Колька небрежно бросил ставриды в лодку и презрительно скривил губы:

— Какая это рыба! Дальше надо грести.

Вдруг Дмитрий заметил в борту лодки бьющую фонтанчиком струйку.

— Смотри, — сказал он, — брешь. Берись-ка за черпак.

Колька спокойно опустил в воду самодур.

— Успеем. Струйка-то пустяковая.

Они стали грести в открытое море, к рыбачьим лодкам на горизонте. Над водой беззаботно порхали светлые бабочки, точно над теплой зеленой полянкой.

— А чего это он у вас отдыхает? — спросил Дмитрий.

— Кто?

— Да лорд.

— А кто его знает… По договору какому-нибудь. Пустили.

— Занятно.

Солнце быстро клонилось к морю. Поднималась мгла. Течение заметно относило их в сторону Туапсе. Они поймали штук двадцать рыбин, из них пяток — Дмитрий.

— Давайте возвращаться, — предложил Колька. Но Дмитрий вошел в азарт.

— Подожди. Еще немного половим.

— Дядя Петя будет ругаться. Ведь и так затемно придем.

— Это почему же?

— Увидите… Нам грести отсюда часа полтора.

— Да ты что! За тридцать минут управимся… Или мы с тобой слабаки?

— С морем лучше не шутить. И бабка будет ругаться… Вон уже нас на Лермонтово снесло. Смотрите…

В широкой седловине между гор Дмитрий увидел редкие домики.

— Это сюда ваши за пушкой ездили?

— Ага… Повернули назад.

Колька оказался прав. Течение было очень сильным. Как ни греб Дмитрий, как ни напрягался, «Кефаль» едва-едва тащилась к Джубге. Руки налились усталостью, и Дмитрий почувствовал, как на ладони возле пальцев потихоньку накатываются и твердеют мозоли, как саднит натертая кожа. Скоро на берегу вспыхнул маяк: две секунды — вспышка, четыре — темнота, и чем темней становилось, тем острей вспышка. Колька предложил грести вдвоем: сесть на одно сиденье и взять по веслу. Попробовали. У Дмитрия толчок был сильней, и лодка все время уклонялась в море. Зажглись первые звезды, потемнел нависший над морем Ежик. В Лермонтове, от которого они никак не могли отплыть, засветились редкие огоньки.

Они опоздали на полчаса. В полных потемках кое-как ввели тяжелую «Кефаль» в узкое устье реки, где их обдало и едва не опрокинуло прибойной волной, протащили лодку по крупной гальке и погребли к причалу.

Петр Сергеевич встретил их руганью.

— Сколько можно? Последние… Что ж ты, лоботряс, не подсказал?! — накинулся он на Кольку. — Еще раз опоздаете — не пущу! — Он взял деньги за пять часов и возвратил Дмитрию паспорт.

Кафе у моря было уже закрыто, и ужинать Дмитрий пошел в ресторан. Он долго не возвращался. Отыскал его Колька у моря. Хотел было окликнуть, но, услышав голос дяди Гены, раздумал. Говорил дядя Гена быстро и сбивчиво:

— Ну скажите, чего ей недостает? Квартира у нас на Невском прекрасная, получаю я тоже неплохо. С работы снял ее. Светка с бабушкой. Что ей нужно еще?

— И это часто с ней? — спросил Дмитрий.

— Да всегда неспокоен я. Знаете, что она отмочила в эту субботу? Стыдно сказать. Загорали мы со Светкой на пляже. Возвращаемся вечером домой, шампанского купили, винограда «дамские пальчики», а Елены нет. Мама говорит, долго причесывалась, оделась и ушла. До двадцати двух ждал. Потом схватил у одного отдыхающего машину — за двадцатку согласился, — и помчались мы с ним в Туапсе. Знаю, где она может быть. По кафе да ресторанам носимся. Нашел в одном. Хохочет, как истеричка. Накачал ее москвич, студент, коньяком. Мы с ним познакомились как-то в ресторане. За одним столиком сидели. Насилу вывел я Елену и в машину. А сегодня вот опять… По природе я добрый человек, не преследую ее и ни в чем не ограничиваю.